Ирина Сергиевская - Письма Кесарю

• Название: Письма Кесарю
• Автор: Ирина Сергиевская
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Я болен, Зина! Уйди от греха подальше!

Моя правая тут же метнула в беднягу хлеборезкой. Зинаида поняла, наконец, какая ей грозит опасность, и с мышиным писком шмыгнула в туалет.

- Все дихлофосы твои! - всхлипнул я.

Хотя причем здесь были дихлофосы, Кесарь! Вовсе не в них дело!

Дальше случился погром. Взбунтовавшиеся руки били, ломали, рвали все вокруг. К утру от уюта осталось жалкое воспоминание в виде мраморной совы. Она стояла на шкафу - ее было не достать, как ни старалась подлая правая, вооружившись для этого шваброй. Взбешенные тщетными попытками разбить сову, руки облили клеем диван и вспороли ножом обивку. Диван был новый, купленный за тройную цену у спекулянта. Я ахнул, не выдержав:

- Что ж вы делаете, сволочи!

Лучше бы мне молчать...

Руки повисли над испоганенным диваном. В правой дрожал страшный нож, левая медленно трогала острие указательным пальцем. Я обмер, ожидая самого худшего. Но этого не случилось.

Бросив нож, руки... принялись пересчитывать мне ребра. Мне, своему хозяину! Я увещевал, заклинал, молил о пощаде - напрасно. В жизни своей не испытывал я подобных мук: правая ритмично и весело била кулаком, левая щипала и выкручивала кожу.

Я боялся, что они оторвут мне голову - к тому все шло. Но вовремя сообразил упасть на колени и заплакать:

- Миленькие мои! Кормилицы-ы! Христа ради, не убивайте! Ведь тогда и вам конец!..

Так, Кесарь, завершился первый приступ загадочной болезни вследствие которой я сделался изгоем руководимого Вами общества.

Правда, это не сразу произошло. Была у меня надежда, что вернется здоровье, а с ним и спокойная привычная жизнь - да где человеку тягаться с судьбой! Вы послушайте, что потом случилось, после той ночи.

Утром я, обманутый спокойствием рук, пошел на работу. Только сел за стол, они встрепенулись. Уж я их шепотом уговаривал по-всякому, просил не позорить меня, не губить как работника - все бесполезно! Они книжку Чехова под стол утащили, пристроили на коленях и совершили акт вандализма: портрет писателя (этот, знаменитый - в пенсне) химическим карандашом разукрасили. Правая рисовала ослиные уши, а левая мне силой рот открывала - для смачивания грифеля слюной. Я сопротивлялся, как мог - искусал карандаш, тяпнул руку за палец, но портрет спасти не удалось. Тогда я закричал:

- Помогите!

Прибежавшие из другой комнаты переплетчики застали отвратительную сцену: я катался по полу, борясь с собственными руками, рычал и плевался зеленой слюной. Меня связали, отнесли в кабинет начальника, уложили на кушетку и вызвали "Скорую".

Изнуренный, я затих. Мозг плескался в черепной коробке, как раскисшая медуза. Лишь одну ясную мысль родила она - мысль, исчерпывающе выраженную в слово "НИКОГДА". Никогда больше не идти со спокойной душой мимо пожарной каланчи, никогда не дремать перед телевизором в уютном кресле, никогда не сыпать голубям на карниз хлебных крошек. Никогда, никогда, никогда... Иоанн Храпов, злой нищий с паперти Никольского собора, заколдовал меня, навел порчу. Погубил.

Со стыдом и болью вспоминаю я последовавшие после приезда "Скорой" безобразные свои действия. К тому времени руки освободились от самодельных пут, и несчастный врач рухнул на пол, сраженный подлым ударом в солнечное сплетение.

Я перепрыгнул через тело, выскочил из кабинета, бросился на улицу, сметая все на своем пути. Переплетчики пытались задержать меня, и руки, воспользовавшись поводом, устроили кровавое побоище.

Я слышал стоны, крики, грохот: падали тела и мебель. В какой-то момент я увидел среди этого бессвязного кошмара, как правая лупит говяжьей вырезкой по лысине уважаемого мной начальника. Проклятая правая!..

Убийство было неминуемо. Но я не хотел никого убивать и с воплем: "Простите! За все простите!", вырвался из мастерской.

Бег. Сердце: бух, бух, бух.

Крадучись - дворами, переулками, пробирался я домой. Зачем - сам не знаю. Я бежал, а руки успевали гнусно щипать встречных женщин за что попало. Крики неслись мне вслед: "Идиот!", "Сексуальный маньяк!". Стыдно вспомнить...

Опасаясь милиции, я прятался в подъездах, на грязных вонючих лестницах. Там руки били меня просто так, от избытка веселой бесовской силы, или выцарапывали гвоздем на стенах разные неприличные слова. Когда я пытался сопротивляться, руки, вцепившись в уши, вытирали моей - простите, Кесарь мордой стену. Н-да. Не берусь описывать, во что я превратился после экзекуций. Образина. Монстр. Кошки и те шарахались от меня.

К ночи руки умаялись, залезли в карманы брюк и там совсем притихли. Я, наконец, смог добраться до дома. По привычке называю так разваленную моими стараниями убогую конуру. Там ждали меня... три ведьмы. Вы помните начало пьесы Шекспира "Макбет"? Вот!

Ведьмы копались в куче мусора посредине конуры, выуживая какие-то черепки, тряпки, части поломанной мебели. Три подружки из бывшей бригады асфальтоукладчиц: моя кривошея-жена, безухая мадам Суслопарова и шустрая одноглазая малютка по прозвищу Гутен Морген. Я испугался их до того, что застонал, припав к стене: - Ай-яй-яй...

- Пьянь такая! - с чувством сказала одноухая мадам. - Урод.

- Ты, как его, этого, в ментовку захотел, гутен морген? - сверкнула единственным глазом малютка. - А еще партеец. Стрелять таких надо!

- Гога, Гогочка, что ж теперь будет? Как дальше жить? - заплакала Зинаида.

Из мусорной кучи задушенно полилось:

- Ве-е-е-черний зво-н...

- Ай-яй-яй! - только и мог я добавить к этому умирающему звуку.

- Говорили тебе, Зинка, не иди замуж за эту гнилушку интеллигентную! буркнула мадам Суслопарова.

- Чем прельстилась, гутен морген!

Жена заголосила, упав на диван.

- Прости, Зинаида, - опомнился я, наконец. - Ухожу навсегда. Против воли ухожу. Ничего не поделаешь. Надо.

- Что-о?! - взвизгнули подружки.

Зинаида, мгновенно прекратив истерику, загундосила:

- Кому ты нужен такой обалдуй и уже старый, а я тебя всегда жалела, не уходи, Гога!

- И я тебя жалею, Зинаида, - признался я. - Потому и ухожу. Видеть тебя больше не могу. Боюсь... убью. И как столько лет терпел, не убил - понять не в состоянии.

- Еще угрожает! - фыркнула Гутен Морген.

- Проучим гада! - грянула мадам.

Подруги бросились на расправу. Робкая Зинаида увещевала с дивана: "Только не до смерти, девчата! Пугните его только!". Под ней по-боевому цокали пружины.

Я упал, придавленный твердым, как мраморная плита, телом Суслопаровой. Рядом выплясывала боевую джигу одноглазая малютка. Знаю, ничто бы тогда не спасло меня - руки как назло не желали вылезать из карманов, затаились, вцепившись в подкладку.

Тр-ра-х! Упало в коридорчике корыто. Моментально слезла с меня одноухая ведьма, а малютка приняла монашескую позу. Я приподнялся.

В комнате стоял милиционер. Из-за его спины выглядывал начальник переплетной мастерской. Я не сразу узнал его - вся голова в бинтах. Милиционер смотрел неприязненно.

- Это арест? - хлюпнула Зинаида. - За что?

- За драку и нанесение ущерба переплетной мастерской, а также телесных увечий ее работникам.

Начальник выскочил вперед, показался и снова спрятался.

- Понял теперь, Пыркин? Сдавайся! А-ну, лицом к стене! - захохотала Гутен Морген.

Я сказал торопливо, чувствуя, как руки ерзают в карманах:

- Прошу, товарищ милиционер, записать за мной испачканные стены в трех подъездах на канале Грибоедова.

Тут левая рука, не сдержавшись, выпрыгнула и сделала милиционеру "козу". Он вздрогнул от внезапности и покраснел.

- Ишь, что твори-ит! - ахнула мадам. - Власти в рожу, не стесняясь, плюет!

- И я этого человека подпустил к самому святому, к духовным ценностям! - воскликнул забинтованный. - Он опасный сумасшедший!

Руки мои - дуэтом - снова сделали "козу", но теперь милиционер не испугался.

- Собирайтесь, Пыркин, - приказал он мужественно.

- Да я... да с превеликим удовольствием! Только свяжите меня! А то я за себя не отвечаю!

В этот миг правая ущипнула меня за ягодицу. Я непристойно подпрыгнул и заметался туда-сюда, вопя:

- Свяжи-и-те меня! Несите канаты-ы! Нару-у-чники-и!

Зинаида Афанасьевна в обмороке скатилась с дивана. Ведьмы дружно, воинственно взвыли "Ф-ы-ыы!" - и, схватив по ножке от стула, стали гонять меня по комнатушке. Гутен морген!

- "Скорую психиатрическую"! - крикнул милиционер.

Забинтованный порскнул вон. А меня уже били, зажав в углу. Я надеялся потерять сознание и в таком виде сдаться властям. Но не тут-то было! Руки, разгадав мою цель, за волосы подтащили тело к распахнутому окну и силой вздернули на подоконник.

- Стой, дурак!

- Пыркин, не смейте!

- Пальни в него разок, гутен морген!

- Ве-е-ечерний зво-о-н-н...

- А-а-а-а-а!..

Я кувыркнулся с четвертого этажа. Руки вырвали меня из затхлой коробочки с ее ведьмами, тараканами, кучей мусора, милиционером... Пожарная каланча опрокинулась и встала на место. Я поднялся с тротуара невредим. Поднялся и побежал, куда глаза глядят. Шуми, шуми, послушное ветрило...