Дельфина Жирарден - Парижские письма виконта де Лоне

• Название: Парижские письма виконта де Лоне
• Автор: Дельфина Жирарден
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Публицистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-86793-690-7

Если вам интересно узнать, как в Париже 1830-х годов запускали воздушный шар и открывали первую железную дорогу, покупали новогодние подарки и переезжали на новую квартиру, если вас интересует, чем крикливая школа в области моды отличается от школы загадочной, а светская хроника XIX века от нынешней, — читайте «Парижские письма виконта де Лоне». Эти очерки французская писательница Дельфина де Жирарден (1804–1855) еженедельно с 1836 по 1848 г. публиковала в газете «Пресса». Впоследствии у Жирарден появилось много подражателей, но она была первой — и лучшей. О подражателях помнят лишь историки литературы, а очерки Дельфины де Жирарден, умной и остроумной наблюдательницы парижской повседневной жизни, переиздавались во Франции и в XIX, и в XX, и даже в нынешнем веке. На русском языке «Парижские письма» публикуются впервые.

---

Можно было бы написать целую книгу под названием: «О роли сигары в эмансипации женщин». Она послужила бы прекрасным дополнением к книге господина Бопре — книге весьма полезной[616]; вообще-то мы вовсе не считаем, что женщины непременно должны вершить делами, но раз уж, к несчастью, они на это обречены, пусть будут во всеоружии.

12 ноября 1844 г. Первая обязанность женщины — быть красавицей. — Разные способы быть красавицей. — Башмаки, имеющие глупый вид. — Букеты, пахнущие болотом. — Беспородные вина. — Избави нас Господь от филантропов

Однажды мы объявили, что первая обязанность матери — быть безжалостной[617], и, к нашему великому удивлению, этот парадокс пришелся публике по вкусу; посмотрим, что она скажет по поводу нашего нынешнего афоризма.

Итак, мы торжественно объявляем, что первая обязанность женщины — быть красавицей.

Заметьте, что, утверждая это, мы вовсе не хотим сказать, что все женщины обязаны иметь античный профиль мадемуазель Джулии Гризи или графини де Бо…, загадочный взор госпожи Санд или ангельский взгляд госпожи графини д’Осс…, королевскую стать герцогини д’Ист… или весеннюю свежесть княгини Гал… Вовсе нет; обладать подобной красотой — счастье, а быть может, и несчастье, но вовсе не обязанность; столь великих совершенств мы не требуем; мы справедливы, а вдобавок и осторожны.

Дело не в том, чтобы быть красавицей, дело в том, чтобы казаться таковой; именно в этом и заключается обязанность; существуют два вида красоты: невольная и рукотворная, дарованная природой и сотворенная обществом, та, которую дал Господь, и та, которую воспитал свет; та, которую получаешь, и та, которую созидаешь. […]

Красивая женщина сидит в гостиной перед столиком с шитьем и думает: у меня кончился зеленый шелк, надо будет завтра за ним съездить; а еще нужно подыскать красную шерсть и навестить больную тетушку.

Напротив сидит женщина куда менее красивая; она смотрит на красавицу и думает: «Эта женщина недостойна своей красоты. О! имей я такие глаза, как много могла бы я выразить взглядом!»

Так вот, это стремление к красоте пленительно само по себе; лицо той женщины, которая мечтает стать красавицей, куда приятнее, чем лицо той, которая красива невольно и бездумно.

Поверьте, нет ничего более прелестного, чем превратившееся в навязчивую идею желание или, вернее, потребность нравиться; прелесть эта не может наскучить, ибо принимает каждый день новый облик и связана неразрывно со всем, из чего состоит жизнь, от грандиозных честолюбивых мечтаний до мелких деталей повседневного существования. Трудно не оценить красоту женщины, чьи слова и поступки говорят, кажется, только одно: «Я хочу вам понравиться». Сначала она привлекает ваше внимание любезным намерением, затем чарует вас неизменным усердием, наконец, трогает героическим постоянством, и вы начинаете так же страстно желать ей преуспеть в покорении вашего сердца, как страстно желают успешного завершения любого изящно задуманного и отважно исполненного предприятия.

Тут ужасная мысль останавливает наше перо… Как навязчивы сделаются некрасивые женщины после прочтения этих строк!.. Ну что ж! Тем хуже… Или, вернее сказать, тем лучше!.. Впрочем, хороши и мы со своей гордыней… можно подумать, будто эти дамы и без наших советов давно не сообразили, как им действовать.

Завсегдатаи парижского большого света говорят без обиняков: красота чарует их меньше, нежели элегантность; многие из них простодушно признавались нам, что им в сотню раз милее женщина не то чтобы совсем некрасивая, но, как говорится, не красавица, которая утопает в роскоши и усыпана брильянтами, нежели женщина совершенной красоты, которая ходит в лохмотьях и живет в бедности. Находятся, конечно, юные оригиналы, предпочитающие писаных красавиц, но их немного, и дурной вкус этих дутых авторитетов никогда не станет законом для света.

Что же до истинных ценителей, им кажется куда более привлекательной та красота, что сотворена обществом; вот почему в Париже проживает великое множество женщин безмерно обожаемых, нежно любимых и очень-очень любезных, чья красота состоит из:

Прелестного чепчика работы госпожи Деланно: розовые ленты выгодно оттеняют цвет кожи;

Очаровательного шелкового платья: фасон идет к фигуре, цвет — к лицу;

Девичьих башмачков;

Скромного браслета, дешевого, но сделанного с большим вкусом;

Драгоценного перстня, надеваемого с благоговением;

Вышитого носового платочка, разворачиваемого с изяществом;

Пышного букета фиалок, которые пахнут фиалками;

Дюжины камелий в китайских жардиньерках;

Двух раскрывшихся роз в старинной фарфоровой вазе;

Конфетницы севрского фарфора, полной конфет;

Превосходно начищенного серебра;

Превосходно поданного чая;

Правильно сваренного кофе по-турецки;

Настоящего хереса[618];

Прекрасных лошадей в отличной упряжи;

Безупречного дворецкого;

Почтительного и услужливого камердинера;

Прославленного друга;

Прекрасно воспитанного и красивого ребенка;

Учтивого мужа.

Все эти женщины не красавицы и не избалованы природой, но они знают, как призанять чар у общества, прелестей у моды. Добиться успеха им помогает вовсе не богатство, а только лишь желание нравиться, нравиться одному мужчине… вовсе нет, нравиться всем и каждому, старой тетушке и молоденькой кузине, мелкому аудитору и толстому депутату, всем, кто бывает в их доме и кого они встречают в свете; все дело в этом постоянном стремлении выбрать из всех вещей лучшую, дабы внушить вам лестное впечатление и оставить приятное воспоминание. Есть женщины куда более богатые, которые, однако, не умеют извлечь из своего блистательного положения никаких преимуществ.

Они носят чепец, обшитый великолепными кружевами, но старомодный и вовсе к ним не идущий;

Они — так же как и те, первые, — надевают прекрасное шелковое платье, только цвет у него неудачный, а тяжелые украшения смотрятся на нем дурно;

Они носят башмаки, которые плохо сшиты и имеют глупый вид;

Они носят браслеты, которые звенят, как бубенчики на шее у цирковой собаки;

Они носят перстни, купленные у шарлатана;

Носовые платки у них накрахмалены так сильно, что щетинятся острыми рогами;

Букеты фиалок у них пахнут болотом;

В жардиньерках у них красуются искусственные цветы, которые камердинер взращивает с помощью метелки из перьев;

Конфеты с ликером у них лежат в конфетнице из агата;

Превосходное серебро выдает меню вчерашнего обеда;

Мебель у них неудобная и неуютная; большие кресла с резными деревянными спинками напоминают те кресла, которые стоят в церкви и у которых спинка украшена розетками из позолоченной бронзы; если вы садитесь, они вас царапают, если пытаетесь встать — вцепляются в волосы;

Чай у них, как в театре, — его обещают, но никогда не подают;

Кофе у них, как в трактире для проезжающих;

Вино у них беспородное;

Дворецкий у них держится без церемоний; он любит поговорить с гостями и дать им совет; он ведет себя примерно так же, как тот слуга, который однажды, разнося пирожные, сказал одному из гостей, от них отказавшемуся: «Вы неправы, пирожные превосходные».

Камердинер у них заика, он коверкает все имена, путает вас с ужасными людьми, которых вы ненавидите, и неизменно возвещает о вашем приходе самым нелепым образом;

Друзья у них никому не известные, завистливые, убийственно скучные;

Дети у них несносные, одетые на манер ученых собачек;

Мужья у них неряхи, прилюдно именующие своих женушек Козочками, Кошечками и Милочками!

Это — дело серьезное; это — черта характера; женщина несет ответственность за нежные прозвища, которыми ее награждают. Не в силах жены помешать мужу быть игроком, спорщиком, распутником, грубияном, но в ее силах запретить ему называть ее на людях Козочкой, Кошечкой и Милочкой! Та, которая сносит подобное надругательство безропотно, — женщина конченая; можно сказать заранее, что у нее нет ни вкуса, ни прелести, ни характера, ни деликатности, ни достоинства.

Возможно, она очень красива; но что с того?.. Разве соперница ее, убравшая из своего окружения все, что могло вас оскорбить, и окружившая себя всем, что способно вас пленить, — разве она не милее вашему сердцу? Разве если бы вам пришлось выбирать между ними, вы бы задумались? — Ни на минуту. Женщина, чья красота рукотворна, всегда одержит победу над опрометчивой красавицей, которая поленится прибегнуть к многочисленным орудиям обольщения. Одна бывшая кокетка однажды увещевала свою дочь — красивую, но чересчур дорожившую природной бледностью: «Берегись, дитя мое! молодых женщин, не употребляющих румян, всегда бросают ради старых, которые румянами злоупотребляют». И что же? предсказание сбылось. Не прошло и несколько месяцев, как муж оставил женщину добродетельную, но бледную, ради женщины увядшей, но всегда одетой тщательно, нарядно и, главное, очень ярко. Смысл этой притчи ясен: тот, кто имеет глупость пренебрегать своими превосходными качествами, всегда проигрывает тому, кто умеет выгодно подать качества весьма посредственные. В мире, где на первом месте видимость, форма всегда будет важнее содержания; брильянты настоящие, но необработанные всегда будут производить на балу меньшее впечатление, чем брильянты фальшивые, но обработанные и оправленные по последней моде[619].