Андрей Кокоулин - Прынцик

• Название: Прынцик
• Автор: Андрей Кокоулин
• Жанр: Научная Фантастика

Предупреждаю сразу: на любителя. Вещь женская, малофантастическая, полутеатральная, о выборе и любви.

---

…Мама пахла полевыми цветами и грибовницей.

Галка уютно устроилась у нее на коленях, а на собственных колешках держала книжку с самым-самым рисунком на развороте. Там, блистающий белым и золотым принц летел по воздуху на темном, как ночь коне, а под конем проплывали лес, река и избушки с огоньками окон. А еще маленькие фигурки людей размахивали руками. "А он куда спешит?" — спрашивала Галка, водя по принцу пальчиком. "Он спешит к своей любимой", — отвечала мама. "К кому? К Василисе?". "Да, к девушке, которую он любит больше всего на свете". "А ко мне тоже прилетит принц?" — Галка вывернула голову, чтобы видеть мамино лицо. Мама поцеловала ее в лоб. "Обязательно. Только принцы бывают разные. Они могут и не летать, а просто ходить с тобой по одной улице или в одну школу". "А как же я тогда узнаю своего принца?" — удивилась Галка. "Не знаю, — вздохнула мама. — Наверное, без него весь мир будет казаться тебе ненастоящим, серым, нереальным". "Сказочным?" — подсказала Галка. "Нет, — улыбнулась мама, — скорее, как кино или как сон. Ты будто живешь, но все никак не можешь проснуться".

Потом, когда папа уйдет, мама задымит как паровоз, проращивая морщинки у губ, и в глазах ее появятся странные жгучие искорки, жесткие, злые. Иногда Галка думала, будто это осколки разбитого Снежной Королевой зеркала…

Стук в дверь был легкий, донельзя вежливый.

Галка подняла голову. И чего людям надо? Молчат как рыбы, здесь молчат, на сцене молчат, будто немые, безъязыкие.

Впрочем, и так понятно.

Хотя, конечно, сначала казалось, что она очень даже хорошо играет. Представлялось: городишко, хилые домики, пыль летит с цементного завода. И люди через одного с белыми лицами, несмотря на то, что китайцы. Все-таки Сычуань, не Европа.

Стук повторился.

Ясно, решила Галка, просят освободить гримерку. Она оглянулась. Трехстворчатое зеркало отразило ее лицо, галерею тюбиков и баночек, боа из радужных перьев. Кушетка, передвижная вешалка, афиши на стене. С афиш строго смотрели многочисленные Аллы Львовны — в красной косынке, в парике, в профиль и анфас.

Вон куда тебя, девушка, занесло.

Ну, выгонят и выгонят, вздохнула Галка, отщелкивая поворотный замочек. Пойду к тете в цветочный. В конце концов, свет кли…

За дверью стоял Казимирчик.

Все бы ничего, Алексей Янович как черный вестник — о, это было ожидаемо. Галка так и предполала, что пошлют его.

Другое дело, что Казимирчик почему-то стоял на коленях.

Глаза у него были восторженно-влажные, длинный нос задран вверх, на Галку, а в руках он держал, кажется, гвоздику из урны.

— Дорогая Галочка, — залепетал он. — Я всегда вас любил! Вы восхитительная, нежная, чувственная. Вы — актриса с большой буквы. С самого начала, с самого вашего появления в нашем театре я знал, знал, что вы — такая. Выходите за меня замуж!

Гром среди ясного неба произвел бы на Галку меньший эффект.

Самое удивительное, фальши не было. То есть, если подумать, безумие редко выглядит фальшивым. Наоборот, оно вполне искренне.

Галка набрала воздуху в грудь.

Убедительней, будь убедительней. Что от этого зависит? Все от этого зависит, твое и его душевное здоровье.

— Алексей Янович…

— Не слушай его!

Шарыгин, этот театральный лев с развевающейся гривой, выбежав из глубины коридора, сбил Казимирчика как кеглю. Они покатились по полу, хватая друг друга за одежду. Звуки, издаваемые мужчинами, не имели ничего общего с человеческой речью. Шарыгин рычал, Казимирчик повизгивал, сквозь рыки и визги прорывались отдельные междометия и свирепое дыхание разгоряченных самцов.

Абырвалг натуральный.

Треснул рукав, взлетела нога в синем носке, глаз — грива — ухо, попробуй разбери, где чье. Мятая гвоздичка прибилась к плинтусу. Пальцы, слюни.

Галка стояла, как ушибленная.

Скоро массивный Шарыгин оказался на Казимирчике верхом и тем одержал победу. Алексей Янович был за шиворот затащен за угол, оттуда послышалось несколько мягких ударов в тело, и больше Галка Казимирчика не видела.

Шарыгин появился пошатывающийся и щупающий костяшки пальцев. Чего Галка совсем не ожидала, так того, что на колени бухнется и он.

Сумасшедший дом! Дом театра!

— Дорогая Галка! — выдохнул Григорий и, покопавшись, выудил из-за пазухи еле живую веточку мимозы. — Будь моей женой!

— Что? — У Галки от неожиданности свело ногу, и она ухватилась за косяк. — Вы все рехнулись что ли?

Шарыгин свободной рукой откинул волосы со лба, другой все еще презентуя мимозу.

— Я понимаю, что несколько тороплю события. Но, видишь ли, конкуренты… — он зыркнул в ответвление коридора, где невнятно возился побежденный Казимирчик. — А что до Светланы — так не расписанные мы. Вольные птицы. Сошлись-разошлись. А я, я всегда буду с тобой. Наставником, любящим супругом…

Стена и новоявленный жених поплыли у Галки перед глазами.

— Можно все это… позже?

— Что? — не понял Шарыгин.

— Нехорошо мне, — сказала Галка, перешагивая через порог и медленно, по стеночке уходя в коридорную даль, — пойду я.

— Погоди, — обиделся Шарыгин, — а я?

Галка махнула рукой.

— Завтра.

— А Неземович?

— И он.

— Но я вечером…

— Ага.

Шарыгин растаял, свет с тенью поиграли в кошки-мышки, раскрытая форточка курилки прицельно выстрелила струей свежего воздуха, послышалось почему-то, как Хабаров говорит: "Даже на заре моей юности… Да что там! Во всей моей жизни не было…", но голос его, бог весть как и из какой отдушины донесшийся, так же неожиданно умолк, в проеме подсобки мелькнул синий халат Таисьи Петровны, по очереди выступили ведро, огнетушитель, план эвакуации (а она уже, уже эвакуируется!), затем дверь распахнулась, и Галка выдавилась из недр "Пилигрима", как паста из тюбика.

Свобода.

Ноги шли, глаза смотрели. Голова была пустой, как космос. Куда я, чего я?

Несколько десятков метров Галка, ничего не соображая, отмахала вглубь квартала (а что? ноги идут, глаза смотрят, система автоматическая), затем развернулась и задробила каблучками обратно. Автобусная остановка все-таки была в той стороне.

Как села, как сошла — совершенно не сохранилось в памяти.

Хорошо, что сошла, где надо. Некоторые мысли проносились астероидами, некоторые — кометами, оставляя шлейф беспокойных ощущений.

Бух на колени! И второй…

Галка зашла в продуктовый магазинчик и побродила там, в узких проходах, между быстро-кашами и хлебобулочными изделиями.

Отражение в зеркальном простенке вылупило удивленные глаза, моргнуло, разродилось идиотской улыбкой. Я у мамы дурочка.

А розыгрыш все же жестокий.

Сначала один клянется в любви до гроба, затем — другой. Не ваше, мол, это, Галина Ивановна — всяких Шен Де изображать. Не бабское. То есть, Алле Львовне можно…

Или они меня так утешить хотели? — пришла неожиданная мысль.

Чтобы не расстраивалась. Это ж мужики. Пойми их, что они там себе накрутят. Взяла да сбежала со сцены. Может, решили, что меня после провала спасать надо. Что я там петельку готовлю и мыло ищу. В упадке чуйств.

Вот и придумали маневр. Одного с любовью мало, бухается другой, наверняка еще Хабаров с Песковым вторым эшелоном дежурили. Сергей Сергеич, пожалуй, забавно бы смотрелся в роли престарелого ловеласа.

Галка грустно улыбнулась. Отражение улыбнулось в ответ.

Я у мамы дурочка — два. Что ж я по магазину кругами-то? Наскар рейсинг какой-то…

Галка решительно схватила с полки бутылку био-йогурта и направилась к кассе. Выждала короткую очередь из хмурых мужчин (никто не хочет бухнуться на колени?), улыбнулась, расплатилась и с бутылкой как с "Оскаром" выскочила в двери. Домой, домой. Что делать? Только домой. Нет, не с "Оскаром", с "Никой", кажется, театральным "Нику" дают. Тьфу ты, "Ника" же кинематографическая. А театральная?

И здесь провал.

У самого дома ее вдруг шарахнуло так, что она остановилась под козырьком подъезда, каких-то сантиметров не дотянувшись пальцами до кодового замка.

Один-три…

Бумм! — Бог метнул невидимую молнию прямо Галке под череп. Как говорят в таких случаях: и все озарилось.

После того, как свет от молнии схлынул, и мир вернулся и проступил теми же красками, той же трубой, подпирающей козырек, и той же дверью, в голове занозой, остатком божьего попущения засела мысль: а если ты, Галка, дура? Ведь два раза в зеркало смотрелась, а не дошло. Ни Казимирчик, ни Шарыгин, пожалуй, не притворялись. Совсем.

То есть, воплне возможно…

— Извините.

Галку попытались легонько сместить в сторону, она вскинулась и встретилась глазами с соседом. В кулаке у Прынцыка были зажаты два кулечка с половинками черного.

У обоих вырвалось:

— Ой, простите.

И получилось это настолько синхронно, что Галка, захохотав, едва не таранила трубу. В какую-то даль несусветную провалились театр, Шен Де, колени, бедные гвоздики и мимозы, беспокойства, страхи и Шарыгин с Неземовичем.