Джеймс Купер - Избранные сочинения в 9 томах. Том 1 Зверобой; Последний из могикан

• Название: Избранные сочинения в 9 томах. Том 1 Зверобой; Последний из могикан
• Автор: Джеймс Купер
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1992
• ISBN: 5-85255-117-1

---

— Раздевайся, Змей, раздевайся! — продолжал безжалостный Зверобой. — Такие кафтаны не для нашего брата. Тебе к лицу боевая раскраска, соколиные перья, одеяло и вампум, а мне — меховая куртка, тугие гетры и прочные мокасины. Да, мокасины, Джудит! Хотя мы белые, но живем в лесах и должны приноравливаться к лесным порядкам ради удобства и дешевизны.

— Не понимаю, Зверобой, почему одному можно носить малиновый кафтан, а другому нельзя! — возразила девушка — Мне очень хочется поглядеть на вас в этом щегольском наряде.

— Поглядеть на меня в кафтане, сшитом для лорда? Ну, Джудит, вам придется подождать, пока я совсем не выживу из ума. Нет, нет, девушка, уж как я привык жить, так и буду жить, или я никогда больше не подстрелю ни одного оленя и не поймаю ни одного лосося. В чем я провинился перед вами? Почему вам хочется видеть меня в таком шутовском наряде, Джудит?

Чингачгук облачился в кафтан, сшитый когда-то для знатного дворянина.

— Я думаю, Зверобой, что не только лживые и бессердечные франты из форта имеют право рядиться. Правдивость и честность тоже могут требовать для себя наград и отличий.

— А какая для меня особая награда, Джудит, если я выряжусь во все красное, словно вождь мингов, только что получивший подарки из Квебека? [50] Нет, нет, пусть уж я останусь таким, как есть, от переодевания я все равно лучше не стану. Положи кафтан на одеяло, Змей, и посмотрим, что еще есть в этом сундуке.

Соблазнительное одеяние, которое, разумеется, никогда не предназначалось для Хаттера, отложили в сторону, и осмотр продолжался. Вскоре из сундука извлекли все мужские костюмы; по качеству они ничем не уступали кафтану. Затем появились женские платья, и прежде всего великолепное платье из парчи, немного испортившееся от небрежного хранения. При виде его из уст Джудит невольно вырвалось восторженное восклицание. Девушка очень увлекалась нарядами, и ей никогда не приходилось видеть таких дорогих и ярких материй даже на женах офицеров и других дамах, живших за стенами форта. Ее охватил почти детский восторг, и она решила тотчас же примерить туалет, столь мало подходивший ее привычкам и образу жизни. Она убежала к себе в комнату и там, проворно скинув свое чистенькое холстинковое платьице, облеклась в ярко окрашенную парчу. Наряд этот пришелся ей как раз впору. Когда она вернулась, Зверобой и Чингачгук, которые коротали без нее время, рассматривая мужскую одежду, вскочили в изумлении и в один голос так восторженно вскрикнули, что глаза Джудит заблистали, а щеки покрылись румянцем торжества. Однако, притворившись, будто она не замечает произведенного ею впечатления, девушка снова села с величавой осанкой королевы и выразила желание продолжать осмотр сундука.

— Ну, девушка, — сказал Зверобой, — я не знаю лучшего способа договориться с мингами, как послать вас на берег в таком виде и сказать, что к нам приехала королева. За такое зрелище они отдадут и старика Хаттера, и Непоседу, и Хетти.

— До сих пор я думала, что вы не способны льстить,

Зверобой, — сказала девушка, тронутая его восторгом больше, чем ей хотелось показать. — Я уважала вас главным образом за вашу любовь к истине.

— Но это истинная правда, Джудит! Никогда еще мои глаза не видели такого очаровательного создания, как вы в эту минуту. Видывал я в свое время и белых и красных красавиц, но еще не встречал ни одной, которая могла бы сравниться с вами, Джудит!

Зверобой не преувеличивал. В самом деле, Джудит никогда не была так прекрасна, как в эту минуту. Охотник еще раз пристально взглянул на нее, в раздумье покачал головой и затем снова склонился над сундуком.

Достав несколько мелочей женского туалета, столь же изящных, как и парчовое платье, Зверобой молча сложил их у ног Джудит, как будто они принадлежали ей по праву. Девушка схватила перчатки и кружева и дополнила ими свой и без того богатый костюм. Она притворялась, будто делает это ради шутки, но в действительности ей не терпелось еще больше принарядиться, раз выпала такая возможность. Когда из сундука вынули все мужские и женские платья, показалась другая холстина, прикрывавшая все остальное. Заметив это, Зверобой остановился, как бы сомневаясь, следует ли осматривать вещи дальше.

— Я полагаю, у каждого есть свои тайны, — сказал он, — и каждый имеет право хранить их. Мы уже достаточно порылись в сундуке и, по-моему, нашли в нем то, что нам нужно. Поэтому, мне кажется, лучше больше ничего не трогать и оставить мастеру Хаттеру все, что лежит под этой покрышкой.

— Значит, вы хотите, Зверобой, предложить эти костюмы ирокезам в виде выкупа? — быстро спросила Джудит.

— Конечно, мы забрались в чужой сундук, но лишь для того, чтобы оказать услугу хозяину. Один этот кафтан может привести в трепет главного вождя мингов. А если при нем случайно находится его жена или дочка, то это платье способно смягчить сердце любой женщины, живущей между Олбани и Монреалем [51]. Для нашей торговли достаточно будет этих двух вещей, другие товары нам не понадобятся.

— Это вам так кажется, Зверобой, — возразила разочарованная девушка. — Зачем индейской женщине такое платье? Разве она сможет носить его в лесной чаще? Оно быстро запачкается в грязи и дыму вигвама, да и какой вид будут иметь красные руки в этих коротких кружевных рукавах!

— Все это верно, девушка! Вы могли бы даже сказать, что такие пышные наряды совсем непригодны в наших местах. Но какое нам дело до того, что станется с ними, если мы получим то, что нам нужно! Не знаю, какой прок вашему отцу от такой одежды… Его счастье, что он сохранил вещи, не имеющие никакой цены для него самого, хотя очень ценные для других. Если нам удастся выкупить его за эти тряпки, это будет очень выгодная сделка. Мы пожертвуем сущими пустяками, а в придачу получим даже Непоседу.

— Значит, по-вашему, Зверобой, в семействе Томаса Хаттера нет никого, кому бы это платье было к лицу? И неужели вам хоть изредка не было бы приятно посмотреть на его дочь в этой наряде?

— Я понимаю вас, Джудит! Я понимаю, что вы хотите сказать, мне понятны и ваши желания. Я готов признать, что вы в этом платье прекрасны, как солнце, когда оно встает или закатывается в ясный октябрьский день. Однако ваша красота гораздо больше украшает этот наряд, чем этот наряд вас. По-моему, воин, впервые отправляющийся на тропу войны, поступает неправильно, если он размалевывает свое тело яркими красками, как старый вождь, испытанный в боях, который знает, что он при случае не ударит лицом в грязь. То же самое можно сказать обо всех нас — о белых и красных. Вы дочка Томаса Хаттера, а это платье сшито для дочери губернатора или какой-нибудь другой знатной дамы. Его надо носить в изящной обстановке, в обществе богачей. На мой взгляд, Джудит, скромная девушка лучше всего выглядит, когда она скромно одета. Кроме того, если в Колонии есть хоть одна женщина, которая не нуждается в нарядах и может рассчитывать на свое собственное хорошенькое личико, то это вы.

— Я сейчас же сброшу с себя эти тряпки, Зверобой, — воскликнула девушка, стремительно выбегая из комнаты, — и никогда больше не покажусь в них ни одному человеку!

— Таковы они все, Змей, — сказал охотник, обращаясь к своему другу и тихонько посмеиваясь, лишь только красавица исчезла. — Я, однако, рад, что девушка согласилась расстаться с этой мишурой, ведь в ее положении не годится носить такие вещи. Да она и без них достаточно красива. Уа-та-Уа тоже выглядела бы очень странно в таком платье, не правда ли, делавар?

— Уа-та-Уа — краснокожая девушка, Зверобой, — возразил индеец. — Подобно молодой горлице, она должна носить свое собственное оперение. Я прошел бы мимо, не узнав ее, если бы она нацепила на себя такую шкуру. Надо одеваться так, чтобы друзья наши не имели нужды спрашивать, как нас зовут. Дикая Роза очень хороша, но эти яркие краски не делают ее более благоуханной.

— Верно, верно, так оно и есть. Когда человек нагибается, чтобы сорвать землянику, он не ожидает, что найдет дыню; а когда он хочет сорвать дыню, то бывает разочарован, если оказывается, что она перезрела, хотя перезрелые дыни часто бывают красивее на вид.

Мужчины начали обсуждать вопрос, стоит ли еще рыться в сундуке Хаттера, когда снова появилась Джудит, одетая в простое холстинковое платье.

— Спасибо, Джудит, — сказал Зверобой, ласково беря ее за руку. — Я знаю, женщине нелегко расстаться с таким богатым нарядом. Но, на мой взгляд, вы теперь красивее, чем если бы у вас на голове была надета корона, а в волосах сверкали драгоценные камни. Все дело теперь в том, нужно ли приподнять эту крышку, чтобы посмотреть, не найдется ли там еще чего-нибудь для выкупа мастера Хаттера. Мы должны себе представить, как бы он поступил на нашем месте.

Джудит была счастлива. Скромная похвала молодого человека произвела на нее гораздо большее впечатление, чем изысканные комплименты ветреных льстецов, которыми она была до сих пор окружена. Искусный и ловкий льстец может иметь успех до тех пор, пока против него не обратят его же собственное оружие. Человек прямой и правдивый нередко может обидеть, высказывая горькую правду, однако тем ценнее и приятнее его одобрение, потому что оно исходит от чистого сердца. Все очень скоро убеждались в искренности простодушного охотника, поэтому его благосклонные слова всегда производили хорошее впечатление. В то же время своей откровенностью и прямотой суждений юноша мог бы нажить себе множество врагов, если бы его характер не возбуждал невольного уваже-ния. Ему нередко приходилось иметь дело с военными и с гражданскими властями, и у всех он в короткое время завоевал безграничное доверие. Джудит тоже дорожила его мнением и была рада, когда он похвалил ее.