Дьёдонне Гнамманку - Абрам Ганнибал: Черный предок Пушкина

• Название: Абрам Ганнибал: Черный предок Пушкина
• Автор: Дьёдонне Гнамманку
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-235-02335-8

К 200-летию со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина вниманию читателей предлагается первая полная биография Абрама Петровича Ганнибала (около 1696—1781), знаменитого предка великого русского поэта. Судьба этого человека кажется невероятной: чернокожий пленник, проданный в рабство в Стамбуле, он становится крестником и неотлучным секретарем Петра Великого, получает образование во Франции и всю свою жизнь посвящает служению России в качестве военного инженера, а затем генерал-аншефа русской армии. Автор книги, африканский исследователь Д. Гнамманку, предлагает свою версию происхождения прадеда Пушкина, которая, несомненно, вызовет интерес и в России.

---

После Хмырова многие русские авторы (М. Вегнер в 1937 году, Г. Леец в 1980-м, И. Фейнберг в 1983-м) брались за биографию того, кого историк и публицист Натан Эйдельман назвал «гениальным предком гениального поэта». В XIX и XX веках Абраму, или Ибрагиму Ганнибалу были посвящены десятки статей в прессе, русских биографических словарях и энциклопедиях. Однако вопрос о местонахождении его африканской родины оставался открытым. Версия «хамито-эфиопского» происхождения высказана Д. Анучиным в 1899 году. Она получила наибольшее распространение, но все же вызывала сомнения среди ученых-пушкинистов, так как противоречила мнению самого поэта о его африканских корнях. Вот уже почти век версия Анучина является общепризнанной. А поскольку антрополог Анучин, полный расистских предрассудков, в 1899 году категорически утверждал, что эфиопы, или абиссинцы, несмотря на черный цвет кожи и кудрявые волосы, не принадлежат к негроидной расе, получалось, что Пушкин ошибался, считая деда своей матери негром! Но разыскания в Эфиопии так и не помогли ничего добавить к тому, что известно о детстве Абрама Ганнибала. Факт особенно важный: в Эфиопии не найдено города, называвшегося Логон (или Лагон), в котором родился черный предок Пушкина. Загадка осталась.

Сегодня она разрешена, причем в пользу мнения Пушкина. И книга эта может рассматриваться как первая полная биография Абрама Ганнибала, в том смысле, что африканская глава, отсутствовавшая в предыдущих версиях, в ней, наконец, присутствует. Тем самым возможна стала полная реконструкция долгой и бурной жизни знаменитого африканца, ставшего русским, который провел некоторое время в Турции, получил образование во Франции, прожил почти полвека с любимой и достойной уважения женой-шведкой и род которого подарил России двух генералов и величайшего поэта.

ГЛАВА 1. ИЗ ЛОГОНА В СТАМБУЛ

Родом я… из Африки, тамошнего знатного дворянства, родился во владении отца моего, в городе Лагоне…

А. Ганнибал, из прошения императрице Елизавете Петровне. Санкт-Петербург, 1742. 

«Под небом Африки моей»

В Центральной Африке, на границе современных Чада и Камеруна, на берегу реки Логон (или Логоне) стоял живописный и хорошо укрепленный город. Жили в этом городе котоко[4]— народ, известный в истории Африки искусством сооружения крепостей и укреплений. Славились они и ремеслами, в частности изделиями из бронзы. Столицу свою называли Логон Бирни, что означает «крепость», «укрепленный город». По свидетельствам путешественников, которым довелось побывать здесь, Логон был необыкновенно красив. Итальянец Джиованни Ананья, посетивший эти места в XVI веке, упоминает Логон среди главных городов котоко[5]. В 1824 году английский офицер Денхем посещал Логон и был принят Миарре (князем) Салихом V. В 1852 году Генрих Барт, известный путешественник и исследователь Африки, «посещает Логон в правление Юсуфа… и, наконец, Нахтигаль, по пути в Багирми, был принят в этом городе Миарре Маруфом, сыном Юсуфа…»{1} Вот описание, составленное Бартом: «Мы вошли в столицу княжества Логон, которая называется Логон Бирни, или… Карнак Логон на языке канури[6]… чем дальше мы продвигались, тем красивее становился город… И меня особенно поразил грандиозный характер центральной улицы (дендаль), которая вела к дворцу султана на юг и на противоположной стороне — к дому Кегамма (ибалагуана)…

Моя комната находилась над палатами ибалагуана. Архитектура его превосходна, поражает своим великолепием. Дворцовый ансамбль состоит из множества флигелей, образующих прямоугольные дворики с большим количеством боковых строений. Над ними возвышались верхние этажи, в которых просторные залы переходят один в другой… Дворец султана — огромное здание, обнесенное стеной в 14 футов высотой… К моему великому удивлению, в первом дворе стояли две чугунные пушки… Я прошел через вереницу других, длинных и чистых дворов, а затем вошел во двор аудиенции, где и находился трон…»{2}

Итак, Логон являлся столицей одноименного княжества. В конце XVII — начале XVIII века в Логоне правил Миарре Бруха (Бруа?, Брува?). Его считают основателем города, потому, вероятно, что к 1700 году он его существенно перестроил{3}.[7] Это небольшое княжество стало в XIV веке политически независимым. В XVII и XVIII столетиях оно находилось в ленной зависимости от своего крупного соседа, могущественной империи Борно. Некоторые историки считают, что Логон до XIX века был провинцией Борно.

Именно в этом городе в конце XVII века (вероятно, в 1696 году) и родился мальчик. Впоследствии он станет известен миру как Абрам Ганнибал. «Родом я, нижайший из Африки, тамошнего знатного дворянства, родился во владении отца моего, в городе Лагоне, который и кроме того имел под собою еще два города»[8]— так пишет он в 1742 году. А поскольку именно Миарре Бруха правил в это время в Логоне, то надо полагать, что он и был отцом маленького Ибрагима. Существует романтическая история, бытовавшая среди его потомков и пересказанная самим Пушкиным, о сестре по имени Лагань{4}. Она бросилась в воду в отчаянной попытке догнать корабль, на котором похитители увозили брата. Итак, мы знаем только два слова родного языка маленького африканца: Логон и Лагань. Два эти слова и сейчас встречаются в языке жителей этого княжества. Имя местного племени — лагане (лагуане) — странным образом похоже и на имя сестры Ганнибала. Барт также упоминает в своем рассказе, что жители Логона называли реку Логон «Лагам на Логон». Одного из князей, потомков Миарре Бруа, звали Ана Логон{5}. Кроме того, Логон был портовым городом. Это подтверждает рассказ одного из сыновей Ганнибала: он утверждал, что отец его, сын князя, был вывезен (в 1703 году) из Африки по реке.

Известно, что у котоко, населявших берега реки Логон, было три крупных города — Гулфей, Куссери и Логон{6}. А Ганнибал как раз и говорил, что под властью отца находились два других города. Князь правил с помощью совета во главе с иба-лагуаном, или премьер-министром.

До конца XVIII века, то есть до принятая ислама частью княжеской семьи, жители Лагона придерживались традиционных верований. В большинстве же соседних государств уже не одно столетие исповедовали ислам. Это служило поводом для частых нападений на Лагон со стороны соседей-магометан. Они-то и уводили жителей в рабство{7}.

Княжество Логон и сопредельные земли в XVI-XVII вв. 

Среди государств-соседей Борну и Багирми вели наиболее оживленную торговлю с Турцией. Борну считалось тогда четвертым по значению государством исламского мира. Одному из правителей, Али-Хаджи, в 1484 году было даровано в Мекке звание калифа. И даровал его сам Абд-аль-Азиз бен Якуб из династии Аббассидов. В 1555 году, после победы турок в Феццане, между Османской империей и Борну был подписан договор о торговле и сотрудничестве{8}. Государство Борну поставляло золото, благовония, изделия из кожи, слоновую кость и рабов в обмен на огнестрельное оружие, бумагу, европейские товары, а также рабов-европейцев. В XVII-XVIII веках главным источником африканских рабов и евнухов для Османского двора был, кроме территории нынешней Эфиопии, регион озера Чад. Еще один мусульманский сосед Лагона — султанат Багирми — считался в этот период крупным поставщиком евнухов.

В XVII-XVIII веках торговля рабами была весьма прибыльным делом, и ей занимались многочисленные государства центрального Судана. Жертвами подобной торговли были преимущественно неисламизированные народы, так как всякий «неверный» мог, независимо от происхождения и цвета кожи, быть продан в рабство. Но как отличить мусульманина от «неверного»?

Читаем в книге историка Каке: «На практике решение это было не так просто. После знаменитой победы марокканцев над войсками империи Сонгай (западный Судан) при Тондиби победители привели домой 40 верблюдов, груженных золотым песком, и 1200 пленных. Один из пленников, Ахмед Баба, знаменитый юрист, ставший впоследствии советником в Томбукту, именем ислама воззвал к султану и был вознагражден — султан освободил его.

В 1611 году Ахмед Баба принял посланцев из Туа. Они были в ужасе от бесконечных караванов с «черным товаром», следовавших транзитом через их оазис, и обратились к нему за советом…

Можно ли заниматься работорговлей, не обрекая тем душу свою на мучения? Те, кто занимался этим, прекрасно знали, что в Судане много мусульман; не следует ли задуматься над тем, что среди тех несчастных, что ты отрываешь от своего очага, есть и братья по вере?

На эти вопросы Ахмед Баба ответил в своем труде «Лестница для тех, которые потеряли свои права и стали рабами»{9}.

Он утверждал, что суданца или просто африканца, «добровольно принявшего» ислам, нельзя продать в рабство: «Иная религия — вот то единственное, что позволяет обратить в рабство. Положение черных немусульман таково же, как и других: христиан, иудеев, прочих».