Олеся Луконина - Чёрная маркиза

• Название: Чёрная маркиза
• Автор: Олеся Луконина
• Жанр: Исторические приключения

XVIII век, Карибы. Красавица-мулатка Тиш Ламберт получает во владение после гибели мужа бриг «Чёрная Маркиза», названный так в её честь — с совершенно безбашенной и бесшабашной командой, состоящей из близнецов-изобретателей Марка и Лукаса, которые набили корабль под завязку разными волшебными механизмами, заменяющими дюжину матросов, и старпома Дидье Бланшара, беззаветно в Маркизу влюблённого.

---

Сама Маркиза, Летиция Ламберт, не задала ему никаких вопросов. Зайдя к Морану в каюту на следующее утро, — уже не в атласном платье, а в удобных бриджах и камзоле, — она вела себя как заправский доктор: заглянула ему в глаза, оттянув нижние веки, заставила высунуть язык и пощупала пульс на шее и на запястье. И он, скрепя сердце, всё это ей разрешил. Услышав, как он мрачно сопит, она наконец тихо рассмеялась и пригладила ему растрёпанные волосы, отведя их со лба:

— Я не собираюсь на тебя покушаться, канонир. И ты свободен — можешь уйти в любом порту, в каком захочешь. Но я бы хотела, чтоб ты остался здесь.

— Я тоже, — выпалил Моран, заливаясь краской до ушей и отчаянно стыдясь этого.

Тиш снова ласково улыбнулась ему и быстро вышла, чтобы не смущать его ещё больше, — понял Моран. А он так и остался сидеть на койке. В горле у него стоя комок.

Никто и никогда не заботился о нём, кроме матери и сестры, умерших от оспы, когда ему было четырнадцать. Все остальные, начиная с отчима, стремились только пользоваться им, пока он не научился защищаться, как затравленный израненный зверь.

Насмерть.

А на «Маркизе» ему не от кого было защищаться.

Если бы не боязнь обнаружить эдакую свою слабость, Моран бы тенью следовал за Дидье Бланшаром, впитывая исходившее от него тепло. Парень и болтал, и пел, и смеялся — как дышал. И он стал первым после матери человеком, которому Моран сам позволял себя тормошить — обнять за плечо, взять за локоть, взъерошить волосы. Впервые за долгие годы чужие прикосновения доставляли ему невинное удовольствие, словно котёнку, которого чешут за ухом. Точно так же легко Дидье тормошил Тиш или Марка с Лукасом — впрочем, последним частенько перепадали от него и колотушки, но всякий раз за дело.

Марк и Лукас Каннингтоны тоже поразили Морана до глубины души — едва ли не сильнее, чем все созданные ими чудеса. Близнецам, похожим друг на друга, как две капли воды, было отнюдь не пятнадцать, а все двадцать лет от роду, но вели они себя как пятилетки. Понимая друг друга с полуслова и полувзгляда, они благодаря этому непрерывно устраивали всевозможные каверзы и розыгрыши — как с участием своих волшебных механизмов, так и без них. То и дело Моран с невольным смехом наблюдал, как они со всех ног улепётывают от грозящего им линьками, а также всеми небесными карами Дидье.

Особенно прекрасной оказалась изобретённая ими механическая швабра для мытья палубы. Лукас гордо вручил её старпому для «апробации», как он витиевато выразился. Уже через несколько минут швабра самым натуральным образом гналась за беднягой Дидье, как взбесившаяся шавка, только что не лаяла при этом. Близнецы же катались по палубе, корчась от смеха, впрочем, как и Моран. Дидье вынужден был взобраться на грот-мачту, где сидел, ругаясь на чём свет стоит, пока Тиш, высунувшись из камбуза, не пригрозила, что лишит близнецов не только ужина, но и завтрака. После чего те понуро забрали чудо-швабру и в очередной раз спаслись бегством от спрыгнувшего с мачты разгневанного старпома.

Глядя на всё это весёлое безумие, Моран несколько опасался за свои пушки, ранее находившиеся в ведении Лукаса. Но зря — как он с облегчением убедился, пушки «Маркизы» были обихожены не так уж и плохо. Моран добросовестно разбирался в том, какая часть функций канонира в бою будет возложена на него, а какая — на чудесные механизмы близнецов.

Предчувствие грядущего боя надвигалось на него сквозь всю весёлую беззаботность жизни на «Чёрной Маркизе». Приближался не просто бой — приближалась смерть, приближалась, обжигая ледяным дыханием, и отзвук этого дыхания, похожего на хрип агонии, он слышал и в разухабистых забористых песнях Дидье, и в пронзительно щемящих напевах Тиш.

Моран знал, что Эдвард Грир, Грир-Убийца, не оставит их в покое.

И он с обрывавшимся сердцем понимал, что хочет этого, хочет увидеть Грира ещё раз, — хотя бы со шпагой в руке на палубе во время боя, — но не смел признаться в этом даже самому себе.

Измученный этими предчувствиями, терзаемый бессонницей, Моран вышел однажды ночью на ют и вдруг услышал доносившийся из каюты Дидье тихий смех и перешёптывания. А потом — протяжный и сладкий женский стон.

Тиш!

Моран так и прирос к палубе, впитывая раздававшиеся из каюты звуки чужой плотской любви — вздохи, всхлипы, предательский скрип койки, шлепки тела о тело, поцелуи, невнятный прерывистый лепет и снова стоны…

Очнувшись, он кинулся прочь, сам не зная куда. Добежав до юта, он бросился навзничь возле шлюпки и крепко зажмурился, уткнувшись лбом в сырые доски палубы.

Он словно горел заживо.

«Рано или поздно он всё равно вернётся ко мне…»

— Никогда. Никогда, слышишь, ты, скотина, никогда! — шептал Моран, кусая губы.

Тут его и отыскал Дидье, взлохмаченный, босой, в одних штанах. Моран не удивился поразительной чуткости старпома, иногда неожиданно проявлявшейся. Неловко потоптавшись рядом, тот сел на палубу, скрестив ноги.

— Я её люблю, — очень просто сказал он. — Всегда любил. Ещё когда был мальчишкой-коком, при маркизе Ламберте. Потом его убили, а она чуть рассудком не тронулась, Тиш-то. Тогда она и начала ведьмачить. Ходила как тень, по кораблю днём и ночью, и вроде как всё Джоша вызвать пыталась. — Дидье потёр лоб. — А я тоже ходил и ходил за нею… а однажды ночью не вытерпел, услышал, как она рыдает, будто у неё сердце разрывается… и просто зашёл к ней в каюту. Так всё и началось. Хотя мне нипочём её не заполучить, я знаю.

Он глубоко вздохнул. Обычно смешливые, глаза его были сейчас, как никогда, серьёзны.

— Но ты уже заполучил её, — недоумённо моргнул Моран.

Дидье усмехнулся:

— Не-ет, друг. Она ведь меня не любит. Правда, она никого не любит, после маркиза Ламберта. Хотя… — Он помедлил, раздумывая, но всё равно закончил: — Она иногда западает на кого-нибудь, Тиш. И пропадает с ним.

— Что? — ахнул Моран. — И ты об этом так… спокойно говоришь?!

Старпом повёл плечом:

— А что мне остаётся? Всё равно они — не Ламберт. И она возвращается от них — ко мне. Всегда возвращается.

— Тебе надо драться за неё! — ошеломлённо выдохнул Моран, не зная, презирать или уважать Дидье за эдакое. — Она же твоя!

— Не моя, я ведь уже сказал, — твёрдо возразил тот. — И с кем мне драться-то — с ней, что ли?

Моран потёр лицо ладонями. Он решительно не мог этого принять, не мог даже вообразить, что он простил бы такое… Гриру…

Какого дьявола, при чём тут Грир?!

Он неистово замотал головой и выпалил:

— Но это… больно! Она должна понимать, как тебе больно!

Улыбнувшись мимолётной горькой улыбкой, так не походившей на его обычную бесшабашную ухмылку, Дидье стиснул его плечо:

— Nombril de Belzebuth! Я же ей никогда этого не покажу.

Он отрешённо посмотрел вдаль, туда, где свинцовые волны смыкались с горизонтом. А потом перевёл взгляд на Морана:

— Прости, друг. Ты расстроился. Я не хотел.

Он похлопал канонира по плечу, подымаясь на ноги, и будто растворился в предрассветной туманной дымке.

А Моран молча уронил голову на скрещённые на коленях руки.

* * *

По сравнению с громадой «Разящего» «Сирена», покачивавшаяся на волнах невдалеке от него, выглядела совсем хрупкой. Как и её хозяйка рядом с Гриром.

Но хрупкой она не была.

— Я не за этим пришла к тебе, Эдвард, — ровно сказала Жаклин Делорм, бестрепетно глядя в глаза капитану «Разящего», и тот неохотно убрал ладонь с её бедра, проворчав:

— Думаешь, я позволю тебе уйти нетронутой?

— Думаю, да, — непринуждённо подтвердила француженка и весело рассмеялась, услышав ругательство Грира.

Тот сидел, упёршись локтями в стол, в расстёгнутом камзоле, с бокалом вина в руке. Жаклин, — тоже в камзоле, только застёгнутом, и в мужских бриджах, — откинулась на спинку кресла. Грир невольно залюбовался игрой света на её распущенных волосах. Маленькая рыжая чертовка. Маленькая и храбрая!

— Обещай подумать над тем, что я предложила, Эдвард, — Жаклин снова наклонилась к нему, вертя в пальцах бокал. — Ост-Индская торговая платит хорошо. Это выгодней, чем гоняться за испанцами по всем Карибам, и без зряшного риска.

— Я люблю рисковать. И я не только за испанцами гоняюсь, — оскалился Грир, а женщина сердито воскликнула:

— Тебя повесят за это!

— Зато я свободен! — Грир закрыл глаза, спасаясь от её почти презрительного взгляда. — Мне нужна «Маркиза», вот и всё. С этим кораблём я буду непобедим. Он волшебный.

— Волшебный! — раздувая тонкие ноздри, передразнила его Жаклин и порывисто встала. — Ты же умный человек, Эдвард, что за чушь ты городишь!

— Ты ненавидишь Маркизу, а она ведь тебя даже не знает… — удивлённо протянул Грир и тоже поднялся. — Почему? Потому что она раздаёт свои прелести даром, когда их можно выгодно продать? Это главное для тебя, не так ли?