Лаура Паркер - Отвергнутая

• Название: Отвергнутая
• Автор: Лаура Паркер
• Издательство: Центр-2000
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7635-0031-8

В холодной ярости стояла мисс Филадельфия Хант перед презрительными взорами прежних друзей, алчно скупающих на аукционе ее семейные драгоценности. С горящими глазами цвета топаза, возвышенно прелестная в своем благородном негодовании, она предлагала им приобрести отцовское достояние за приемлемую цену. Затем, лишенная средств, она вынуждена покинуть общество и уехать из Чикаго, решив отомстить виновнику всех ее бед.

И тогда ее жизненный путь пересекается с неким загадочным черноволосым джентльменом, делающим предложение, от которого она не в силах отказаться…

Высокий, темнолицый, очаровательный и надменный, Эдуардо Таварес вверг девушку в мир опасностей и томных желаний, смертельно опасных тайн и яростной страсти… заставляя ее беспрерывно терзаться загадкой — кто же он и что в действительности было причиной их встречи…

---

Понимая, что она чувствует, Эдуардо продолжал свои действия. Это было только первое наступление, предназначенное сломить ее оборону. Терпение. В этом все дело. Вскоре она будет чувствовать себя с ним так же хорошо, как бывало раньше. Тогда он обучит ее науке любви, и она будет тянуть к нему свой рот для поцелуя, как тянула его Генри — будь он проклят! — Уортону.

Он присел на пятки и вынул из корзинки склянку, содержимое которой известно только проституткам высшего класса в Рио-де-Жанейро. Он однажды держал пари с Тайроном, является ли новая и необыкновенно дорогая девушка натуральной блондинкой. Когда все обычные средства были перепробованы и кошельки у них сильно полегчали, Тайрон объявил себя победителем, поскольку он утверждал, что девица свои волосы не красит. Эдуардо улыбнулся, припомнив этот один из немногих случаев, когда он одерживал верх над Тайроном. Это отняло у него целую неделю и стоило в несколько раз больше, чем была ставка пари, чтобы завоевать доверие той женщины и выведать ее секрет. В конце концов он уговорил ее разрешить ему помочь ей наложить эту смесь на самые интимные места ее тела. Потом он продемонстрировал Тайрону действие этой смеси на парике.

Эдуардо открыл склянку и начал осторожно размешивать ее содержимое. В воздухе запахло лимоном, острым запахом перекиси водорода, солодом пивоварни и серой. Если бы он раньше не видел результатов, он никогда не решился бы накладывать на ее волосы это вонючее зелье, пусть и разбавленное наполовину водой. Он обмакнул щетку в состав и начал уже расчесывать ее волосы, когда вдруг изменил свое намерение.

Едкий запах ударил в ноздри Филадельфии, она зажала нос и опустила зонтик.

— Что за отвратительный запах?

— Волшебство, — ответил он. — Потерпите, и результаты порадуют вас.

— Не морочьте мне голову! — резко сказала она и отложила зонтик. — За вашими шутками обычно следуют какие-нибудь гадости, жертвой которых оказываюсь я.

— Я клянусь вам, что не причиню вам никакого вреда.

— Меня ваши слова не очень успокаивают. Этот запах будет сопровождать меня? Вы не накладываете эту гадость на мои волосы?

Эдуардо уронил щетку и схватил ее за плечи, когда она начала приподниматься.

— Не двигайтесь, не то вы испортите мою работу.

— Вы наложили эту гадость на мои волосы? — с возмущением закричала она. — Я хочу, чтобы вы ее убрали. Немедленно!

— Пятнадцать минут, и все будет кончено. — Он стоял на коленях рядом с ней, прижимая руками ее плечи. Он посмотрел на нее, и смех перекосил его рот. — Зато речные мошки не будут вас беспокоить, пока действует это снадобье.

Она кинула на него убийственный взгляд.

— Отпустите меня немедленно, сеньор!

Под ее взглядом он ослабил свою хватку.

— Когда вы вот так смотрите на меня, я не могу придумать ничего другого, как только крепче прижать вас к себе.

Он увидел, как у нее от страха расширились глаза, и медленно отпустил ее, но руки у него были наготове на тот случай, если она вновь попытается встать. Он наложил свою смесь только на часть ее волос, но сейчас подумал, что правильнее будет временно отступить. В любом случае, чтобы закончить эту процедуру, потребуется несколько сеансов.

— Я готов заключить с вами сделку. Если вы останетесь пятнадцать минут лежать тихо, как мышка, я пальцем вас не трону.

Она дотронулась до своих влажных волос.

— Вы клянетесь, что не испортили меня?

Эдуардо быстро взглянул на нее и встал, избегая ее взгляда.

— Пятнадцать минут, и после этого вы можете пойти и вымыть голову.

Филадельфия следила, как он собрал свои вещи и пошел прочь, не ожидая никакого обещания от нее. Когда он скрылся из виду, она пристроила зонтик так, чтобы солнце не палило ей в глаза. Пятнадцать минут не такой уж долгий срок, и, кроме того, Филадельфия почувствовала сонливость. Она останется здесь потому, что ей так хочется, а не потому, что он приказал.

Филадельфия проснулась от щекочущего ощущения — зеленоватая бабочка ползала по ее носу. Она деликатно сняла ее пальцем, и та взлетела, словно подхваченная ветерком.

Филадельфия села, чтобы проследить ее полет к цветам сада, и улыбнулась красоте этого дня. Она закинула руки за голову, чтобы сложить свои развевающиеся кудри, и обнаружила, что они совершенно сухие. Не задумываясь над этим, она скрутила волосы в узел и закрепила на затылке. Противный запах почти улетучился. Она понятия не имела, что он наложил на ее голову, но с нее достаточно. Как только она отмоет свои волосы, сообщит ему о своем решении. Филадельфия встала с одеяла, свернула его и удивилась, заметив выгоревшие полосы, которых раньше не видела. Она предположила, что это сотворили солнечные лучи. Ей казалось, что она проспала больше пятнадцати минут. Сколько именно она спала, Филадельфия не могла определить, уже хотелось есть, и это был намек на то, что приближается время ленча. Она должна поторапливаться и успеть вымыть голову, если хочет сесть за стол вместе с ним.

Она пересекла лужайку, думая, что прелесть летнего дня на природе в том, как свежий воздух и солнце обостряют все чувства. Она предвкушала ленч с Эдуардо Таваресом и поспешила, чтобы не опаздывать.

Эдуардо терпеливо ждал, сидя во главе стола, свою компаньонку по ленчу. Она передала, что присоединится к нему, хотя и с некоторым опозданием. Он надеялся, что Филадельфия осталась довольна результатами его работы. Еще несколько процедур, и он уверен, что она будет выглядеть самой натуральной блондинкой.

Он даже продумал роли, которые они будут разыгрывать в Саратоге, но еще не был готов поделиться с ней своими планами. Если с начала июня и по конец июля Саратога заполнена мамами с детьми, то август — это тот месяц, который Эдуардо выбрал для поездки туда. В этот месяц курорт пустеет от тысяч семей и наполняется новым контингентом: людьми, которые приезжают играть на скачках и в карты, людьми с набитыми карманами, горящими желанием промотать нажитое.

Эдуардо нетерпеливо постукивал пальцами по белой скатерти, гадая, понадобится ли вообще эта поездка в Саратогу. Он надеялся, что нет. Он был полон решимости и надежды, что Филадельфия научится любить его за те дни, которые они проведут в этом идиллическом уголке у реки. Если это произойдет, дальнейший маскарад не понадобится. Если раньше честь удерживала его от активных домогательств, то теперь эти сомнения оказались отброшенными. Расследование, которое она начала в отношении Ланкастера, — достаточное доказательство того, что она не откажется от своей веры в невиновность ее отца, если обстоятельства не переубедят ее. Эдуардо хотел ее и должен овладеть ею. Он был уверен, что она реагирует на него. Всеми доступными ему способами соблазнения он превратит эту привязанность в страсть раньше, чем они оба обезумеют, — или правда разведет их в разные стороны.

Жалобный крик из холла заставил его вскочить. В следующее мгновение в столовую ворвалась Филадельфия. Ее пошатывало, волосы в беспорядке падали на плечи, и она стонала, словно от смертельной боли. В одной руке она держала щетку, в другой зеркало. Она бросилась на него с кулаками.

— Посмотрите на меня! Посмотрите, что вы сделали со мной!

Эдуардо задохнулся от изумления. Часть ее волос стала почти белой, в то время как остальные остались золотистого цвета. Он вновь вздохнул, на этот раз, чтобы скрыть удовлетворение, проявить которое, он знал, было бы неуместно.

— Вы, сеньорита, не следовали моим инструкциям. Я отчетливо помню, что сказал вам выждать пятнадцать минут до мытья головы. Не больше.

Филадельфия оскалила зубы в совсем не женской гримасе.

— Вы не предупредили меня, какая беда случится, если я этого не сделаю! Вы погубили меня!

— Почему? — Он отвернулся, потому что его душил смех. — Я вижу некоторый ущерб, но это дело временное. Я думаю, что вы выглядите… несколько необычно. Впечатление… о да! Это мне напоминает о…

— О полосах! — закричала она. — Полосы! Я выгляжу как зебра!

Тут Эдуардо не мог уже больше сдерживаться и расхохотался с такой силой, что задребезжали фарфоровые чашки.

Филадельфия уставилась на него так, словно он воплощал собой круги ада. Он смеялся над ее унижением.

Эдуардо отвернулся, смутившись своим, как у школьника, чувством юмора. Это было непростительно. Она имеет право злиться. Он тоже злится на себя. Когда приступ смеха миновал, он обернулся к ней, чтобы попросить прощения.

Вначале он не понял, что ее дрожь — это следствие слез, не видных ему за пеленой волос. Но она уже рыдала громко и безутешно, как ребенок. Она проронила всего две слезинки, когда потеряла Генри Уортона, и ни одной, когда помогала продавать с молотка свой дом и все его содержимое. Мой Бог! Оказывается, женщины относятся к своим волосам гораздо серьезнее, чем он предполагал.