Валерий Сердюченко - Странная проза Шломо Вульфа

• Название: Странная проза Шломо Вульфа
• Автор: Валерий Сердюченко
• Жанр: Публицистика

---

В "Черной кошке" (безусловном фаворите вульфовской прозы) свои сюжетные парадоксы. Действие происходит в России и Израиле, но в какой России и каком Израиле? Предоставим слово автору:

"Мой Арон попадает /.../ в Соединенные Штаты России, на фоне которых современная демократическая Россия - жалкая пародия. А граждане этой благополучной страны - князь Мухин и его юная жена, - в свою очередь приходят в изумление, оказавшись в нашем измерении в непостижимом для них независимом Израиле, по сравнению с которым пародией является Британская Палестина."

Но далее:

"Не исключено, что описанный в книге Израиль тебе понравится еще меньше, чем тот, что ты наблюдаешь наяву. И создастся ложное впечатление, что иного быть не может, так как мы... Поэтому в повести "Шаг в сторону" я позволил себе помечтать о том, какой могла бы быть чисто еврейская страна абсолютно независимая Иудея."

Это - классический прием художественно-философской литературы. Шломо Вульф воспользовался в данном случае опытом нескольких поколений европейской гуманистической мысли. "Город Солнца" Томазо Кампанеллы , "Нью-Лэнарк" Роберта Оуэна, "Социетария" Шарля Фурье, "Четвертый сон Веры Павловны" Чернышевского и "Сон смешного человека" Достоевского - вот ориентиры, сознательно или бессознательно управлявшие (и продолжающие управлять) творческим пером Главного Израильского Утописта. Очевидно, есть и другие; мне из моего прикарпатского угла не видно. Во всяком случае, великую еврейскую мечту представляет сегодня в транснациональном читательском сознании именно проза Шломо Вульфа и так называемый "сайт Берковича" в Сети. Об этом сайте отдельный разговор, и автор сего инициирует его однажды. Не будем отвлекаться от предмета статьи и констатируем еще раз, что Шломо Вульф не знает крайности ни в анафемах, ни в осаннах еврейскому народу. Он любит его, ненавидя, и ненавидит, задыхаясь от сострадания к нему. Такова формула вульфовского послания израильскому (и не только израильскому) urbi et orbi.

В любой, уважающей себя рецензии, положено найтись ложке дегтю. Не будем нарушать чистоты жанра и скажем, что проза Шломо Вульфа временами избыточно многословна. Ее персонажи то и дело устраивают настоящие интеллектуальные ристалища друг с другом и с гипотетическими оппонентами. Объяснения в любви неожиданно перерастают в знаменитое достоевское "како веруеши?". Но ведь и сам Достоеский бесстрашно превращал целые главы из "Идиота", "Бесов", "Братьев Карамазовых" в философские диспуты. Так что принципиальный изъян прозы Шломо Вульфа постоянно оборачивается ее родовым достоинством, причем достоинством такого уровня, что возникают ассоциации с названными произведениями и именами. Здесь все зависит от ментальности читателя. Ищущий в литературе прежде всего пластического совершенства, "набоковского" метафорического изыска вряд ли будет очарован интеллектуальной переизбыточностью вульфовской прозы. Но те, кому дорога не форма, а правда, кому "надобно мысль разрешить", безусловно найдет в Шломо Вульфе задушевного единомышленника и сомечтателя.

15.07.2002