Франсуа Тайяндье - Бальзак

• Название: Бальзак
• Автор: Франсуа Тайяндье
• Издательство: Молодая гвардия; Палимпсест
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03650-5

В наши дни написать что-нибудь новое о судьбе и творчестве Оноре де Бальзака — задача не из простых. О создателе «Человеческой комедии» написано и издано необозримое множество книг, монографий и эссе. Его жизнь прослежена чуть ли не по дням, и в ней вряд ли стоит ожидать открытий, хотя и можно предположить, что в каких-нибудь частных архивах хранятся документы и письма, содержащие неизвестные до сих пор сведения о писателе. В предлагаемой читателю биографии, написанной современным французским романистом, лаконичный, но последовательный рассказ об основных событиях в жизни писателя удачно сочетается с очерком его творчества и оригинальными суждениями о его месте в истории французской и мировой литературы

---

Такой порядок дел имел одно важное следствие для литературы: продажу по сниженной цене и доходы от рекламы связывало одно решающее звено: публиковавшийся отдельными эпизодами роман-фельетон, назначение которого было «приманить» читателя к данному изданию, — в точности как это делается в наши дни с помощью популярных телесериалов. Знаменитое уведомление («Продолжение следует»), стоявшее в конце каждого выпуска, оказалось одним из ключей к успеху, ведь читатель старался не пропустить ни одного номера газеты. Роман-фельетон становился, как теперь бы выразились, «товаром повышенного спроса».

Так у романистов неожиданно появился небывалый читательский и денежный ресурс.

Бальзак был другом Жирардена, тесно общался с этим одарённым человеком, одним из самых передовых для своего времени. Идея романа-фельетона привела Бальзака в восторг. Теперь его романы прочитают не две, а десять, двадцать тысяч человек или даже больше.

В 1836 году его «Старая дева» стала первым французским романом, изданным в таком виде. Выпусками также печатались «Служащие» (1837), «Беатриса», «Дочь Евы» (1838), «Сельский священник». Итак, в течение нескольких лет дела Бальзака шли на лад, но к концу 1844 года он был словно громом поражён: Эмиль де Жирарден оскорбил его, отказавшись печатать продолжение его «Крестьян», которым предпочёл «Королеву Марго» Александра Дюма!

Что же произошло? Да просто в борьбе за массового читателя Бальзак уступил конкуренту. В письме к Еве Ганской он дал трезвый анализ неуспеха этого долго вызревавшего у него романа, который считал одним из самых важных в своём творчестве:

«“Ля Пресс” заполучила три тысячи новых подписчиков благодаря “Крестьянам”. Это большой успех, но среди тех, кто не выступил с восторженными отзывами и не покупает, 22 тысячи рабочих подписались на “Парижские тайны”. Если бы “Крестьяне” вышли с иллюстрациями, уверяю Вас, на них подписались бы 22 тысячи богатых».

Что отсюда следует? А то, что другие романисты оказались более ловкими в привлечении широкой публики — той самой, в которой прежде всего заинтересована большая пресса. Но искусство Бальзака для такого дела не слишком подходило. Не то чтобы он не мог сочинять искусные интриги, драмы, за которыми читатель следит с замиранием сердца. Ему не удавалось придать своему повествованию быстроту и лёгкость, которыми отличались Эжен Сю и Александр Дюма.

Жанр романа-фельетона требовал от автора особого способа писать, который противоречил эстетическому идеалу Бальзака. Главы должны были быть одинакового объёма, сюжет — с первого же выпуска задевать читателя за живое, характеры должны быть чётко прорисованы и свободны от всякой двойственности, действие не следует замедлять описаниями; чувства надлежит описывать самые простые и сильные, чтобы читатель сопереживал героям. И ещё требуются неожиданные, эффектные повороты сюжета, читателя надо держать в постоянном напряжении. Разумеется, эти требования не были предъявлены писателям официально, но очень скоро поставщики такой литературной продукции, сумевшие соблюсти их наиболее полно (Дюма, Сулье, Сю), приобрели наибольшую популярность и лучше оплачивались.

Газетные романы породили особый род авторов, создавших особую эстетику. Бальзаку было трудно подчинить своё искусство законам этого жанра. Прежде его часто упрекали в потакании вульгарным вкусам, а теперь, когда он стал писать романы-фельетоны, стали упрекать в том, что он потакает им недостаточно. Для него это противоречие было неразрешимым.

Больше того, эти новые требования противоречили стремлению Бальзака сделать роман благородным жанром прозы. Роман-фельетон, подчинивший романтизм собственным задачам, исключал из текста всё, чем Бальзак особенно дорожил. Прежде всего это, конечно, авторские размышления, социальный анализ, например, его суждения о сельском хозяйстве, производстве бумаги или о сложных социальных процессах в обществе. С другой стороны — и это, несомненно, главное — неоднозначность характеров: Вотрен злой человек или добрый? Роман-фельетон предлагал читателю образы простые, сильные, но одномерные.

Иллюстрация к роману «Крестьяне»

Отказ издателя продолжать печатать «Крестьян» можно считать символичным. В этом романе Бальзак, в противовес идиллическим картинам, восходящим к эпохе Жана Жака Руссо, показывает мир села диким, свирепым, полным эгоистических страстей, мелочных, недалёких устремлений. Для издателя газеты было не важно, прав автор или заблуждается, рисуя такую неутешительную картину. Он твёрдо знал одно: публика читает романы не для того, чтобы размышлять о подобных предметах. Ей подавай чего-нибудь такого, отчего Марго заплачет и задрожит: удары шпагой, любовные интриги, дальние страны, давние времена.

Бальзак, упорно изучавший предпочтения читателей и никогда не скрывавший, что пишет для денег, осознал — если раньше о том не догадывался, — что всё лучшее в его творчестве противоречит вкусам его времени.

1836 и 1837 годы принесли ему новые неприятности. Помимо фиаско проекта «Парижской хроники» на него свалился процесс против редактора журнала «Ревю де дё Монд», который, не спросив его разрешения, продал одному русскому издателю неправленую рукопись «Лилии долины». Ещё один нелепый эпизод усложнил ему жизнь: он был посажен под арест, за то что не прошёл обязательную службу в Национальной гвардии, которая предписывалась законом. Об этом нововведении режима Луи Филиппа Бальзак не желал и слышать.

Он задыхался в финансовой удавке. Его друг граф Гвидобони-Висконти, который находился тогда в Турине, где был занят каким-то делом о наследстве, предложил ему приехать туда и посодействовать в его хлопотах, за что будет получать некоторый процент от искомого наследства и хотя бы несколько месяцев поживёт вдали от всех своих забот и кредиторов.

Бальзак предложение принял. В самом деле, надо было как-то развеяться. Он отправился в путь в сопровождении некой Каролины Марбути, которая ради этого переоделась мужчиной. Эта провинциальная дама из буржуазной семьи порвала с мужем, переселилась в Париж и мечтала о литературной карьере. Она отчасти стала прототипом героини написанного Бальзаком позднее романа «Муза департамента». По возвращении из этой поездки Бальзака, несколько повеселевшего в компании такой очаровательной спутницы, ожидал тяжёлый удар: он узнал о смерти госпожи де Берни. Она долго болела и не желала никого видеть. С её кончиной Бальзак потерял подругу, любовницу, наперсницу. Перед смертью она перечитывала «Лилию долины», несомненно, находя в этом произведении если не историю их любви, то далёкие её отголоски.

Эта потеря повергла Бальзака в страшную тоску, усугубляемую финансовыми проблемами. Он был близок к отчаянию. «Потерять эту благородную и очень большую часть моей жизни, осознавать, как Вы далеко от меня, — от всего этого можно в Сену броситься», — писал он Еве.

Следующий год сложился для Бальзака не лучше: кредиторы не давали покоя, на его коляску был наложен арест, он был вынужден скрываться. Часть его долгов оплатила Сара Гвидобони. На его удачу, итальянские дела графа ещё не были улажены, и Бальзак вновь отправился в Италию в качестве поверенного своего друга. В этот раз он посетил Милан, Венецию, Геную, Ливорно, Флоренцию, Болонью.

При этом он продолжал работать. Как уже было сказано, «Служащих» он написал за четыре дня. Его мысли о принципах управления интереса у читателей не вызвали: с какой стати увязший в долгах романист решил учить других, как следует управлять делами общества?

Роман «Старая дева», также опубликованный в это время, сочли почти непристойным. Героине 40 лет, и она изводит себя оттого, что у неё нет мужчины. Бальзак рассказал об этом случае сексуальной фрустрации чуть ли не в медицинских терминах, что шокировало публику. Мало того: когда она наконец находит себе мужа, тот оказывается импотентом. Бальзак, не признавая никаких табу в том, что относится к природе человека, приводил в смятение добропорядочных читателей. До него в такие заповедные зоны авторы романов не вторгались.

В целом глубокий реализм Бальзака, его стремление осветить социальные явления и понять их движущие силы — всё это вызывало у читателей скуку. Публика требовала романов развлекательных, романтических, «утешительных».

Она не имела ничего против, скажем, социализма, афишируемого Эженом Сю: его популярные романы за счёт этого даже привлекали тысячи новых подписчиков. Но Бальзаку было мало просто забавлять читателя, он претендовал на нечто большее. И его считали претенциозным.

Но он от своего не отступался. Никогда он не был более уверенным, изобретательным и щедрым в своём творчестве, чем в те годы. В 1837 году он написал «Цезаря Биротто» — историю одного разбогатевшего парфюмера, который увлёкся рискованными финансовыми спекуляциями и всё на этом потерял. Бальзак показал такое знание финансовых механизмов, которое удивило даже специалистов. Но, главное, он создал незабываемый образ коммерсанта, одновременно трогательный и комичный. Уже само сочетание его столь прозаично звучащей фамилии с именем великого римского полководца было находкой автора. Здесь Бальзак обличил захватившую общество жажду богатства, которая нарушает в нём всякое равновесие. Лавочник Биротто мог быть вполне счастливым, оставаясь в своей лавке, если бы его не заманили сирены финансовых спекуляций. Рядом с ним — образы негодяя дю Тийе, решившего отомстить госпоже Биротто, которая когда-то его отвергла, и преданного хромого Ансельма Попино. Последний заставляет вспомнить буржуазную слезливую драму XVIII века с её бесчисленными картинами несчастий обиженной добродетели. Добавим, что Цезарь Биротто — родной брат другой жертвы общества — кюре Биротто из «Турского священника».