Владимир Серебряков - Оборотень в погонах

• Название: Оборотень в погонах
• Автор: Владимир Серебряков
• Издательство: Издательство «ЭКСМО»
• Жанр: Романтическое фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-04740-9

Действие новой книги авторов знаменитого романа "Серебро и свинец" разворачивается в мире, очень похожем на наш. Здесь тоже есть Москва, и по ее улицам бегают троллейбусы. Вот только вместо электромоторов в них – живые тролли. Состоятельные же граждане предпочитают передвигаться на личных коврах-самолетах, отовариваться у торговцев-эльфов и бурно возмущаются засильем лиц оркской национальности. Куда же смотрят органы? Как обычно, у них есть дела поважнее…

---

– Помочь? – предложил я.

– Вот еще, буду я с ним возиться! – Ки распахнула двери в дежурку. – Эй, парни, заберите этого козла.

– Подопечный твой?

– Кто, этот? – Ки легонько пнула бездыханное тело под ребра. Тело никак не отреагировало, целиком погрузившись в изучение себя.

– Нет, не мой, я его вообще не знаю, просто по коридору шла. Может даже и «терпила». Но козел!

Старший престол ангельского благочиния оперуполномоченная Китана появилась в нашем участке два года назад, в день своего рождения. А рождению своему она была обязана одному юному, но очень талантливому чародею, который после просмотра китайской мыльной оперы «Смертельный бой» без памяти влюбился в одну из героинь. И, вместо того, чтобы, как большинство ненормальных людей, нацарапать артисточке пылающее неземной страстью письмецо, решил выколдовать свой идеал. Сам.

Самое забавное, что у него почти получилось. Чего-то он там, понятно, недоучел и во время произнесения завершающего заклятья его вышвырнуло из окна. Этаж был девятый, до земли было далеко, но вместо левитирующего блока юнец выкрикнул-таки последние слога заклинания. В результате приехавшая на место опергруппа застала хладный труп внизу и ровным счетом ничего не понимающую Ки – в пентаграмме наверху. Первые пять дней Ки провела у нас в участке. В ходе проведенного следствия выяснилось, что помимо сногсшибательной фигурки, она владеет русским – с неким очаровательным акцентом и приемами рукопашного боя – в совершенстве. По истечении отведенных законом дней дело было прекращено за отсутствием чего бы то ни было, а подследственная – отпущена на все шесть сторон. Вечером того же дня Ки вновь объявилась на нашем пороге и, мило улыбнувшись, спросила:

– А можно я у вас останусь?

Сказать ей «нет» никто, понятно, не решился.

Участок вокруг меж тем жил повседневной ночной жизнью. Я с тоской проводил взглядом стройный ножки Ки, затянутые в турецкую – а может даже и итальянскую, чем черт не шутит – василисковую кожу, сглотнул набежавшую слюну и потащился на поклон к шефу, заглядывая по дороге во все двери подряд – сам не знаю, зачем.

– Ты мне портрет подозреваемого дашь или что?

– А что я могу из такой гущи выжать? – вяло отбрыкивался от нападок опера эксперт-гадальщик. – Это ж не кофе, а сплошной суррогат, он тест подобия еле-еле проходит, какое уж тут гадание. Вот ты мне дай чашку настоящего, бразильского, я тебе не то, что словесный портрет, я тебе астрологическую карту нарисую. С кирлианограммой заодно.

– Ишь, умник какой. А по потрохам – слабо?

– Так где ж сейчас хорошие куриные потроха достанешь? уныло отозвался эксперт. – Разве что рыбьи…

Я тихонько закрыл дверь и сунулся в следующий кабинет. Сидящий там Малинкин, «владелец» соседней с моей земли, сосал информацию из подследственного.

– А еще чего споешь?

– Еще? – Подследственный озадаченно уставился на потолок, словно ожидал, что именно на нем и именно сейчас неведомая рука выпишет огненными буквами нечто такое, после чего потрясенный опер уверует в чудеса и наконец отпустит его под расписку о невыезде.

Я тоже посмотрел на потолок. Кроме полудюжины мух и старых потеков, на нем больше ничего не было. Круги, восьмерки и зигзаги, описываемые мухами, вряд ли были той информацией, которая интересовала Малинкина.

– А еще говорили, что к Желтому в хату упырь залез, оживился подследственный. – Пробрался, гад, через окно, видит – человек дрыхнет, ну и как кусит, придурок!

– А Желтый что?

– Так ведь Желтый-то почему в отключке лежал! – радостно сообщил подследственный. – Он под кайфом был, у него в венах не кровь, а вся таблица этого… ну, как его…

– Менделеева, – подсказал я от двери.

– Во, во. Вампир как хлебнул такого коктейльчика – и с копыт долой. Желтый утром очухался, смотрит – лежит.

– А сам Желтый?

– А что ему сделается? – искренне удивился подследственный.

Вообще-то он прав, подумал я, прикрывая дверь. Самого Желтого, поскольку обитал он не на моей земле, я видел всего пару раз и знал его больше понаслышке, но если хотя бы треть ходящих о нем баек верна, то вампиру можно было только посочувствовать. Уж лучше колом в спину. Хотя сам дурак, кто его, спрашивается, из могилы тянул? Лежал бы себе в гробу да посасывал плазму. Говорят, им по гуманитарной помощи спецпайки присылают.

Интересно, а что если Желтый все-таки заразился? Вряд ли, конечно, раз он до сих пор жив, то должен был выработать в себе такой иммунитет, что ему укус вампира, как мне – комара, но все же! Вампир-наркоман? Такого в моей практике еще не было, да и у остальных в участке, по-моему, тоже. Станет он охотиться на своих дружков-наркашей, или будет таскать шприц для будущей жертвы?

Глубоко задумавшись над этим вопросом, я механически открыл следующую дверь и только потом сообразил, что делать этого не в коем случае не следовало – дверь эта располагалась в конце коридора и вела соответственно в кабинет нашего дорогого и любимого – шоб он сто лет жил, а двести раком ползал – начальства.

Нет, вы только не подумайте, что я что-то имею против нашего начальника. Он у нас хороший, иногда. А вот у соседей начальник – тролль. Кербаши Хавалов, добрейшей души существо, не то, что муху – инфузорию не обидит. Правда, не все об этом осведомлены, а потому, угодив на допрос к оперу, у которого росту пять локтей, а клыки в пасти – чуть не в локоть каждый, сразу начинают просить бумагу и ручку – писать явку с повинной.

Однако господину Половцеву Свет Никитычу до Кербаши далеко. В плане размеров. Поэтому размеры он компенсирует. Вот и сейчас посмотрел он на меня своими зелеными очками и захотелось мне обратиться в мерзкую пузырящуюся жижу и тихо утечь куда-нибудь в подвал, ибо пребывал старшая сила пресвятого благочиния Половцев Свет Никитыч в раздраженном состоянии. Кто его так сумел разозлить, я не знал и знать не хотел, разве что затем, чтоб помянуть недобрым словом, если жив останусь, но довел он Свет Никитыча примерно до уровня тактического джинна. А я и влез, заместо Хиросимы.

– Явился, Зорин. – Проскрипел Никитыч. – Ну, проходи.

Я бочком протиснулся в щель и опустился на стул для посетителей, предварительно удостоверившись, что предыдущий гость не забыл на нем свою ручную гадюку. А что? Был у нас такой случай. Каких только «знакомцев» некоторые чародеи не заводят.

– Явился? – ласково осведомилось начальство.

– Э-э… так точно, – сознался я.

– Ну и что с тобой прикажешь делать, а, Зорин? – все тем же подозрительно ласковым тоном осведомилось начальство.

– Э-э… а-а… А в чем дело, Свет Никитыч? – пропищал я.

– Не дело, Валя, – укоризненно покачало головой начальство. – Не дело, а дела.

Как ни странно, поняв, за что меня сейчас будут убивать, я успокоился. Приятно знать, за что умрешь, а еще приятнее, если грехи эти и не твои вовсе.

– Три «глухаря»! – возвестил чугунному медвежонку на столе Свет Никитыч. – Три! Чем, интересно, ты думал, а?!

– Так ведь никак не отвертеться было.

– А голова тебе для чего дадена? А? – Вопросило начальство. – В ней, знаешь ли, мозги водятся.

Я промолчал.

– Эх, взять бы да и повесить их на тебя. – Мстительно предположило начальство.

Я в первый монент не понял кого повесить. Мозги, что ли?

– Так ведь один и из них уже мой, – напомнил я. – «Заказуха» на Новоапостольской. «Глухарь» капитальный.

– И поделом! – пробурчало начальство. – Две недели до конца квартала, а у тебя сколько дел незакрытых? То-то. Ты фокусников своих когда брать собираешься? А?

Я вздохнул.

– Не знаю, Свет Никитыч. Я и так уж всех стукачей на уши поставил. Они ведь не только на моей земле пасутся, они по всему участку ползают, и у соседей отметились, а валят все ко мне.

«Фокусниками» именовалась группа мошенников – по неуточненным данным трое-четверо – которые вот уже второй месяц не давали мне спокойно жить. Начали они с неразменных червонцев, потом, очевидно, подкопив денег на оборудование, перешли на липовые четвертаки, а последним их достижением была пачка баксов, которая спустя пару часов обернулась тремястами граммами капустных листьев.

– Ты, это, давай, заканчивай с ними, – посоветовало начальство. – Конец квартала на носу и потом – кто его знает, чего они в следующий раз выкинут.

– Постараюсь, Свет Никитыч.

Половцев одобрительно кивнул, сунул руку в стол, извлек из-под него чайную кружку и с удивлением уставился на нее.

Во мне зашевелилась надежда.

– Я могу идти, Свет Никитыч?

Половцев оторвался от изучения кружки и так же озадаченно посмотрел на меня.

– Что? Ах, да, иди, Валя.

Я начал приподниматься со стула.

– Хотя нет, погоди.

Я замер, и плюхнулся обратно на сиденье.

– Тут еще вот какое дело, – пробормотал Свет Никитыч. С послезавтра Корюшкин в отпуск уходит.

Не-ет! Только не это!

– Придется, Валь, тебе его территорию на себя взять, – безжалостно забил гвоздь в крышку моего гроба Половцев. – Инда как больше некому.