Роберт Говард - ЖЕЛЕЗНЫЙ КУЛАК. Сага великих битв

• Название: ЖЕЛЕЗНЫЙ КУЛАК. Сага великих битв
• Автор: Роберт Говард
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-7906-0054-9

Их называют «железными людьми», этих непобедимых бойцов, рыцарей без страха и упрека. Никакая сила не способна одолеть их: ни сталь, ни коварство, ни подлая измена. Бой без правил — их жизнь, их призвание.

---

— Может, Майк, может, — заверил я, ожидая, что он поведет себя, как все боксеры, очухавшиеся после первого в своей жизни нокаута. Обычно они либо по-женски ревут, либо снова грохаются в обморок. Некоторые бредят и проклинают всех и вся, а кое-кто даже рвется, не видя ничего вокруг себя, чтобы отомстить обидчику, доказать ему, себе и всему миру, что происшедшее — лишь случайность, даже ошибка. Но Майк Бреннон и здесь остался самим собой, а именно неразрешимой для меня загадкой. Почесав подбородок, он пожал плечами и цинично рассмеялся.

— Сдается мне, что старина Гэнлон оказался прав. Я действительно выдохся сильнее, чем думал. Представляешь, Стив, я даже не помню свалившего меня удара. И — занятная штука, обхохочешься — я вышел из последнего поединка без единого синяка, без единой царапины!

— Ну, теперь-то ты наконец прекратишь свои драки! — радостно воскликнула Маргарет. — Это лучшее, что могло с тобой произойти. Ты ведь обещал, что уйдешь с ринга, как только потерпишь поражение не по очкам, а нокаутом. Ты обещал, Майк!

— Что ж, дорогая, не видать нам и половины присмотренного мной особнячка, — усмехнулся Бреннон. — Но не могу же я взять свои слова обратно.

В эту минуту в комнату вновь ворвался Гэнлон.

— Стив, Майк! — зарычал он. — Неужели вы, два болвана, не поняли, что здесь дело нечисто? Майк, давай соберись и вспомни, когда ты почувствовал сонливость и вялость?

Бреннон вздрогнул:

— А ведь ты прав, Спайк. Подожди-ка. Слабость я ощутил, поднимаясь на ринг по лестнице. Затем я стал засыпать, потом очнулся, когда судья подозвал нас… Хорошо помню, как горели глаза Костигана.

Так, а потом, уже возвращаясь в угол, я почувствовал себя сонным и пьяным одновременно. Смутно помню, как вышел на середину ринга после гонга, помню, что видел Костигана словно в тумане. Потом его удар обрушился на меня, будто молоток, и я проснулся. За несколько секунд, начав драться в полную силу, я отправил его в нокдаун. А потом… вот, пожалуй, и все. Больше я ничего не помню, очнулся я уже здесь.

— Еще бы, — усмехнулся Гэнлон. — Ты вырубился еще до того, как Костиган дал тебе по зубам. Не нужно быть боксером, чтобы свалить тебя. И ребенок управился бы.

— Подсыпали-таки что-то, — зло прохрипел я и попытался прикинуть, кто мог это сделать. — Так, первая версия — поклонники Костигана, но вряд ли. Скорее, те, кто поставил на него в этом поединке. Может быть, и администрация зала, хотя…

— Да погоди ты! — оборвал меня Спайк. — Наш Бреннон был выведен из боя тем человеком, на которого ты и в жизни не подумаешь. Пока вы тут выясняли детали хронологии, я на свой страх и риск взял на себя работу следователя. Слушай, Майк, перед тем как выйти из раздевалки, что ты сделал? Напоминаю: ты выпил маленькую чашечку чая, да? Ага, вспомнил! Несколько странный элемент подготовки к серьезному бою, правда? Совсем не в твоем духе. И все-таки ты согласился выпить этот чертов чай. Спрашивается: ради чего? Разумеется, чтобы сделать приятное кое-кому из здесь присутствующих…

Маргарет незаметно забилась куда-то в угол. Майк забеспокоился не на шутку.

— Но, Спайк, — он попытался оттянуть неизбежную развязку, — ведь Маргарет сама приготовила этот чай. Сама, лично…

— Да, да! И она сама, лично подсыпала в него снотворное! Майк, она сама обрекла тебя на поражение!

* * *

Мы втроем посмотрели на испуганно сжавшуюся девушку. Нечто вроде удивления и даже восхищения почувствовал я в себе. Однако в глазах Гэнлона застыл гнев, а во взгляде Майка — острая боль.

— Маргарет, зачем ты это сделала? — бесцветным голосом спросил Майк. — Я ведь мог выиграть…

— Да, мог! — отчаянно воскликнула она. — Но после того, как Костиган изуродовал бы тебя на всю жизнь! Да, это я подсыпала в чай снотворное. Это из-за меня он нокаутировал тебя. Теперь тебе нет смысла возвращаться на ринг, потому что ты перестал быть козырным тузом. Теперь на твои бои не будут ломиться толпы, как раньше. Для меня жизнь стала пыткой с тех пор, как я увидела тебя без сознания после боя со Слэйдом. А ты смеялся надо мной. Все, теперь тебе придется завязать с боксом. Ты выходишь из игры в здравом уме — это все, что меня заботит. Я спасла тебя от твоей безумной жадности и жестокой гордыни. Можешь ударить меня, можешь убить — я все равно считаю, что поступила правильно.

С минуту она напряженно стояла перед нами, сжав свои маленькие кулачки. Поскольку никто не проронил ни слова, ее напор и энергия улетучились. Сгорбившись, она медленно, словно на ватных ногах, направилась к дверям. Шаль, лежавшая на ее плечах, соскользнула на пол, и под ней открылось простенькое льняное платье — скорее всего, униформа ресторанных служащих. Майк, словно выйдя из транса, спросил ее:

— Эй, Маргарет, ты куда? И что это на тебе за обноски?

— В этом платье, Майк, я работала, когда мы впервые встретились с тобой. Я написала письмо в родной город. В том кафе меня вновь возьмут на работу.

Одним прыжком он пересек комнату и, схватив девушку за плечи, резко развернул к себе.

— Я тебя не понимаю, Маргарет, — строго сказал ж. — Что это ты надумала?

Неожиданно для нас она разрыдалась.

— Разве ты не возненавидел меня за то, что я сделала? — всхлипывала Маргарет. — Я думала, что ты меня больше и видеть не захочешь.

Майк крепко прижал девушку к себе и пробормотал:

— А ведь, клянусь, я даже не подозревал, насколько тебе больно смотреть на меня. Я думал, что это — лишь капризы, не видел, как ты страдаешь. Но ты открыла мне глаза. Господи, да я, наверное, был просто безумцем! Ты права, меня грызла гордыня, бессмысленноее тщеславие. Я тогда не понимал, но теперь… теперь мне все ясно. Я не понимал, что своими руками разрушаю наше счастье. Ведь ты — это все, что у меня есть, любимая. Только твоя судьба, только твое счастье имеют для меня значение. Теперь у нас впереди вся жизнь, а в ней — любовь и счастье. Клянусь, я сделаю все, чтобы ты всегда была любимой и счастливой.

Гэнлон кивнул мне, и мы потихоньку вышли за дверь. Оглянувшись, я впервые увидел, как смягчилось суровое лицо Бреннона. Глубоко спрятанная в его душе способность чувствовать, любить прорвалась наружу, отразилась на лице чем-то похожим на нежность.

— Эх, зря я так относился к этой девчонке, — вздохнул Гэнлон. — Беру обратно все, что сказал о ней. Она — просто класс, а Майк… Что ж, пожалуй, это единственный из железных парней, получивший за свои мучения достойную награду.

Возвращение чемпиона

— Каких-то три года назад ты был одним из лучших тяжеловесов, самым реальным претендентом на чемпионский титул! И во что ты превратился? В пропитавшегося виски забулдыгу, не вылезающего из дрянной мексиканской забегаловки!

Голос, сухой и резкий, звучал уверенно, каждое слово острым ножом вонзалось в уши того, кому они предназначались.

Собеседник потер красные от алкоголя глаза, помолчал, потом грубо ответил:

— А тебе-то какое дело?

— Да никакого. Просто я терпеть не могу, когда человек по собственному желанию катится вниз по наклонной, на самое дно. Когда мужик с задатками чемпиона превращается в завзятого алкоголика и губит себя в какой-то приграничной дыре.

Странный контраст представляли собой эти двое. Посетители салуна — заезжие фермеры, шоферы с той стороны границы и мексиканцы — с любопытством поглядывали в их угол. Человек, навалившийся на изгаженный плевками и пролитым пивом столик, был молод и крепок телом, чего не могла скрыть даже его поношенная, грязная одежда. Лицо его отнюдь не казалось лицом человека, которому на роду написано стать сирым алкоголиком. Наоборот: правильные черты, тонкий нос — все это говорило о благородной крови, текущей в жилах парня. Форма губ, которая, на первый взгляд, выдавала слабость натуры, при ближайшем рассмотрении указывала на чувственность и лишь косвенно свидетельствовала о нестабильности, склонности к беспорядочным, непродуманным поступкам и, быть может, сильной внушаемости, хотя и глубоко скрытой воспитанием.

Стоящий же у стола человек был сухощав, жилист и принадлежал скорее к старшему, нежели к среднему поколению. Тонкие прямые губы, когда он не говорил, были крепко сжаты, темные, с искорками в зрачках глаза смотрели тяжело и мрачно. Одет он был дорого, но небрежно и выглядел белой вороной в этой заштатной забегаловке.

— Три года назад, — продолжал он по-прежнему резко, но бесстрастно, — тебе все прочили чемпионский титул в начинавшемся сезоне. Джек Мэлони, классный техничный боксер, прирожденный боец с умопомрачительным ударом! Человек с правой рукой — кузнечным молотом! Ты пробивал все блоки, как некогда это делал великий Демпси. Выйдя на ринг в восемнадцать лет, ты быстренько разобрался со второй лигой и в двадцать один уже подбирался к титулу чемпиона! В двадцать один год! Ну, не удалось бы тебе выцарапать титул в том году, так на следующий стал бы чемпионом просто играючи. В твои-то годы! В этом возрасте большинство ребят молотят друг друга в предварительных боях по десять долларов за раунд. А ты получал тысячные гонорары. За три года ты поднялся из ниоткуда на самую вершину. Для бокса у тебя было все: сила, скорость, мозги, упорство, выносливость. Твои удары были подобны раскатам грома. С тобой носились, тебя пестовали, как надежду ринга, как будущую легенду! И что потом? Ты вышел на поединок с никому не известным Майком Бренноном, позже ставшим Железным Майком. Да, он уложил тебя за три раунда. Ну и что? С кем не бывает! А ты сдался, сломался. В следующем поединке ты даже не пытался всерьез противостоять Матросу Слэйду. Этот парень, тогда еще даже не вышедший из второй лиги, тоже запросто нокаутировал тебя… и в этом только твоя вина. А затем, вместо того чтобы взять себя в руки, ты бросил бокс, исчез с ринга. Ты сломался, обнищал, спился, просто-напросто струсил…