Иван Андрощук - Анатомия абсурда

• Название: Анатомия абсурда
• Автор: Иван Андрощук
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Все перемешалось в Киряйгороде – реалии конца восьмидесятых, сказочные мифы и галлюцинации. Шофер-дальнобойщик застает свою жену в объятиях ожившего манекена, воскресший мертвец женится на девушке-политехнолге, которая временно работает уличной проституткой, а ранней весной вместо грачей с юга прилетели куры.

---

5

Весна, как известно из поэтов и зоологии – время любви. А поэтому не было ничего удивительного в том, что молодые петушки из Мыловарен зачастили к хохлаткам Привокзального района. В Привокзальном их побили. Петушиное племя Мыловарен всколыхнулось. Начались массовые драки, в которых с одной, другой и третьей, отношения к инциденту не имевшей, но подраться любившей, сторон участвовали тысячи гребней и вдвое против того шпор.

В один мартовский вечер на площади Великого Облегчения состоялась драка, вошедшая в историю города под названием Петушиное побоище. Милиции, оцепившей площадь и прилегающие улицы, только при помощи выстрелов в воздух, увещеваний и массовых арестов удалось прекратить кровопролитие. Начальник одной из машин оцепления, приставив ко рту мегафон, орал в бушующее море воинственных гребней, вздыбленного пера и налитых кровью глаз:

– Граждане петухи! Ребята! За что дерётесь?! Кур на всех хватит!

Этот беспрецедентный случай, когда люди, рискуя жизнью, вмешались в ход событий ради спасения пернатых забияк, был первым социальным контактом между человеческим и куриным населением города, состоявшимся в обход традиционной сферы купли-продажи-съедения.

6

Центральная площадь Киряйгорода называлась Под Рукой. Ещё одна площадь, расположенная по тому же проспекту имени Великого, имела название Под Дулом.

Эти площади получили такие названия из-за своего расположения относительно воздвигнутых на них монументов.

7

Если Ирина Реверанец слышала намёки, что товарищ Ухов сделал её своей секретаршей задним числом, она страшно возмущалась и возмущенно поправляла, что не задним, а передним, и не числом, а умением. Впрочем, всё произошло гораздо проще и прозаичней: сработал резонанс, вызванный тяжбой Ирины с краеведческим музеем. Незаурядная внешность и боевые качества Реверанец убедили товарища Ухова в том, что Ира станет не только изысканным украшением его приёмной, но и непроходимым цербером на пути в кабинет.

Как бы там ни было, а новая секретарь вызвала в приёмной товарища Ухова прилив посетителей. Товарищ Ухов принял было этот прилив на свой счёт и подумал, что в народе возросла его популярность, чему в связи с предстоящими выборами в Верховный Совет даже обрадовался. Но вскоре заметил, что вопросы, по которым к нему обращаются посетители, незначительны до курьёза, к тому же такой посетитель представляет собой в основном молодого мужчину и не стремится во что бы то ни стало попасть к нему в кабинет, а, наоборот, предпочитает подольше задержаться в приёмной. Из сего товарищ Ухов сделал правильный вывод, что популярен в народе не он, а его новая секретарша.

Казалось, столь явное смещение ценностей либо заронит в душу руководителя зерно обиды на помощницу, либо позволит секретарше из своего начальника верёвки вить – но не знаете вы товарища Ухова, если вам так кажется. Заключение, к которому пришёл товарищ Ухов, проанализировав сложившуюся ситуацию, было лаконичным и имело вид афоризма: секретарь – лицо начальника.

И товарищ Ухов начал усиленно заботиться о своём лице начальника. Он тщательно следил за самочувствием, свежестью и подкрашенностью секретарши. Он покупал ей импортную косметику и дорогостоящие украшения, что заставляло Ирину краснеть и теряться в догадках. Фотография секретарши украсила предвыборные листовки с программой товарища Ухова.

Но время шло, и постепенно новое лицо начальника примелькалось посетителям. Напрасно декольте секретарши с каждым днём становилось глубже, а юбки – короче; напрасно Ирина взирала на посетителей томным обещающим взором и не всегда забывала об обещаниях. Кривая посещаемости продолжала снижаться. На выборах товарищ Ухов потерпел сокрушительное поражение: это объяснялось предприимчивостью его конкурентов. В частности, товарищ Гагачий на предвыборной листовке поместил снимок своей секретарши в весьма смелом купальнике, а товарищ Паучихин попросту использовал с той же целью фото из порнографического журнала. Настал день, когда в приёмной товарища Ухова сидел один старичок – и тот пришёл по делу.

И тогда товарищ Ухов решил сменить своё лицо начальника.

8

Издали Киряйгород напоминал нечто среднее между цыганским табором и каким-либо латиноамериканским городом с его яркими красками и петушиными боями. Вблизи неслись яйца, велась торговля и совершались наезды.

С целью упорядочения наездов городские власти установили вдоль проезжей части автоматы, в которые совершивший наезд мог опустить рубль двадцать за перееханную курицу. Попытки скрыться, не заплатив, подвергались общественному порицанию, а предпринимавшие такие попытки обстреливались по колёсам из тех же автоматов.

Бесколёсная часть населения относилась к пернатым с гораздо большим пониманием. То тут, то там с улыбкой умиления можно было увидеть забавную несушку, клюющую зерно из ладони сияющего малыша. Среди подростков считалось шиком носить гребни и водить компанию с петухами.

И когда разразился процесс над курицей, которая по рассеянности обкакала лидера одной из оппозиционных партий, общественное мнение решительно приняло сторону обвиняемой. Пострадавший кричал, что в его лице попираются политические права и совершается издевательство над оппозицией, однако суд вынес оправдательный приговор. Приговор был мотивирован отсутствием отхожих мест для птицы.

Виновница происшествия отделалась строгим выговором без занесения в товарный ярлык.

9

"В седьмой главе я вёл себя, как свинья," – думает товарищ Ухов в начале девятой главы. “Как настоящая свинья, ” – эти мысли возникают где-то в груди, поднимаются к горлу и душат, не давая дышать и думать о чём-то другом. "Как свинья," – терзает себя товарищ Ухов, глядя из окна на девушку, в вызывающей позе застывшую на ступенях лестницы у входа в Учреждение. "Собственно, почему "как", если свинья и есть?" – думает товарищ Ухов и неожиданно для себя пытается хрюкнуть, но это у него не получается. "Далеко тебе ещё до свиньи," – говорит себе товарищ Ухов и выходит в приёмную, в которой теперь за хозяйку его новая секретарша – Элита. Дюжина посетителей, одиннадцать мужчин и дама с усами, встают навстречу. "Свиньи," – думает товарищ Ухов, усмехаясь и пожимая руки. "Козлы вонючие," – продолжает думать, интересуясь здоровьем и похлопывая по плечу. "Дерьмо собачье," – рычит внутри себя, расспрашивая о работе и спортивных успехах.

– На сегодня приём окончен, – решительно заявляет Ухов. – Министр вызывает. Элита, будьте добры, принесите почту.

Очередь рассасывается мгновенно. Становится легче дышать. Товарищ Ухов дышит и возвращается в кабинет. Однако, выглянув из окна и снова увидев у входа знакомую фигуру, опять становится чернее ночи и ещё раз обзывает себя, на этот раз нецензурно. Его прежняя секретарша пошла на панель. Это наглое создание предлагает желающим прямо у входа в Учреждение. Хорошо ещё, желающих пока нет. Но ведь свет не без дураков, могут и позариться.

На многочисленные увещевания властей и милиции, на предложения сменить место работы Ирина отвечает, что она не шлюха какая-нибудь, а политическая проститутка.

Элита принесла почту. Отпустив её, товарищ Ухов садится за стол и делает вид, что смотрит письма. Внезапно среди бумаг показывается розовый конверт с нарисованными от руки голубками. Письмо адресовано Ирине Реверанец. Ухов в порыве бешенства намеревается разорвать письмо, однако в последний момент его что-то останавливает.

– Ира, вам письмо! – кричит, высунувшись из окна.

– Сам читай, шлюха кабинетная! – грубо отвечает Реверанец и плюет в направлении товарища Ухова. Плевок не долетает этажей пяти, но товарищ Ухов достаёт из кармана платок и тщательно вытирает лицо. "Много ещё всякой дряни останавливает нас в последний момент," – думает, разрывая письмо в клочья, а клочья – в клочки. Мрачно мерит шагами кабинет, затем выходит в приёмную. Элита, скрючившаяся в неестественной позе, испуганно вскакивает.

– Простите, – смущается товарищ Ухов.

– Пустяки, – смущённо смеётся Элита. – Чулок порвался, – показывает иголку с ниткой.

– Работайте, работайте, – кивает товарищ Ухов и возвращается в кабинет. Однако ему что-то мешает. Что-то здесь не так, – пытается он ухватить ускользающую мысль. Наконец это ему удаётся и он орёт про себя: "Разрази меня гром, если на ней есть чулки!"

Стараясь не шуметь, товарищ Ухов чуть-чуть приоткрывает дверь и выглядывает в образовавшуюся щёлку. Элита, низко нагнувшись и положив на колено правой пятку согнутой левой – в позе "Мальчика, вынимающего занозу" – действительно зашивает. Но на ней и вправду нет чулок. Элита зашивает… ногу.

Ухов плотно прикрывает дверь и издаёт долгий звериный стон. Идёт за стол, опускается в кресло и долго сидит, спрятав лицо в ладонях. Потом встаёт, слегка пошатываясь, выходит в приёмную. Пододвигает стул к столу секретарши, садится напротив и, положив голову на руки, долго смотрит на Элиту. Элита сначала смущается, затем её глаза начинают испуганно бегать. Ухов берёт её за руку и говорит голосом, которого от этого заматерелого чиновника ещё не слышала ни одна живая душа: