Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

• Название: Мир до и после дня рождения
• Автор: Лайонел Шрайвер
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-04953-7

Спокойная, размеренная лондонская жизнь Ирины Макговерн, американки русского происхождения, иллюстратора детских книг, девятый год разделяющей кров с интеллектуальным, внимательным, но донельзя предсказуемым партнером, закончилась в ту ночь, когда ей с необъяснимой силой захотелось поцеловать другого мужчину. Друга семьи, привлекательного, экстравагантного, страстного, непревзойденного игрока в снукер Рэмси Эктона…

Выбирая, кого любить, Ирина выбирает и свою судьбу. Какая жизнь ждет героиню, если она променяет испытанные временем отношения на яркую вспышку влюбленности?

Два варианта событий развиваются параллельно. Читатели вместе с героиней как бы проживают две жизни, стараясь ответить на извечный вопрос: не вел ли к счастью тот путь, по которому мы могли бы пойти, но не пошли…

---

Намазывая крекер арахисовым маслом, он рассказал ей, что ходят слухи о скорой приостановке ИРА вооруженной борьбы. Ирина никогда не понимала суть конфликта в Ольстере, не представляла, почему в наши дни необходимо бомбить британцев, но была рада, что Лоренс занимается делом, которое его увлекает, хотя ей оно совсем не кажется увлекательным. Она была благодарна, что он делился с ней всем, занимавшим его в течение дня, уважал ее мнение. Если бы она заинтересовалась, Лоренс подробно объяснил бы ей тонкости ситуации в Северной Ирландии во всех интересующих ее деталях. Но он также не обиделся, что сегодня она не стала об этом просить. Устроившись перед телевизором с включенным Четвертым каналом, она благодарила судьбу, что он не фермер, наблюдавший, как поголовье скота неумолимо сокращается. Ирина, как и большинство британцев, пресытилась сообщениями о коровьем бешенстве. Британские СМИ подошли к этому вопросу с большей серьезностью, чем их американские коллеги, — репортажи были глубокими и подробными, за это она им тоже была благодарна.

Занявшись перед ужином приготовлением традиционного попкорна, Ирина испытывала благодарность за другую процедуру, обеспечивающую вариации в пределах монотонности. Она выверила точную пропорцию масла и зерен, позволяющую увеличить степень раскрытия и минимизировать количество жира; а после длительного экспериментирования с попкорном разных производителей остановилась на «Дане ривер» как на наименее пересушенном. На полке в шкафу были собраны всевозможные специи — каджунские, креольские, мексиканские, — позволяющие каждый день в течение месяца придавать блюду разный вкус. Сегодня Ирина выбрала черный перец, пармезан и молотый чеснок — любимая комбинация, радующая ее до конца съеденной порцией и возможностью накормить человека одной лишь закуской.

Перемешивая и кончиками пальцев поднимая со дна миски сыр, Ирина думала о том, что, слава богу, они оба вполне здоровы, а ведь иногда отличная физическая форма может крыться в темных пустотах между недугами и маленькими вольностями.

Лоренс, ворчащий, что репортаж о коровьем бешенстве никогда не закончится, был явно жив. Ужин — курица в невероятно сложном индонезийском соусе — будет для него приятной неожиданностью.

Она все сделала правильно. Прежде всего, в их отношениях осталась ясность и чистота. Конечно, она умолчала о некоторых моментах, касающихся ее и Рэмси, сегодня днем она позволила себе скрыть карты, незаметно прижав к груди. Если субботним вечером в эту квартиру и проникли флюиды напряжения, то сейчас атмосфера в ней опять была спокойной. Конечно, наивно было полагать, что ни она, ни Лоренс ничего друг от друга не скрывают. Однако Лоренс не спустил тайно свои сбережения в ОТБ. Если он сказал, что ходил в обеденный перерыв в тренажерный зал, значит, там и был, и не в его привычке было каждое утро говорить, что отправляется на работу, будучи уволенным месяц назад. Да, Ирина стащила из спрятанной пачки пару сигарет, но не кололась же она в то время, как Лоренс сидел за столом в «Блю скай», у нее не было привычки пить по утрам херес или зависимости от валиума. У Лоренса нет второй семьи, например в Риме, которую он навещал бы под предлогом отъезда в командировку в Сараево. В их дверь может позвонить по ошибке разносчик пиццы, но никак не угрюмый подросток, которого Лоренс отказался признать, много лет назад способствовав его рождению. Слушая вполуха новости, Ирина не ломала голову над тем, как сказать Лоренсу о том, что у ее эгоцентричной матери не осталось денег на содержание дома на Брайтон-Бич и на следующей неделе она перебирается в их гостевую спальню. А Лоренс спокойно смотрел на экран и не думал о том, как признаться Ирине в своих гомосексуальных наклонностях, которые скрывал многие годы. В субботу вечером Ирина не целовала другого мужчину.

Бывают годы, когда День благодарения выпадает и на июль.

4

В один из августовских дней, пребывая в раздраженном настроении, Ирина пролистывала иллюстрации к книге «Увидеть Красный мир» до пылающего огнем Красного путешественника и вырывала их из альбома. Не позволяя себе пересмотреть их, она рвала пополам и выбрасывала скучные синие рисунки в мусорное ведро. Только новым работам она сохранила жизнь. Только новые иллюстрации не тяготили ее: те, на которых высокая, вселяющая ужас фигура появлялась из незнакомого мира, поражая обилием диковинных красок от оттенка ночи до небесно-голубого. Как она могла девять дней работать над этими иллюстрациями, не создав красного? Ничего, она еще раз сотворит синий мир. Рисунок должен рассказать о тоске и лишениях, о боли эмоциональной и душевной, испытываемой людьми в Голубом царстве. Она убеждала себя, что поступила как настоящий профессионал, но собственная нервозность раздражала. Сколько еще рисунков, результатов ее кропотливого труда, могут оказаться в мусорной корзине, поскольку выполнены «буднично» и «без вдохновения»?

Между тем она добилась высочайшего мастерства предоставлять объяснения Лоренсу по поводу ее отсутствия во время его звонков, и постепенно он перестал их требовать. Когда в конце месяца Ирина едва не столкнулась с ним в дверях квартиры, никаких фраз «Пожалуйста, положите трубку и попробуйте снова» не услышала. Лоренс не хотел знать, была она дома или нет, как не хотел знать и о причине ее отсутствия.

Его общество стало для нее невыносимым.

Всегда казавшееся ей чрезмерным, увлечение Лоренса просмотром телевизионных передач превратилось в зависимость.

Вечер за вечером они в оцепенении сидели на своих местах, оба довольные существованием столь чудесного объекта, способствующего многочасовому нахождению в одной комнате без необходимости подыскивать оправдания кататоническому ступору и позволяющего их поведению казаться со стороны совершенно нормальным.

Дабы избежать нервного перенапряжения и череды программ, способных пробудить желание выключить телевизор, — например, полицейский сериал, «Мир садовода», «Домашний доктор», — Лоренс стал возвращаться с работы с видеокассетами.

Ирина с трудом следила за сюжетом принесенных им фильмов. Видения фантасмагорического воскресенья множились в настоящем, заставляя столбенеть от ужаса и преуменьшая значение разворачивающихся на экране событий. И видения эти, в отличие от фантазий сценаристов, были реальны. Она не придумывала их, как баснописец, а сама находилась под их воздействием, как Алекс в фильме «Заводной апельсин». Она сомневалась, что смогла бы запретить им появляться, если бы даже захотела. Но она не хотела.

Поздний вечер. Стук в дверь. Они не ждали гостей. Ирина морщится от предположений, кто бы это мог быть и что этому человеку нужно. Она тяжело встает с кресла и медленно идет за Лоренсом в холл. На площадке стоит Рэмси Эктон, застывший, вытянувшийся в струнку. Он никогда не выходил из дома с кием в руке, предпочитая скрывать самое ценное в жизни от посторонних глаз, сейчас же упирается им в линолеум, как посохом. В черном одеянии он походит на одного из пророков из Ветхого Завета. Взгляд его серо-голубых глаз будоражит душу. Он смотрит не на стоящего перед ним Лоренса, а над его плечом прямо на Ирину. Отказ Рэмси признать присутствие ее партнера не оскорбителен. Подспудно — какова бы ни была причина его странного визита к ним в том городе, где люди нечасто заходят в гости без приглашения, — становится ясно, что он появился здесь не ради Лоренса. Ирина перехватывает взгляд Рэмси. Он кажется ей неуступчивым и твердым. Рэмси молчит. В словах нет необходимости. Это вызов. Стоит ли ей обращать на это внимание? Прохладный воздух лондонского летнего вечера холодит кожу. Она снимает с вешалки в шкафу куртку. Проследив за взглядом Рэмси, Лоренс поворачивается к Прине.

Он смущен и сбит с толку. С Рэмси они не виделись больше года. Лоренс растерян и не понимает, почему этот человек появился у их двери без предупреждения. Однако уже поздно требовать объяснений. Ей очень жаль, но все происходящее не касается Лоренса. Ирина берет сумку. Больше ей ничего не нужно. Вероятно, она никогда не вернется в эту милую квартиру. Молча пройдя мимо Лоренса, она останавливается рядом с Рэмси. Его холодная, сухая рука обвивает ее за талию. Наконец Рэмси поднимает глаза на Лоренса. В одном взгляде есть все. Все, из-за чего несколько недель она сидела, словно окаменевшая, рядом с Лоренсом, боясь случайно выболтать то, что он больше всего боялся услышать. Страх признания уже не будет преследовать ее. Он все знает. Пошатнулся, узнав так внезапно столь многое. Ему никто не поможет. Придется самому стараться привести мысли и чувства в порядок, понять, почему столь незначительная причина, как тост, привела к таким последствиям.

Рэмси легко подбрасывает кий и ловит, ухватив посередине. Кий мгновенно превращается из библейского атрибута в тросточку, с которой бил чечетку Фред Астер. Изящным движением Рэмси приглашает ее пройти вперед, и они спускаются по лестнице.