Наталья Андреева - Смерть по сценарию

• Название: Смерть по сценарию
• Автор: Наталья Андреева
• Издательство: Издательский дом «ОНИКС 21 век»
• Жанр: Детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-329-00570-1

Писатель Павел Клишин найден на даче мертвым. Что это: самоубийство, несчастный случай или умышленное убийство? Собственное расследование проводит бывший сотрудник уголовного розыска Алексей Леонидов. Главы рукописи погибшего писателя то приоткрывают завесу тайны, то, наоборот, ведут по неверному пути. Понять, что же в действительности произошло в доме писателя, можно лишь собрав все страницы рукописи.

---

— Я не дурак, все понял. — Как всякий живущий по законам общества человек, Леонидов был слаб для тюрьмы, и ему стало страшно. — А моя жена? Ей вы не поверите?

— Показания супругов в расчет не принимаются. Конечно, она скажет, что законный муж в тот вечер не вылезал из дома, кто ж сомневается?

— А если она скажет, что никакой связи между ней и Клишиным не было?

— Разумеется, не было. Ха-ха!

— А если это правда?

— Докажите.

— И докажу. А пока у вас нет ни ордера на обыск, ни санкции на мое задержание, прошу. — Он пошел к калитке и открыл ее. — Всего хорошего.

Леонидов чувствовал, что если останется один, то обязательно вспомнит все и найдет выход. Ему нужно было остаться одному, сесть и вспомнить, и чтобы для этого было хотя бы несколько дней.

— Может, покаяться хотите?

— Ну уж нет. Я хочу доказать, что ваш покойный писатель — маньяк, который только и делал, что врал про людей и выставлял их в самом гнусном свете. Только зачем он это делал? Вот это надо бы выяснить…

— Что ж, до встречи, Алексей Алексеевич!

Леонидов наконец остался один. Он четко помнил все, о чем писал Клишин, и теперь пытался отфильтровать правду от лжи в его рассказе.

Ну, никакого соседа из ревности я не убивал, это уж точно. И в доме у него четвертого июня тоже не был. Это постулат, от которого надо оттолкнуться в своих рассуждениях. А когда Клишин все это написал? В январе? Не мог он тогда такое написать, потому что с Сашей встретился на даче в мае и не знал, что она замужем именно за мной. Прошлым летом сюда приезжал совсем другой человек, не я. Я появился только осенью и никогда здесь раньше не был. А Клишину было все равно, за кем Саша замужем. Он просто знал, что муж существует, и сочинил эту историю об убийстве из ревности. Потом, в том же мае, увидел меня, и ему осталось только внести недостающие конкретные детали в описание мужа. Или же немного изменить под образ другого человека уже написанный текст. И внес он эти злосчастные изменения, вероятнее всего, только на прошлой неделе. Кусочек-то небольшой, всего полстраницы. А моя работа? Упоминание обо мне как о менте и обо всех ментах в частности? Это Клишин мог узнать только от Александры, значит, они встречались. На даче или где-то, но встречались.

Значит, Саша мне изменила? Саша?! Мне?! Что сделать с ней? Убить, развестись? Стой, стой, стой… Если Клишин соврал насчет твоего вечернего посещения, то почему он не мог насочинять, что переспал с Сашей? Значит, свою невиновность ты принимаешь за постулат, а ее — нет? Это подло. Надо спросить и все узнать у нее и вместе подумать, что мы можем противопоставить этому бредовому обвинению, вот и все. Рассказать все это беременной женщине? А если ей станет плохо, если что-то случится с ребенком? Но если меня посадят, будет еще хуже. Суд ей и ребенку не пережить, хватило первого мужа-убийцы. Можно подумать, что все, что с ней случается, — рок. Саша! Ей так досталось, столько пришлось пережить, а я поверил запискам какого-то сумасшедшего. Нет, надо выяснить все это сегодня и сейчас».

Он подошел к сосне, на которой висел умывальник, плеснул ледяной водой в лицо, стало полегче. Леонидов фыркнул, промокнул капли полотенцем и пошел искать жену.

Она сидела в саду на табуретке и грелась на солнышке, подставляя его лучам уже загорелое лицо и бледные плечи. Алексею были видны коричневые веснушки на ее щеках. Заглянув ей в лицо, он тихонько позвал:

— Саша!

Жена открыла глаза, улыбнулась ему, и Алексей уже без всяких слов поверил всему, что расскажет сейчас эта женщина. Потому что просто любил ее, и все.

— Саша, у нас неприятности. Только не вздрагивай так и не переживай. Давай вместе подумаем, что делать, и расскажи мне, ради бога, правду.

— Правду? Какую правду?

— Про тебя и про Клишина.

— Про Пашу? А что случилось?

— Только спокойно. Знаешь, пришел тот капитан, Михин, он дал мне почитать несколько листков, в которых, — ты спокойнее только, — Клишин пишет, что переспал с тобой, а я, будто бы из ревности, задумал его отравить. И отравил.

Александра так возмутилась, что сначала даже не поняла, что мужа обвиняют в убийстве:

— Какая чушь! Клишин со мной переспал! Да я выгнала его, он тут бродил и лез со своими слюнявыми поцелуями! Тоже мне, неотразимый и всесильный! Что он себе вообразил?

— Саша, он много чего вообразил, возможно, из мести. Знаешь, как говорят: нет дыма без огня. Ты вчера так резко оборвала рассказ о нем, что я решил, что пламя все-таки было. Должна быть веская причина, чтобы оболгать человека. Чем ты ему насолила?

— Это обязательно нужно рассказывать?

— А тебе нужно, чтобы я сел в тюрьму?

— Ну хорошо. Давай пойдем сядем куда-нибудь в тень, у меня плечи сгорят.

— Посмотри, старая яблоня еще цветет, наверное, поздняя? — Алексей кивнул на завалившуюся набок яблоню с подпорками, окруженную вверху розовой душистой дымкой.

Они сели на лавочку, в тень. Саша вздохнула:

— До сих пор не верю, что Павел мог такую гадость про меня написать. Было бы из-за чего. Все, что у нас с ним было, — история такая давняя и детская, что просто смешно. Знаешь, не очень-то приятно вспоминать первую любовь, думаю, она никогда не бывает счастливой. В пятнадцать лет все слишком по-детски, делаешь кучу глупостей, веришь в то, что все чувства светлые, что будешь любить до гроба, а все кончается поцелуями на скамейке.

Я тебе рассказывала, что Пашу в школе девчонки доставали любовными записками и как он заявил, что пойдет на свидание только к девушке, способной написать что-то достойное, маленький литературный шедевр? Меня это задело, я разозлилась и написала.

— Ты была в него влюблена?

— Сначала нет, он казался мне таким самодовольным, таким… ну, слишком уверенным в себе, и девчонок было жалко, это же мерзко, когда так издеваются? Правда?

— И что же ты написала?

— Стихи. Знаешь, не в высоком смысле поэзия, а так, обычная банальность.

— Нет, мне очень интересно, чем ты зацепила такого ценителя, как Клишин?

— Я прочитаю несколько строчек, прочитаю, чтобы ты отстал.

Я не имею целью вас затронуть
Тем, что владею легкостью строки.
Скажите мне, да кто же из девчонок
Не написал любовные стихи?
И сами вы, читая много книжек,
Себе давно создали идеал.
Скажите мне, да кто же из мальчишек
Любовные стихи не написал?

Ну и так далее.

— Неплохо. Я не знаток поэзии, но рифма складная.

— Вот именно, только рифма. В пятнадцать — это уже неплохо. Паша пригласил меня в кино, как это было тогда принято. Мы стали встречаться. Конечно, вся женская половина школы умирала от зависти, но мне было не по себе. Знаешь, у меня в то время было немного другое представление о любви, я же была домашней девочкой, отличницей, да и написала стихи, только чтобы осадить Пашу. Я испугалась.

— Чего?

— Его силы. Он рассуждал так просто, что не было повода даже задуматься, что же с нами происходит. Это были не романтические вздохи, не обмен цитатами из любимых произведений и не осторожные робкие поцелуи. Не знаю, кто его этому научил и где он получил уроки любви, но в десятом классе он уже знал, чего ему надо от девушки: просто и откровенно тащил в постель. Были в нашей школе девочки соответствующие, но я была не из их числа. Я хотела учиться дальше, готовилась поступать в институт. На дискотеки почти не ходила. Такая была несовременная дурочка. И тут — Павел. Весь из себя…

— И ты?…

— Я не могла сказать «нет», все это было слишком неожиданно, ты, наверное, не можешь понять.

— Куда уж мне. Я же не красавец мужчина.

— Да, ты не красавец, но не надо злиться. Ты-то сам в кого был влюблен в девятом или в десятом классе: в девочку с огромными очками и железными пластинками на зубах? Ну, вспомни. Это естественно для такого возраста — любить самых красивых. И потом, в Павле был какой-то магнетизм, это точно. Красота тоже бывает разной, одним даже в метро нет прохода, а других за несколько метров обходят, почему? Это животный магнетизм, обоняние чего-то звериного, даже на уровне запахов… А мне просто было интересно, детская жажда чего-то взрослого, первое чувство созревания, тем более что родители никогда и не рассказывали про такое. Книжек не было, в фильмах все заканчивалось свадьбой, или двое просто лежали в постели, а что они там делали, думаешь, я в пятнадцать лет знала?… Но ничего не случилось, Бог, наверное, уберег. Просто я слишком долго отказывалась, все находила какие-то предлоги, ему надоело. Он обозвал меня сопливой девчонкой, я его ударила, и это случайно увидели ребята из десятого, параллельного класса. Представляешь? Они были рады развеять миф о Пашиной неотразимости, я на несколько дней стала героиней школы. Клишин взбесился и буквально кидался на меня, я так испугалась — ужас! Заперлась дома, не отвечала на его звонки, ходила везде только с подругами, короче — выстояла. Потом все утряслось, начались выпускные экзамены: у меня в восьмом, у него в десятом, и стало не до того. Но так Пашу в школе никто из девчонок не оскорблял.