Аноним Кикиморра - О детях и прочей нечисти

• Название: О детях и прочей нечисти
• Автор: Аноним Кикиморра
• Жанр: Современная проза

Общий файл. Третий том ЗАКОНЧЕН и отправлен в издательство. И вся серия ЗАКОНЧЕНА.

---

-- Да ладно, что с ним может случиться?

-- Ничего, но вам, наверное, надо вещи взять? Эта гроза теперь до завтра не кончится.

Я встряхиваю висящую на плече сумку.

-- У меня всё тут. И часто у вас такие грозы?

-- Осенью -- постоянно, -- разводит руками мужик и закрывает дверь. -- Пойдёмте, я покажу вам комнату.

-- У вас тут постоялый двор, что ли?

-- Вроде того, -- неопределённо пожимает плечами хозяин. Кстати, он не представился. И это очень странно, потому что я-то назвалась, а муданжцы всегда в ответ на моё имя называют своё. Наверное, офонарел сильно. Он меж тем продолжает: -- У меня тут охотники останавливаются иногда. Условия не очень, но больше поблизости никакого жилья нету.

-- Да ничего, по-моему, замечательные условия, -- замечаю я, оглядываясь. Дом в очень хорошем состоянии, чистенький, опрятненький. Лестница на второй этаж не скрипит, стены гобеленами завешены, светло, тепло. Красота, а не дом!

Хозяин открывает передо мной дверь комнаты, там меня дожидается большая стопка дифжир. Около неё стоит резная деревянная тумбочка, в противоположной стене встроенный шкаф. Окно занавешено гобеленом с изображением цветущего поля и синих гор. При комнате по муданжскому обычаю пристроен персональный санузел.

-- Я скажу служанке, чтобы согрела вам воды, -- извиняющимся тоном произносит хозяин. -- А вы как переоденетесь, приходите вниз, я накрою на стол.

-- Буду очень признательна, -- говорю искренне. -- С утра ничего не ела!

-- Что же вы так себя не бережёте, Хотон-хон! -- журит меня хозяин и выходит, закрыв за собой дверь. Я поспешно перелезаю в сухую одежду, надвигаю тапочки и раскладываю мокрятину на выступающем из стены колене печной трубы. На всякий случай проверяю телефон, и -- о чудо! -- связь есть! Звоню Азамату.

-- Котик, здравствуй, ты там меня ещё не ищешь с собаками?

-- Нет, а ты разве не у Яны? -- рассеянно отвечает он.

-- Не совсем. Тут в одной деревне народ водой потравился, надо было проследить, чтобы с лечением проблем не возникло, а то ты же знаешь, деревенские подозрительные такие, чужаков им не надо, женщин -- тем более... В общем, я им объяснила, что к чему, оставила ребят там работать, а сама хотела вернуться, но тут такая гроза началась... Пришлось тут остановиться на постоялом дворе.

-- Ну у тебя всё хорошо? -- спрашивает Азамат, и я прям по телефону слышу, как он хмурится. -- Про отравленную воду-то мне сообщили.

-- Да у меня всё отлично, тут тепло, кормят и помыться можно и что угодно. Хозяин говорит, завтра гроза кончится, вот тогда и вернусь. Ты не волнуйся. Лучше с Алэком поиграй.

-- Обязательно, -- соглашается Азамат. -- Ну ладно, у меня завтра Судный день, так что раньше вечера не освобожусь... Надеюсь, к тому времени погода наладится.

-- Да дождина такой сильный, что долго литься не может, у нас же тут не джунгли! Ну хорошо, до завтра, солнц! Долго за буком не сиди, а то завтра устанешь быстро.

Положив трубку, я спускаюсь к ужину. Там на деревянном столе затейливая вышитая скатёрочка, пиалы стоят -- для еды и для чая. Хозяин извлекает ухватом из печи горшок с чем-то дымящимся.

-- Вы не возражаете, если я с вами за стол сяду? -- спрашивает. -- А то я сам как раз ужинать собирался.

-- Что вы, ничуть не возражаю! -- заверяю я. -- Садитесь, пожалуйста, мне будет очень приятно!

Он бросает на меня взгляд через плечо, странный какой-то, печальный или виноватый, не поняла. Ещё один жизнью обиженный на мою голову, что ли? Надо что-то делать с этими муданжцами, а то прям остров невезения.

Однако кормит обиженный вкусно и о-очень сытно, я даже не осиливаю всю пиалу. И чай у него ароматный. Я отстёгиваю ему от щедрой души комплиментов и задумываюсь о своём. Да так крепко задумываюсь, что ему приходится меня будить, чтобы сказать, что ванна готова. В ванне -- точнее, в огромной кадке с тёплой водой -- я сижу недолго. Согрелась я уже и так, толком отмыться тут не представляется возможным, а спать очень хочется. Выползаю, вставляюсь в чистое, заворачиваюсь в дифжир -- и хоть из пушек палите.

Снится мне, однако, отборная чушь.

Сначала глючится, будто на тумбочку села сова, и давай орать мне в ухо. Пришлось встать, открыть окно (а там холодно, мокро, брр!) и сову подушкой выгнать. Бедная птичка, в такую погоду... Но нечего было орать. Ложусь обратно.

Ложусь, значит, и только собираюсь заснуть, как чувствую что-то у себя на руке. Открываю один глаз. В комнате темно, ничего не видно. Подсвечиваю мобильником -- о, змея. Не ядовитая, мне таких Азамат на Доле показывал, они иногда приходят у домов погреться и мошкару на свету половить. Аккуратно спихиваю скотинку с постели на пол в направлении печки. Туда иди греться, а не ко мне, а то ещё задавлю ненароком.

Сплю.

Просыпаюсь от того, что моё лицо щекочут кошачьи усы. Поднимаю руку погладить -- голова огромная, мех густой. Нюхает меня и мурчит.

-- Хос, я спать хочу, -- бормочу. -- Приходи завтра вечером... Мы тебе сливок дадим...

Голова отодвигается, я снова отрубаюсь.

И в таком вот духе всю ночь.

Просыпаюсь я, правда, вполне отдохнувшая и бодрая, хотя обычно такая насыщенность снами означает, что мозг всю ночь работал. Но мозговые дела обманчивы, небось, последние пять минут грезилась бредятина, а всё время до того дрыхла я без задних ног.

Протираю глаза, нашариваю в сумке тёплый диль. Утром печка остывает, и даже в самом прогретом доме становится прохладно. Тем более, у меня занавеска на окне отдёрнута. Служанка заходила, что ли? Зато сразу вижу: гроза кончилась, за окном радостное залитое светом небо и сверкающие мокрые листья. Какие-то фрукты с красными боками висят. Позитив прям с утра!

Вылезаю из-под дифжиров и спускаюсь вниз в надежде на завтрак. В кухне суетится женщина, растрёпанная, как и хозяин, в поношенном диле с закатанными рукавами. Наверное, это и есть та самая служанка. Странно вообще, женщина-прислуга, на Муданге...

-- Доброе утро! -- объявляю я солнечно.

Женщина вздрагивает, резко оборачивается и вытаращивается на меня дикими глазами. Дикими даже не в смысле удивления, а какими-то... не домашними. Ба, да у неё зрачки вертикальные! Ух ну ни фига ж себе меня занесло, у мужика демонесса в слугах! Вон и уши мохнатые, как у Хоса, и коготки выразительные такие.

-- Ой, здравствуйте, -- говорю невпопад. -- А вы хозяйка леса, да?

Она выпрямляется, отодвигаясь от меня насколько позволяет стол у неё за спиной. Я соображаю, что она, наверное, не хочет выдавать, что понимает человеческую речь.

-- У меня есть один знакомый из вашего народа, -- поясняю. -- Так что я знаю, что вы умеете говорить, но другим людям ничего не скажу, не волнуйтесь.

Она неуклюже пожимает плечами и возвращается к своему занятию: достаёт пиалы, наливает мне чаю и накладывает каши с какой-то дичью.

-- Как вкусно! -- радуюсь я. -- Просто потрясающе! А это вы готовили или хозяин?

-- Он, -- тихо отвечает хозяйка леса.

-- Вы, наверное, больше сырое едите, да? -- продолжаю болтать я. Настроение у меня хорошее, и интересно разговорить эту... самочку. Лет ей на вид, как мне, не знаю уж, в каком возрасте демоны так выглядят.

Она медленно кивает. Интересно, давно ли она тут? Что-то непохоже, чтобы она хорошо умела разговаривать.

-- А можно спросить, -- начинаю я, отпивая чаю, -- как так получилось, что вы тут работаете?

-- Котёнком была, мамку убили. Он меня забрал себе.

Мда. Можно было бы догадаться.

-- Ох, мне так жаль! Я вот этого отношения к хозяевам леса совсем не понимаю, можно было бы договориться... Ну он хоть к вам хорошо относится?

Она неопределённо пожимает плечами и одновременно кивает. Потом насторожённо косится на дверь -- теперь уже и я слышу шаги, и хозяин присоединяется к нам собственной персоной.

Вид у него жуткий. Волосы торчат во все стороны ещё хуже, чем вчера, лицо осунулось, под глазами круги, руки дрожат, короче, просто зомби. Я аж подскакиваю.

-- Боги милостивые, что с вами, вам плохо?!

Он замирает, смотрит на меня странно, потом вдруг усмехается, как-то отчаянно.

-- Теперь вы испугались, -- произносит он тихо и опускается на лавку у стола.

Я непонимающе моргаю.

-- Что случилось-то? -- спрашиваю снова. -- Вы заболели?

-- Нет, -- он устало мотает головой. -- Заболел не я.

-- А кто?

-- Моя дочь, -- ещё более упавшим голосом сообщает он.

-- И где она?

Молчит.

-- Я говорю, где она? Я целитель, я могу помочь!

-- Я знаю, что вы целитель, -- кивает он и снова замолкает.

-- Ну!!! -- подгоняю я.

Он поднимает на меня озадаченный взгляд.

-- А вы что, согласны её лечить... просто так?

-- Вообще я за деньги работаю обычно, но, я думаю, мы можем обойтись взаимозачётом...

-- Но вы в принципе согласны?! -- он прямо вцепляется в меня взглядом, весь подался вперёд и как-то ожил. У муданжских мужиков родительские чувства всё-таки очень сильно развиты.

-- Ну конечно, это же моя работа... А что с ней?

-- Не знаю, -- он вскакивает. -- Пойдёмте, я выведу машину...

-- К ней ехать надо? -- переспрашиваю.