Дьёдонне Гнамманку - Абрам Ганнибал: Черный предок Пушкина

• Название: Абрам Ганнибал: Черный предок Пушкина
• Автор: Дьёдонне Гнамманку
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-235-02335-8

К 200-летию со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина вниманию читателей предлагается первая полная биография Абрама Петровича Ганнибала (около 1696—1781), знаменитого предка великого русского поэта. Судьба этого человека кажется невероятной: чернокожий пленник, проданный в рабство в Стамбуле, он становится крестником и неотлучным секретарем Петра Великого, получает образование во Франции и всю свою жизнь посвящает служению России в качестве военного инженера, а затем генерал-аншефа русской армии. Автор книги, африканский исследователь Д. Гнамманку, предлагает свою версию происхождения прадеда Пушкина, которая, несомненно, вызовет интерес и в России.

---

Франция Людовика XV

В Париже для Петра и его окружения были приготовлены роскошные апартаменты в старом Лувре, но государь отказался от них и предпочел более скромную обстановку. Русская делегация поселилась в отеле Ледигьер.

Оставим на минутку наших героев и обратимся к общей обстановке во Франции тех лет. Два года назад умер великий Людовик XIV. Ему наследует малолетний сын, Людовик XV, которому в 1717 году исполнилось семь лет. Король-Солнце, умирая, произнес, обращаясь к нему: «Дитя мое, Вы станете величайшим королем мира». По завещанию, наследник должен был получить трон только по достижении 14 лет. Пока же регентом назначен герцог Орлеанский.

На следующий день после приезда регент почтил Петра своим посещением. А 29-го числа — и сам юный король. «Объявляю Вам, — писал Петр царице, — что в прошлый понедельник визитировал меня здешний каролище, который пальца на два более Луки [карлика] нашева, дитя зело изрядная образом и станом, и по возрасту своему довольно разумен, которому седмь лет». Именно этот визит и стал решающим в судьбе нашего героя: в свите короля находился герцог Дю Мен, законный сын Людовика XIV и принц крови, бывший тогда начальником всей французской артиллерии. Среди прочего он занимался и образованием наследника[18].

Ему-то царь и решил препоручить своего крестника, которого он собирался оставить во Франции как раз для обучения инженерным наукам и артиллерии. Вот как описывает это поворотное событие в своей жизни сам Абрам: «Государь изволил своим несравняемым в свете милосердием меня оставить во Франции для обучения военных дел. Того ради сей монарх, великий отец отечеству, изустно меня рекомендовать дюку Дюмену, принцу Домеру[19] и великому генералу фелтьцейхмейстеру Франции, сыну натуральному славного короля Людовика великаго…»

Система военного образования во Франции считалась в те времена самой передовой в Европе. Это не удивительно: прошло всего два года со времени правления Людовика XIV, которое было ознаменовано военной славой полководцев Тюреня, Бервика, Виллара, Вандома, а также знаменитого Вобана, «лучшего инженера того времени»{38}. Абрама, получи он военное образование во Франции, ждала в России блестящая карьера военного инженера. Государь перед отъездом просто засыпал его подарками:

14 мая государем потрачено более 30 дукатов на покупку нового платья для крестника;

23 мая куплена новая шляпа;

30 мая куплено сукна и парчи опять же для пополнения гардероба;

8 июня государь лично приказал выплатить Абраму 15 дукатов, то есть эквивалент второй половины его жалованья за наступивший год.

9 июня Петр призвал к себе Абрама и Алексея Юрова (последний оставался во Франции «для обучения гражданским и политическим наукам»{39}). «Его императорское величество… по отъезде своем изволил нам с Алексеем Юровым из уст своих сказать, что ежели мы будем моты или в тюрьму попадем, то б нам не иметь никакой от его величества для нашей выкупки. Потом изволил сказать: ежели мы будем прилежно учиться, также, чтоб иметь доброе житье, то я вас не оставлю»{40}. Таковы последние наставления государя.

У государя были резоны так говорить с будущими студентами. Те рапорты, что он получал из-за границы о жизни российских «студентов», содержали в себе мало утешительного: «В Англии «русские навигаторы» — постоянная головная боль для царских посланников. Князь Салтыков, например, едва оказавшись в Лондоне, устроил шикарный банкет для проституток и завел себе любовницу, которая ему стоила втрое сверх его жалованья. Многие же другие были арестованы местными властями и посажены под замок за долги»{41}.

А уж Париж того времени и подавно полон соблазнов: «По свидетельству всех исторических записок, ничто не могло сравниться с вольным легкомыслием, безумством и роскошью французов того времени… Оргии Пале-Рояля не были тайною для Парижа; пример был заразителен… Образованность и потребность веселиться сблизили все состояния. Богатство, любезность, слава, таланты, самая странность, всё, что подавало пишу любопытству или обещало удовольствие, было принято с одинаковой благосклонностью. Литература, ученость и философия оставляли тихий свой кабинет и являлись в кругу большого света угождать моде, управляя ее мнениями…»{42}. К сожалению, ничего конкретного о первых месяцах самостоятельной жизни Ганнибала сказать невозможно, так как до нас не дошло практически никаких документов. Можно, конечно, довериться красочному повествованию Пушкина: «…Все дамы желали видеть у себя le Negre du Czar и ловили его наперехват…»{43} Это повествование, видимо, относится как раз к этому периоду его жизни. Верить ли ему — дело читателя. Известно лишь, что с первых же дней он нанимает частных учителей французского и математики — денег у Абрама пока хватало, а гардероб его отвечал самым высоким требованиям. Тратил он деньги, вероятно, очень разумно. Немало шло на книги, которые начал он покупать с первых же недель пребывания в Париже. Более того, Абрам так распорядился средствами, выданными ему на 1717 год, что хватило также и на два месяца безбедной жизни в следующем, хотя жалованье за 1718 год получено было далеко не сразу.

Но не все так уж хорошо и просто. На безоблачном небосводе парижской жизни вскоре стали сгущаться тучи. Абрам легко вошел в парижский свет благодаря естественному любопытству, которое он возбуждал при дворе. У всех перед глазами был недавний пример — негр Аниаба, которому Король-Солнце незадолго до смерти стал крестным отцом, а тут — тоже негр, тоже крестник христианского монарха, но из такой неведомой дали — из России. Главное же — Абраму покровительствовал герцог Дю Мен. Но уже месяц спустя после отъезда Петра, в июле 1717 года, герцог потерял все свое влияние. Он был обвинен в заговоре против регента и лишен титула принца крови.

Началась война между Италией и Испанией, в которую позже ввязалась и Франция. Она не минует и нашего героя. В довершение всего в марте 1718 года перед Абрамом замаячили финансовые трудности. Начался совсем другой период его жизни во Франции.

Письма домой

Благодаря изысканиям академика П. П. Пекарского и внучатой племянницы Абрама Петровича Анны Семеновны Ганнибал в нашем распоряжении имеются 12 писем Абрама из Парижа к самому Петру, а также к его кабинет-секретарю Макарову. По этим письмам складывается достаточно четкая картина житья-бытья друзей-студентов в период с 1718-го по 1722 год, да и общей обстановки во Франции тех лет. На страну как раз в это время обрушился тяжелый финансовый кризис. Это обстоятельство, конечно, не могло остаться без последствий для молодых людей из России.

Абрам и Алексей Юров, оказавшись без денег в чужой стране, естественно, решают обратиться к своему высокому покровителю с просьбой о помощи:

Всемилостивейший государь!

На что себя определили по желанию нашему, и мы оное управить с совершенным прилежанием, яко должность наша повелевает, вашему величеству обещаем, дабы могли удостоиться вашего милостивого покрову. Того ради, не имея никакой надежды, ниже какое заступление, опричь единого вашего величества призрения, молим всепокорнейше о призрении нашего убожества и определить нас своим государевым жалованьем, которым бы нам можно прожить здесь без долгов. Истинно, яко самому Богу, верно доносим, что в сих странах не можно прожить двуместами сорокью ефимками французскими[20] без всяких прихотей. Умилосердись, государь, не учини нас отчаянными исполнить и исполнять по желанию, по должности и по обещанию нашему к вашему величеству. Мы не посмеем определить сумму, но полагаемся на ваши царские и отеческие щедроты и на верное об нас доношение г. капитан поручика Конона Зотова[21]. И тако, ожидая оного призрения, пребываем вашего величества сыны и рабы пр-покорнейшие и вернейшие

Алексей Юров. Абрам. Из Парижа 5 д[ень] марта 1718 года{44}.

Уже через неделю Абрам посылает новое письмо, только теперь уже не самому государю, а его кабинет-секретарю Макарову, с которым он в свое время был достаточно близко знаком. Вот что он пишет:

Мой премилостивый государь Алексей Васильевичу мой государь! Прошу вас, моего государя, нас чтоб не оставить в такой бедности, и здесь приложить свое милосердие в прошении к его величеству об нас бедных презря все мое глупое, младые поступки к себе показанной и явить над нами свое милосердие отеческое, яко над детьми своими, чтоб нам не пропасть в нищете здешнем. Во истину, мой государь, не можем пропитатися определенными 240 ефимками французскими, и о чем писали его величеству, при том просим и ваше милосердие. При сем остаюся вам, моего государя, слуга.

Абрам. Париж 11 марта 1718 года{45}.

Нет им ответа из России. Все говорит о том, что Петру было просто не до того. Как раз в это время достиг кульминации его конфликт с единственным сыном и наследником трона царевичем Алексеем. «Один строил новую Россию, призывая к действию всех энергичных людей, другой же с нежностью говорил об уходящей Московской Руси с ее ленивой, вяло текущей жизнью, с ее консерватизмом и нежеланием любых инноваций… Царевич вольно или невольно становится тем человеком, вокруг которого объединяются как раз люди недовольные происходящими преобразованиями. Желая того или нет, он становится их вождем. 14 июня 1718 года царевич Алексей заключен в Петропавловскую крепость»{46}.