Николай Глебов - В степях Зауралья. Книга вторая

• Название: В степях Зауралья. Книга вторая
• Автор: Николай Глебов
• Издательство: Челябинск
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1957

---

Бросив ружье, Устинья наклонилась над ним, Сергей дышал тяжело, судорожно царапая землю пальцами.

«Падучка. Должно быть, от разгульной жизни», — подумала она и, тяжело вздохнув, побрела к мельнице.

Дед Черноскутов открыл дремотные глаза и, зевая, спросил:

— Лошадей-то видела?

— Темно. Должно, в степь ушли. На берегу не видно, — Устинья бросила узду под телегу, взобралась на мешки, но долго не могла уснуть.

Перед глазами мелькал берег Тобола, залитый лунным светом, Сергей с протянутыми к ней руками… Выплыл образ Евграфа, и Устинье казалось, что слышит его голос: «Убийцы!»

Начинался рассвет. В кустах пискнула птичка и, качаясь на тонкой ветке, затянула свою несложную песню. Всходило солнце. Над степью к реке пронеслась стая диких уток и, с шумом опустившись на воду, поплыла к прибрежным камышам.

Послышался гудок мельницы. Дед ушел разыскивать лошадей. Возле возов сновали помольцы. Весовщик выкрикивал имена записавшихся на очередь. Под вечер и Устинья с Черноскутовым смололи хлеб и, нагрузив мукой подводы, отправились домой. Когда лошади с трудом поднялись на высокий косогор, Устинья еще раз посмотрела на фирсовскую мельницу и, облегченно вздохнув, тронула вожжами коня. То, что волновало Устинью при встрече с Сергеем, навсегда осталось там, за темным косогором.

Глава 29

Стояли майские погожие дни 1919 года. Зеленели липы и дуб. Предгорья Урала покрылись разнотравием. На южных склонах набирала цвет черемуха.

Полк имени Шевченко, расположенный на ключевой позиции к Уфе, занимал правый берег реки Белой.

В один из теплых дней капитан Нечипуренко ехал берегом реки на своем вислозадом коне, отмахиваясь веткой от надоедливого овода. У излучины реки, где была позиция третьей роты, он остановил лошадь и в изумлении стал оглядывать местность. В окопах было пусто. Только у офицерского блиндажа в неестественной позе, подогнув под себя руки и ноги, лежали два трупа. Нечипуренко узнал в них батальонного командира Ловчекова и поручика Нестеренко. Бросив взгляд на реку, Нечипуренко не нашел понтонов, которые заготовила хозяйственная команда вместе с саперами. Только на берегу виднелись обрубленные концы канатов и тросов.

«Ах, бисовы дети, утекли и понтоны угнали».

За липовой рощей, лежавшей впереди, раздалась ружейная пальба, трескотня пулемета и крики. Из леса, отстреливаясь на ходу, бежали несколько штабных офицеров. Вслед за ними вывалила толпа кричащих солдат. В одном из них Нечипуренко узнал Федора. Не размышляя, капитан стегнул кобылу и помчался что есть духу обратно. Обернувшись через плечо, увидел, как солдаты подбрасывают вверх шапки, радостно кричат плывущей с противоположного берега коннице.

«Красные!» — мелькнуло в уме капитана, и он рванул повод. Лошадь брыкнула ногами и устремилась вперед. Из леска хлопнул одиночный выстрел. Падая, она увлекла за собой всадника. Нечипуренко очнулся в окружении незнакомых людей в форме красноармейцев.

— Здравствуйте, приехали! — весело сказал один из них. — Товарищ комиссар, как быть с этим офицером?

— Отправить в штаб дивизии, — ответил тот и внимательно посмотрел на Нечипуренко.

Капитан поднялся на ноги.

— Намерены меня расстрелять?

— В штабе дивизии разберутся. Товарищ Костюченко, как второй батальон? — обратился Фирсов к Федору.

— Полностью перешел с оружием в руках. Там сейчас командиром Сергиенко, — ответил тот.

— Пулеметная команда?

— С ними повозились, несколько человек пришлось убрать.

— До подхода конницы займите участок излучины! — распорядился Фирсов и, вскочив в седло, поехал вдоль берега, наблюдая за переправой.

Отступая под натиском красных, колчаковцы отходили в горы. В июле был занят Златоуст. Отдельные части Красной Армии после нескольких дней упорных боев вышли, на станцию Полетаево. Здесь Андрей Фирсов и встретился с Русаковым. Произошло это при следующих обстоятельствах.

* * *

В начале лета прибыла в Марамыш рота каппелевцев. Командовал ими Константин Штейер. Вскоре к нему была придана сотня кавалеристов из разбитого под Миньяром пятого казачьего полка.

Дома и улицы Марамыша наполнились колчаковцами. Подготовлялась крупная операция против партизан, штаб которых по-прежнему находился на Куричьей даче.

Получив сообщение о группировке белых, Русаков созвал командиров и, коротко обрисовав военную обстановку, заявил:

— Нам нужно итти на соединение с Красней Армией. Двигаться будем по маршруту: Косулино — озеро Айтабадлы — Мартыновка — озеро Тукматы, затем угольный район Калачево — Коркино. Пересечем железную дорогу возле Синеглазово и выйдем на станцию Полетаево, где по сведениям уже находятся авангардные части Красной Армии. Тебе, товарищ Шемет, придется с конниками прикрывать обозы. Для того чтобы отвлечь внимание неприятеля, группа Батурина с Осокиным должна навязать белогвардейцам бой, заманивая колчаковцев в обратном от нас направлении. Понятно, товарищи?

— Григорий Иванович, почему мы не можем двигаться по прямой на Челябинск? — спросил Шемет.

— Этот район забит частями отступающих колчаковцев. Обходной путь через Коркино будет надежным, тем более, что там нас поддержат шахтеры. Есть еще вопросы?

— Понятно.

— Хорошо. Подготовьте людей к выходу часа через два. До наступления темноты успеем проехать Волчью балку. Дальше — проселочная дорога, двигаться будем быстрее. Шемет, Батурин, Осокин, останьтесь, остальные свободны, — сказал Русаков. — В серьезные бои не ввязываться, ограничиться мелкими стычками и после них рассеиваться. Помните, что вы нужны Родине. Враг подыхает, но он не добит, — помолчав, Григорий Иванович повернулся к матросу:

— Боюсь за тебя, Федот, — в бою ты горяч… Береги себя.

Тот передвинул бескозырку на голове и ответил:

— Душа не терпит, Григорий Иванович, всех бы гадов перестрелял!

— Ну, вот видишь, какой ты! Командир в бою должен быть выдержанным, хладнокровным. Как там твой ординарец, поправляется? — спросил его Русаков.

— Второй день на ногах, тренькает на своей балалайке! — улыбнулся Федот.

— Дельный вышел разведчик. Побереги его.

— Вот что, Епифан, — Русаков остановился перед Батуриным и положил руку на его плечо, — если будет потеряна связь с остальным отрядом, держись пока в районе Марамыша. Распуская своих людей по деревням, предупреди, чтобы они были наготове…

— Товарищ Шемет, подготовьте людей к выступлению. Ты должен держаться в авангарде. Ну, друзья, до скорой встречи!

Вскоре основные силы партизан, захватив с собой больных и раненых, вышли из лесов Куричьей дачи и, перевалив Волчью балку, растянулись по узкой проселочной дороге.

Впереди с группой командиров ехал Русаков. Лицо его было хмуро и сосредоточенно: предстоял опасный путь через кулацкие села. На третий день, обойдя стороной озеро Айтабадлы, отряд Русакова углубился в лесостепи Сафакулевского района.

Соблюдая осторожность, партизаны двигались ночью, днем, скрывались в степных балках, вдали от дорог. Казалось, опасность встречи с колчаковцами для отряда уже миновала, но однажды высланная вперед конная разведка донесла, что со стороны озера Тукматы двигается навстречу большой отряд пехотинцев и кавалерии. Видимо, отступая под натиском Красной Армии, часть беляков, спасаясь, шла без дорог по степям Казахстана.

Русаков распорядился сгруппировать обоз с ранеными и больными в соседней балке и вместе с Шеметом, поднявшись на небольшую возвышенность, осмотрел местность. Всюду лежала безлесная равнина, пересеченная неглубокими оврагами с редким кустарником. В бинокль было видно, как широкой лентой двигались колчаковцы.

— Пожалуй, не избежать стычки, — повернулся он к Шемету. — Пока не поздно, я со своими людьми займу здесь позицию, а ты с конниками будь возле обоза в балке, — помолчав, добавил: — Когда подам сигнал, придешь на выручку. Но помни, твоя первая обязанность — вывезти с поля боя больных и раненых. Обоз с ними должен быть спасен!

Заняв полукругом высоту и замаскировав единственный пулемет, Русаков стал ждать приближения врага. Белогвардейцы двигались нестройной массой, направляясь к месту, где засели партизаны. Утомленные длинными переходами и жарой, они шли вяло, вразброд. Сзади ехали пулеметчики и кавалеристы.

«Нужно отсечь пулеметы от пехотинцев и внезапным ударом опрокинуть их, — пронеслось в голове Русакова. — В прорыв вклинится конница Шемета, за ней проскочит и обоз».

На балке стояла тишина. Над кустарником кружил одинокий беркут, высматривая добычу. Когда головная колонна миновала высоту, где засели партизаны, Русаков, выпрямившись во весь рост, подал команду:

— По контрреволюции огонь!