Меир Шалев - Секреты обманчивых чудес. Беседы о литературе

• Название: Секреты обманчивых чудес. Беседы о литературе
• Автор: Меир Шалев
• Жанр: Публицистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7516-1162-0, 978-5-9953-0263-6

Меира Шалева любят не только в его родном Израиле, но и во всем мире. Особенно в России, где выпущены и пользуются неизменным успехом все его романы. Но одно необычное произведение Шалева давно ожидало российского читателя. Теперь оно перед вами.

Это не роман, а книга о книгах: Меир Шалев совершает путешествие по страницам любимых произведений, знакомых ему с юности. Он всматривается в героев Овидия и Гомера, Гоголя и Мелвилла, Набокова и Томаса Манна и пытается понять, как рождается таинственное очарование того мира обманчивых чудес, который называется литературой.

---

Нужно быть Бяликом, чтобы так написать, но не нужно быть Бяликом, чтобы так чувствовать. Каждый, кому выпал в детстве период деревенской жизни и близости к природе, поймет, о чем я говорю. Другой естествоиспытатель, профессор Исраэль Аарони, писал нечто аналогичное во вступлении к своей книге «Воспоминания еврейского зоолога». В детстве Аарони провел полгода у бабушки в украинской деревне, и он выразительно описывает тамошние пейзажи: «Такое изобилие природы не всюду найдется. Леса, тенистые рощи, пшеничные поля, луга, реки, а в них золотистые рыбы, сверкающие на солнечном свете, солнце и тень вволю». А потом добавляет слова, очень похожие на слова Бялика: «Три весенних и три летних месяца, проведенных в украинской деревне, были основой пожизненного союза, который я заключил с живой природой».

И так говорят не только поэт Бялик и зоолог Аарони. Если мы обратимся к литературе, к различным литературным описаниям природы, ее творений и пейзажей, то обнаружим удивительное сходство между авторами, пришедшими из разных мест и жившими в разные времена. Вот американская писательница Уилла Кэсер в своей повести «Моя Антония» описывает детские воспоминания героя книги Джима Вердена, которые в действительности представляют собой не что иное, как воспоминания ее собственного детства, проведенного на бескрайних просторах американского Среднего Запада. И мы не видим существенной разницы между рассказом Уиллы Кэсер о ее детстве на ферме в Небраске и чувствами Хаима-Нахмана Бялика на полях его детства на Украине:

Я сел посреди огорода, чтобы змеи не могли незаметно подползти ко мне, и прислонился спиной к нагретой солнцем желтой тыкве. […] Вокруг меня среди засохших плетей тыквы выделывали отчаянные трюки гигантские кузнечики, вдвое больше тех, что мне доводилось видеть раньше. Взад и вперед по вспаханной земле сновали суслики. На дне лощины ветер был не такой сильный, но наверху, у ее краев, он пел свою протяжную песню, и я видел, как клонится высокая трава. Земля подо мной была теплая, теплой она была и на ощупь, когда я крошил ее в пальцах. Откуда ни возьмись появились занятные красные жучки и целыми полчищами медленно ползали вокруг. Их пунцовые с черными пятнышками спинки блестели как лакированные. Я сидел тихо-тихо. Ничего не происходило. Я ничего и не ждал. Я просто подставлял себя солнцу, впитывая его тепло, так же как тыквы, и больше мне ничего не хотелось. Я был совершенно счастлив. Наверно, такое чувство мы испытываем, когда, умирая, сливаемся с чем-то бесконечным, будь то солнце или воздух, добро или мудрость. Во всяком случае, раствориться в чем-то огромном и вечном — это и есть счастье. И приходит оно незаметно, как сон.

Еще один пример тавра, которое природа может выжечь в душе ребенка, мы находим в книге Акселя Мунте «Легенда о Сан-Микеле». Я вижу, что кое-кто из сидящих в зале людей, из тех, что постарше, кивают с довольной улыбкой. Но молодым, которые не знают, кто такой Аксель Мунте, хочу сказать, что «Легенду о Сан-Микеле» очень стоит прочесть. Аксель Мунте родился в 1857 году в Швеции, он был врачом, а эту свою книгу он опубликовал в 1930 году, то есть в возрасте 79 лет (и в скобках отметим, что он, как и Томази ди Лампедуза, автор «Гепарда», убедительно демонстрируют, что для того, чтобы писать, иногда не вредно подождать пару-другую десятков лет).

Как бы то ни было, у Акселя Мунте была кормилица по имени Лена, женщина странная и дикая, этакая волчица. Она не говорила, а рычала, приносила ему всяких зверюшек, чтобы он с ними играл, и была подозреваема в колдовстве. В конце концов, ее арестовали: «Пришел начальник полиции с двумя полицейскими, и они увели ее, надев на нее наручники». Все это поведал Акселю Мунте маленький старый гном, дорогое мне существо, о котором я еще буду говорить в одной из следующих наших бесед. Он рассказывал:

Больше всего тебе доставалось из-за твоих зверей. Твоя комната просто кишела ими, и они спали в твоей постели. Разве ты не помнишь, как жестоко тебя пороли за то, что ты прятал в постели яйца? Стоило тебе найти птичье яйцо, и ты тащил его в кровать, надеясь высидеть птенца. Но маленький ребенок, конечно, не мог не заснуть ночью, и каждое утро твоя постель была полна раздавленных яиц, и каждое утро тебя секли, но ничто не помогало. А помнишь тот вечер, когда твои родители вернулись из гостей и увидели, что твоя сестра сидит под зонтиком на столе и кричит от ужаса? Твои питомцы сбежали из твоей комнаты, летучая мышь вцепилась ей в волосы, крысы, жабы и змеи ползали по полу, а в твоей кровати нашли целый выводок мышей. Отец жестоко тебя высек, а ты бросился на него и укусил собственного отца за руку[6].

Как читателю становится ясно в продолжении книги, кормилица вместе с молоком передала ребенку свою волчью наследственность. Гном рассказывает:

В день Рождества вы в четыре часа поехали к заутрене. Когда вы переезжали через замерзшее озеро, за вами погналась волчья стая — зима стояла очень суровая, и волки совсем изголодались. Церковь сияла свечами, а по сторонам главного алтаря зеленели две рождественские елки. Прихожане стоя пели: «Приветствуем тебя, счастливейшее утро»… На обратном пути ты пытался выпрыгнуть из саней и объяснил, что хочешь пойти по волчьим следам посмотреть, куда делись волки. К вечеру ты снова исчез, и тебя безуспешно искали всю ночь. Утром лесник нашел тебя под большой елкой — ты сладко спал. Вокруг дерева было множество волчьих следов, и лесник сказал, что просто чудо, как волки тебя не разорвали.

Как известно, существует вера в некую мистическую связь между человеком и волком — вера, навеянная сходным общественным образом жизни обоих этих существ, сходством волка с собакой, с одной стороны, и его дикостью — с другой, богатым выражением черт волчьей морды и леденящей кровь таинственностью его воя. И явно существует некая бессознательная тяга человека к дружбе с волком — вспомним хотя бы «Книгу джунглей» Киплинга, где волки выращивают Маугли, а также этологические рассуждения Конрада Лоренца, который много писал о характере волков, шакалов и собак. О том же говорит прекрасный рассказ «Волк из Виннипега» Эрнста Сетона-Томпсона, канадского натуралиста, в котором описывается глубокая дружба между преследуемым волком и мальчиком-сиротой. Хотя, с другой стороны, «Красная Шапочка» или лживое выражение: «Человек человеку волк», — а также ужасные легенды различных народов о Вервольфе, оборотне, человеке-волке, и страшная глава о таком человеке в «Тиле Уленшпигеле», например, — все это отражает страх людей перед волками.

Так вот, возвращаясь к Акселю Мунте. Став взрослым, он по-прежнему чувствовал тесную связь с животными. В «Легенде о Сан-Микеле» он с гордостью рассказывает, что ему не раз доводилось спасать животных и они отвечали ему благодарностью и любовью. У него есть исполненный самоуважения, но от этого не менее увлекательный и волнующий рассказ о том, как он купил у итальянского мясника гору вблизи своего дома в Сан-Микеле. На этой горе обычно ночевали уставшие певчие птицы, когда возвращались весной из Африки в Европу, и мясник повадился охотиться на них, причем самым жестоким образом: он выкалывал глаза самцам, чтобы те не переставали петь свою брачную песню и этим привлекали в ловушку других птиц. Можно, конечно, видеть в этом глубокую символику, потому что все мы знаем, что в любви есть изрядная доля слепоты, и порой даже надеемся, что любовь в той или иной степени ослепит и нас самих, да и вообще — тот факт, что слепая птица не перестает петь свою брачную песню, весьма привлекателен с точки зрения заключенного в нем литературного потенциала.

Как бы то ни было, в конце своей «Легенды о Сан-Микеле» Аксель Мунте, несомый на крыльях романтического воображения, рассказывает читателям, как его любовное отношение к природе и к ее творениям обеспечило ему входной билет в рай. Он описывает свою смерть и вознесение на небо, на высший суд, судьями которого являются святые, монахи, апостолы и пророки. Все они видят в нем грешника и хотят запретить ему вход. Святой Петр негодует: «У него хватило дерзости привести сюда свою собаку. Она сидит и ждет своего хозяина у небесных врат». И пророк Моисей — «громадный, разгневанный, со скрижалями завета с жилистых рука, глаза мечут молнии» — тоже возражает против его допущения в рай. Только святой Рох, покровитель собак, поддерживает Акселя Мунте. Однако Рох — «маленький святой», не очень важный, и его никто не слушает.

В ад, в ад! — раздавалось, как эхо, по просторам зала.

И тут к Акселю Мунте явилось спасение. Совсем как в сказке о царе Соломоне и пчеле, в зал вдруг влетела птичка.

И вдруг в грозной тишине я услышал птичий щебет. На мое плечо бесстрашно опустилась малиновка и запела:

— Ты спас мою бабушку, мою тетку, мою невестку и трех моих братьев и сестер от мучений и смерти на скалистом острове! Привет тебе, привет!