Иван Любенко - Лик над пропастью

• Название: Лик над пропастью
• Автор: Иван Любенко
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-70561-0

Присяжного поверенного Клима Ардашева волею судеб занесло в Пятигорск, где ему предстоит не только разоблачить банду коварного кавказца Зелимхана и найти «черное золото», но и раскрыть мистическую тайну переписки древних отцов церкви. Эта тайна может предотвратить мировую войну! В руках у Ардашева, как обычно, оказывается слишком ценная информация. Настолько ценная, что жизнь присяжного поверенного висит на волоске…

---

Памятуя о загробной жизни и неминуемом суде Господнем, негоцианты жертвовали на благотворительность многие тысячи честно (или «почти честно») заработанных рублей. Благодаря их щедрости высились церкви, а на землях, дарованных городу купцом Скомороховым, раскинулся женский Иоанно-Мариинский монастырь. Не только в центре, но и на окраинах разбивались парки с прудами, каштановыми и липовыми аллеями, лодочными станциями и выкрашенными в зеленый цвет чугунными скамейками.

Но рядом с большими деньгами всегда ходят и большие искушения. И потому время от времени город потрясали известия о трагической гибели какого-нибудь торговца или банкира. Позже нередко выяснялось, что виной всему была чья-то алчность, принудившая завистника отнять жизнь у более удачливого одноземца. Не последнюю роль в расследовании загадочных смертоубийств играл и присяжный поверенный Ардашев.

Подходя к выкрашенному в розовый цвет дому с вывеской «Ставропольское товарищество по исследованию недр земли», Клим Пантелеевич увидел сутулую фигуру Поляничко. Полицейский сунул ключ в замочную скважину и открыл дверь.

— Прошу. Сегодня воскресенье и здесь никого нет.

Поднявшись по ступенькам, устланным бордовой дорожкой, они проследовали по длинному коридору и остановились перед высокой двустворчатой дверью. Ефим Андреевич сорвал сургучную печать и прошел внутрь.

— Все как было в день убийства. Даже кровь, как видите, я не разрешил убрать. Признаться, с самого начала была у меня тайная мыслишка привести вас сюда.

— Искренне вам благодарен, — выговорил Ардашев и оглянулся по сторонам.

Кабинет имел форму квадрата. Посередине стоял дорогой письменный стол с резными ножками. Столешница, обтянутая зеленым сукном, почти наполовину была залита уже высохшей кровью, которая обхватила своими бурыми объятиями и настольную электрическую лампу, и жирандоль со свечами, и пресс-папье. Хрустальный письменный прибор с чернильницей в виде избушки, карандаши в стакане и несколько перьев оказались сухими. Прямо посередине к столу примыкал другой, поменьше. Около него адвокат и остановился. Он достал из кармана складную лупу и принялся внимательно разглядывать едва заметное пятно.

— Что вы там узрели? — поинтересовался Поляничко.

— Странное дело: здесь явно была капля крови, которая угодила сюда, очевидно, в момент выстрела. Но кто-то ее промокнул, оставив едва заметный след. Естественно, покойный этого сделать не мог. Тогда кто? И зачем?

— Позвольте-позвольте, — начальник сыска вынул свою изрядно потертую лупу с деревянной ручкой и начал исследовать это место. — Да, вы правы. Но здесь все гораздо проще: видно, кто-то из моих олухов во время осмотра угодил туда рукой или пальцем.

— Нет, тогда бы кровь была размазана. Да и отпечаток бы остался. А тут просто стерто, и притом очень аккуратно.

— Вы хотите сказать, что кому-то понадобилась его кровь?

— Именно. Причем так, чтобы следствие этого не заподозрило.

— По-вашему, здесь был нетопырь-вурдалак, который напился еще не остывшей крови и вылетел в окно? — с ехидным прищуром выговорил Поляничко.

— Почти, с той лишь разницей, что он вышел через дверь, — невозмутимо изрек Ардашев и продолжил осмотр.

Угол комнаты занимали два мягких кожаных кресла. Единственное окно, задернутое габардиновыми шторами, выходило во двор. В книжном шкафу, кроме «Кавказского календаря», лежали стопки разномастных журналов. Тут же имелось отделение для посуды. Клим Пантелеевич открыл дверцу: внутри стояла откупоренная, но совершенно полная бутылка «Шустова». Кроме коньяка, других напитков не было. Хрустальные фужеры, несколько водочных рюмок, нераспечатанная плитка шоколада «Эйнем» и порезанный, слегка заветренный лимон на блюдце с упокоившейся в жидком сахаре мухой.

Внимание Ардашева переключилось на вделанный в стену английский сейф с надписью «Theodor Kromer». На дверце белела наклеенная бумажка с чьей-то росписью.

— А что там? — поинтересовался присяжный поверенный.

— Так, ничего интересного. А впрочем, сами полюбопытствуйте.

Поляничко сорвал печать и опустил вниз рычаг. Удерживая его, он установил каждый из трех переключателей на определенную цифру, — раздалась короткая металлическая мелодия, и дверца отворилась.

Обернувшись к Ардашеву, сыщик сказал:

— Код сейфа знал только Тер-Погосян. После его самоубийства пришлось искать Федьку-кассира. Слава богу, он недавно остепенился и завел семью. Но прежнее ремесло этот скачок не забыл. Не поверите: пользовался медицинской трубкой, которой доктора легкие слушают. И пяти минут не прошло, как этот заграничный ящик сдался. А я всегда говорил: русские воры — лучшие в мире.

Внутри оказалось несколько кусков кристаллообразной породы красновато-оранжевого цвета. Ни денег, ни долговых бумаг не было.

— Никакой ценности эти камни не представляют. Ювелир это подтвердил. А к Тер-Погосяну разный народ шастал. У него, кроме этого товарищества, осталось еще несколько. Ну, найдут люди в горах кусок слюды — алмаз мерещится. Вот и слетались к нему все кто ни попадя, чтобы за хорошие деньги открыть тайну какого-нибудь малопонятного месторождения. Сам-то Давид в этом деле не смыслил и вечно к Кампусу за разъяснениями обращался. А он инженер опытный. Ему бражку за квас не выдашь. Обман вмиг раскусит.

— Стало быть, покойный не только поисками нефти промышлял?

— Да нет, конечно. У него имелся большой пай в «Товариществе кавказских недр» и в «Товариществе кавказских железнодорожных сообщений».

— А не позволите мне на время кусок этой породы? Хочу точно установить, что это такое. Через два-три дня непременно верну.

Поляничко пожал плечами:

— Надо так надо.

— А вы, помнится, говорили мне, что здесь лежали патроны в пачке и несколько штук россыпью. Было бы неплохо на них взглянуть.

Ефим Андреевич извлек из кармана маленький ключик, вставил в едва заметное отверстие, повернул дважды, и вверху открылось небольшое отделение.

— Пожалуйста.

Пользуясь лупой, адвокат стал рассматривать патроны.

Глядя на него, сыщик вымолвил с легкой усмешкой:

— Я, конечно, понимаю, что эта газетенка всерьез подпортила вам нервы, но, может, вам просто махнуть рукой на них, а? Вы же лучше меня знаете, что с писаками связываться — себе дороже! Чем быстрее все забудут про Тер-Погосяна, тем лучше. Перебесятся и угомонятся. Ну что вы, Клим Пантелеевич, силитесь здесь отыскать? Только зря время тратите.

— Вы слишком хорошо обо мне думаете, — улыбнувшись, ответил Ардашев. — На самом деле мною правит корысть. Я нахожусь здесь исключительно в силу того, что сожительница покойного — Милада Яновна Заоблачная — теперь моя доверительница. Она обратилась ко мне с тем, что бы я опроверг расхожее мнение о кончине Тер-Погосяна, то есть доказал, что либо суицида вообще не было (следственно, было предумышленное смертоубийство), либо покойный нажал на спусковой крючок, находясь в состоянии сильного душевного волнения и не отдавал отчета своим действиям. В противном случае самоубийство лишает ее права на духовную.

— Да-с… — Поляничко покрутил ус. — Туго вам придется. Тут ведь даже бурсаку-первогодку ясно: убийством не пахнет.

— Однако странности имеются. Роковой выстрел прозвучал в пятницу, тринадцатого. А всего за несколько дней до того, в понедельник, Тер-Погосян неожиданно отправился к нотариусу и составил завещание. Он не мог не знать, что в случае самоубийства духовная аннулируется. Нотариус в обязательном порядке сообщает об этом каждому завещателю. Так что нелогично получается.

— Может статься, вы и правы. Но только если в здравом рассудке находиться. А буде взбредет в голову дурь, в глазах помутнеет — такого накуролесить можно, что о-го-го! Примером сказать, лет семь назад весь город скорбел. Купчишка один, с Воробьевки, ревнивый был, как чеченец. Это и понятно: супружница чуть не вдвое моложе, и красавица, и хохотушка, каких свет не видывал! Ее все бабы любили. А сам-то он виду был неказистого: рябоват, да и выпить любил, хоть и не злоупотреблял — разве что после удачного торга мог с дружками в трактире засидеться.

Уехал он как-то на ярмарку в Нижний. Барышей там огреб на несколько тысяч и через неделю, немало довольный, возвратился. На вокзале встретил знакомого. Выпили в ресторации, посидели, поговорили. Стемнело. А приятель разыграть его решил. Вот, говорит, пока ты там по волжским базарам шастал, Катька твоя с заезжим торгашом спуталась. Ты поторопись — как раз их в люльке и застанешь. Этот дурень так рассвирепел, что извозчика с пролетки сбросил и сам до дома экипаж погнал. Первым делом он забежал в сарай, схватил топор и к окну приник. А дело было осенью — дни стояли теплые, и только ночью холодом веяло. Многие спали с открытыми форточками, но укрывались по-зимнему. Смотрит ревнивец и видит: спит его супружница, а рядом с ней, из-под единого оделяла, чужая, третья пятка свисает. Вот тут дьявол и вселился в него. Запрыгнул он в окно и давай кромсать топором и жену, и хахаля ее. Те даже проснуться не успели. Только потом выяснилось, что никакой это был не любовник, а приехала к дочери ее мать — теща, стало быть. Бабы весь вечер капусту рубили, солили да по кадкам раскладывали. Умаялись, бедные, и спать легли пораньше. А убивец-то этот, когда понял, что натворил, пошел на верную смерть: на стражника бросился в городской тюрьме… ну и поймал кусок свинца в живот. Умер в муках. Да-с… А вы говорите, «нелогично получается».