Андрей Ливадный - Резервный космодром

• Название: Резервный космодром
• Автор: Андрей Ливадный
• Жанр: Космическая фантастика

3867 год.

Еще никогда человечество и другие разумные расы Вселенной не сталкивались с такой чудовищной угрозой! Гигантский корабль, созданный миллионы лет назад неведомой цивилизацией, обрушил свой первый сокрушительный удар на Резервный космодром планеты Алексия. Боевой мнемоник Вадим Рощин и неожиданно ворвавшаяся в его жизнь Инга Долматова, унаследовавшая от родителей-кибрайкеров сверхспособности, выясняют зловещую подробность: за долгие тысячелетия блужданий и сражений в глубинах Космоса чужой корабль приобрел возможность создавать любое количество своих подобий. Давно утратившие связь с создавшей их «прародителя» цивилизацией, эти космические монстры нацелены теперь на тотальное уничтожение всего живого. Удастся ли Конфедерации Солнц справиться с обезумевшими механическими чудовищами?

---

Отработав намеченную программу полета, дав указания техническим сервам по обслуживанию аэрокосмического истребителя, Рощин, взглянув на часы задумался.

Близился вечер.

Судя по всему, начальства сегодня я вряд ли дождусь, — подумал галакткапитан.

Дел на вечер у него не было, и Вадим внезапно вспомнил о состоявшемся накануне странном знакомстве.

А почему бы и нет? — Мысленно спросил себя он, посылая запрос в общепланетную базу данных. — Инга вроде бы говорила, что ее дедушка руководит раскопками? Было бы интересно узнать о существовавшей тут в прошлом цивилизации.

Ответ на его запрос пришел спустя несколько секунд, и, шагая от ангара по стартопосадочному полю, в направлении центрального здания космического порта Рощин, через передатчики импланта соединился с коммуникационным центром, поручив автоматике отыскать интересующего его абонента.

— Да? — Раздался в его сознании голос Инги. — Говорите, я слушаю. Ваш номер не определился на моем кибстеке[36].

— Добрый день, Инга, это Вадим Рощин. Мы с вами вчера встречались.

— А, помню, конечно. Как вы меня нашли? Впрочем, не объясняйте, вы же мнемоник, — для таких как вы тайн не существует вообще, верно?

В ее голосе послышались нотки недовольства.

— Извините, если не вовремя побеспокоил. — Вадим терпеть не мог навязывать кому-либо свое общество, но просто прервать сейчас разговор было бы невежливо. — Номер коммуникатора я получил из общедоступных источников. Всего хорошего…

— Подождите, Вадим, не отключайтесь. — Она мгновенье промедлила, а затем неожиданно предложила: — Знаете, что? Приезжайте к нам сегодня вечером, часам к семи? Устроит?

— Ну вот, напросился…

— Да, бросьте. Дедушка будет рад познакомиться. Да и у меня на сегодняшний вечер планов никаких.

Рощин мысленно упрекнул себя за необдуманный поступок, но теперь уже отклонить предложение с его стороны абсолютно невозможно.

— Хорошо, Инга, спасибо за приглашение. Обязательно приду.

— Пешком собрались? Смотрите не заблудитесь у нас в поселке. Объяснить, как добраться?

— Найду. — Настроение у Вадима несколько улучшилось. — Если уж совсем заплутаю, тогда попрошу помощи, договорились?

— Договорились. — Теперь в ее голосе прозвучала задиристая, но не колкая насмешка. — Буду ждать звонка от «заблудшего». До встречи, Вадим.

— До вечера, Инга.

Он мысленным приказом отключил канал связи.

Натянутый разговор получился. Ну а что ты хотел? — С легким раздражением спросил сам у себя Рощин. — Иди теперь, приводи себя в порядок.

* * *

Вечер у Ильи Степановича Макрушина — так завали дедушку Инги, — оказался вопреки опасениям Рощина вовсе не скучным, занудливым или чопорным.

Инга не зря предупреждала его о возможности заблудиться: поселок археологов, когда-то состоявший из нескольких типовых зданий, за годы изысканий стихийно разросся, приняв причудливые формы. Улицы и улочки тут гарантировали, что строительные сервомеханизмы если и имеют к ним какое-то отношение, то только не на стадии планирования.

Вадим усмехнулся собственным мыслям.

Вот как, оказывается, формировались древние города на Земле.

Рощин — дитя мегаполиса, — привык к порядку, к некоей логичной геометрии форм, рационализму, а тут все выглядело незамысловато: построил человек дом, рядом неподалеку обстроился сосед, между двумя домами, огибая куст жимолости как-то сама собой была протоптана дорожка, — вот ее впоследствии и облагораживали кибернетические механизмы, — асфальтировали, устраивали клумбу вокруг исторически примечательного куста… так и весь городок: переулочки, улочки, все вроде красиво, ухожено, но так запутанно, что Рощину даже встретился серв, на перекрестке сразу пяти направлений — видно задумался бедняга, каким путем следовать, чтобы попасть из точки «а» в точку «б» наикратчайшим маршрутом?

Оставив сервомеханизм решать сложную математическую задачу, Вадим, памятуя ироничное предостережение Инги, сверился со спутниковой навигационной картой и без лишних колебаний повернул направо.

Пахло дымком, что настораживало.

Оглянувшись, Вадим заметил, что серв не включил аварийной сигнализации, хотя кибернетический механизм оснащен газоанализатором и обязательно умеет классифицировать основные запахи.

Дыма без огня не бывает. — Он огляделся, но никаких отсветов пожара не увидел, напротив, сумерки сгущались все плотнее. — Если не случайный источник возгорания, то что? — Спросил у себя Рощин, пытаясь рассмотреть смутные контуры окружающих построек.

Погода к вечеру расстоялась. После пасмурного, дождливого летнего дня наступала удивительно мягкая ночь, она подобралась крадучись, обволокла мглой, раздразнила тревожащими запахами, — в едином букете смешивался и цвет жимолости, и тот самый настороживший Вадима горьковатый запах дыма, от синего леса до обоняния ветер доносил безвредные для человека, но резко пахнущие споры исполинских грибов, добавляя их к букету вечерних ароматов.

Да и тишина стояла ненатуральная.

У мальчишки, выросшего в мегаполисе, свое понятие «тишины». Настоящая тишина для Вадима всегда была соткана из сотен, если не тысяч едва слышных шумов, которые успокаивают подсознание, нашептывают: все в порядке, город вокруг тебя живет своей размеренной, немного загадочной электронно-механической жизнью, а ты, человек живи своей и будь уверен, — мы тут, рядом, нас миллионы, — маленьких и больших, неподвижных и шустрых, дающих тебе свет, тепло чистый воздух, микроклимат кварталов, готовых придти на помощь, как только позовешь.

Тут же тишина стояла оглушающая, звонкая, и каждый нечаянный звук в ней слышался едва ли не криком.

Вот скрипнула калитка, мягко, практически бесшумно прошуршали вкрадчивые шаги, и Рощин, что уж тут скрывать, не выдержав, задействовал импланты, в гнездах которых притаились кибермодули.

Тут же в паре метров от него обозначилась тепловая сигнатура, вслед, с миллисекундной задержкой появилось изображение черного, как ночь кота, издалека принюхивающегося к незнакомцу, чуть дальше, за забором из имитирующих дерево пластиковых штакетин пылала энергетическая матрица непонятного устройства — вроде металлический ящик на высоких ножках, в котором тлели яркие россыпи углей.

Вадим отключился от виртуальности, как только его сознание соткало призрачный образ Инги, сидящей в шезлонге подле открытой террасы.

Рядом с мангалом (слово было почерпнуто из словаря, размещенного в одном из имплантированных микрочипов) он уже затухающим мнемоническим восприятием успел заметить крепко сложенного мужчину, действительно годного ей в отцы или дедушки.

Вообще «подглядывать» Рощин не любил, да и не собирался, но обстановка поселка воздействовала на него очень необычно: приступ ментальной тишины, — слабый отголосок серьезного эмоционального шока, однажды полученного после разрыва мнемонической «пуповины», связывавшей курсанта академии ВКС с огромным городом, иногда давал о себе знать, не смотря на прошедшие с той поры годы.

Врачи предупреждали, а он тогда отмахнулся, — как же, ведь на изнурительных тренировках, где из него на протяжении пяти с половиной лет готовили настоящего космодесантника, он успел познать и всеобъемлющей тишины открытого космоса, и сторожких, полных неизведанных опасностей просторов иных планет, но, как выяснилось, — для мнемоника, чей рассудок связан незримыми нитями с сотнями исполнительных подсистем базового корабля высадки, полная, стопроцентная тишина — синоним смерти или, как минимум, серьезнейшей нештатной ситуации.

Только много позже, проходя переподготовку, чтобы стать пилотом космического истребителя, он сумел избавиться от периодических приступов, и вот позабытые уже ощущения внезапно вернулись…

Ну, хватит уже… — Мысленно одернул себя Вадим, открывая ту самую, едва слышно скрипнувшую калитку, через которую минуту назад на улицу просочился черный кот.

Илья Степанович Макрушин — старший научный сотрудник, временно исполняющий обязанности начальника археологической экспедиции Совета Безопасности Миров, хлопотал у мангала, на открытой террасе был накрыт стол, Инга действительно сидела в глубоком шезлонге, но, заметив появление галакткапитана, тут же поднялась ему навстречу, со словами:

— А вот и наш гость.

Вадим, конечно, был польщен, да и заинтригован одновременно, — его ждали, к приходу готовились, но все происходило как-то необычно, едва ли не на уровне давно позабытого древнего таинства.

Макрушин на минуту отвлекся от священнодейства, которое вызвало у Вадима массу подозрений. Конечно, ему не раз приходилось выживать в условиях иных планет, но до питания «подножным кормом», да еще и приготовленным на открытом огне, доходили лишь «изуверства» инструкторов. На практике же, еще в период бытности космодесантником, Рощин быстро осознал что понятия «боец» и «боевой скафандр» — неотделимы, а в Обитаемой Галактике не существует двух одинаковых биосфер, как нет единой панацеи от всех вероятных болезней, аллергий, потому к пище, имеющей естественное происхождение, Рощин привык относиться с опаской. Даже в самых отчаянных ситуациях, когда исчерпан ресурс боевого скафандра, в распоряжении бойца все равно остается набор метаболических имплантов, стимуляторов, дыхательных и пищевых таблеток, ибо прямой контакт с биосферой планеты высадки — почти всегда — гарантированная смерть.