Марина Москвина - Загогулина

• Название: Загогулина
• Автор: Марина Москвина
• Жанр: Детская проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-904584-51-1

Герои Марины Москвиной — большие мастера попадать в невероятные ситуации, но немыслимой силы жизнелюбие выручает их и озаряет жизнь окружающих. «Загогулина» — невероятные истории о жизни непоседливой девчонки Лены Шишкиной, ее семействе и друзьях.

Правдивость событий, характеров, богатство разнообразных чувств, которые вызывает «Загогулина», юмор, фантазия сделали Марину Москвину одной из самых любимых писательниц многих ребят и взрослых. Вот такая, понимаешь, загогулина получается.

---

— Бай, только бы отец не узнал…

И — как «Вояджер» к братьям по разуму — пошла домой к дяде Ованесу.

Глава 8 ЛЕВ И САМСОН

Итак, мой выбор пал на Льва. Со Львом меня связывает сцена.

Мы играем в «Женитьбе Бальзаминова». Он — Бальзаминова, я — вдову Белотелову. Я его по ходу действия спрашиваю:

— А вы когда меня полюбили?

АБальзаминов — Цуцульковский — отвечает:

— В четверг после обеда на прошлой неделе!..

Лев занимает особое, «генеральское» положение в нашей труппе.

Бальзаминов — его первая комическая роль. До этого, начиная с четвертого класса, он гремел как трагик.

— Фактура! — с уважением говорит о Льве главный режиссер драмкружка.

А у Льва и правда — «фактура»!

Голос в нос, нос — греческий, и мне кажется, греческий же — выдающийся вперед подбородок.

Я начала думать о нем с утра, сразу, как только проснулась.

— Лев! — сказала я сама себе. — Цуцульковский!!!

Жизнь показалась мне чудесной.

Поэтому после репетиции я пригласила его на ВДНХ. Весна была уже, апрель! С крыш падали сосульки и разбивались, как стакан!

Мы шли в толпе — самое мое любимое! Вдвоем — я и Лев!

— Взвесимся? Я плачу! — предложил Лев у главного входа на выставку.

С пальто и ботинками во Льве оказалось сорок два кило! Во мне было сорок девять триста.

Потом Лев стал жать на силомер и выжал восемь килограммов.

— А ну жимани! — велел мне Лев.

Я «жиманула» на пятнадцать.

Вид у Льва стал обиженный, как у рыбы барабули.

Я говорю:

— Брось! Мы же в разных весовых категориях!

Мне хотелось его рассмешить, и я стала рассказывать, как рассказывала моя мама, что у них один диктор по радио сказал: «Московское время тринадцать часов пятнадцать рублей!»

Но Лев до того насупился! К тому же он промочил ноги.

Лужи были глубокие, мутные, коричнево-зеленые — не хуже пруда с плавучими пузырями. В пруду отражался старик. Он сидел под мостом, и самого его мы не видели. Его отражение ело из пакета хлеб и кормило уток.

А вообще играла музыка! И над полем, где в прошлом году на осенней собачьей выставке Чипс получил приз (керамический набор из шести кружек для пива), повесили разноцветные флажки…

Из отдела свиноводства пахло сушеными морскими звездами.

Я говорю:

— Зайдем?

— Меня не привлекает рассматривание свиней, — сухо сказал Лев, — но если тебе так хочется…

Неожиданно свиньи Льву понравились. Он скуп на похвалы, зато не удержался и громко хрюкнул вздремнувшему хряку Рокоту. Таким же макаром Лев пошел хрюкать хряку Циклопу, хряку Скакуну, а потом по очереди — розовой, «соль с перцем» и белой свиноматкам, которых всех одинаково звали Черная Птичка.

Лев Цуцульковский, в обычной жизни человек хладнокровный и невозмутимый, восторгался всеми подряд свиньями — и до того довосторгался, что — раз! — и юркнул в какую-то дверь.

А за ним я. Мало ли что может случиться!

За дверью все было, как в бане.

Водостоки, шланги, резиновые ковры, зеленая мочалка! Потом — веник с высохшими листьями на прутьях и полные корзины тряпок!..

Я представила себе моющегося Циклопа — с мылом, с мочалкой. Как его поливают из шланга и похлопывают березовыми вениками!

И тут распахнулась еще одна дверь на «выгульный двор». И мы со Львом над крышей сарая, вдали, увидели огромную золотую женщину вроде бы с дрелью.

В «выгульный двор» въехал грузовик. Свиновод в синем сатиновом халате подал к кузову настоящий деревянный трап на колесах!

Трап был горкой, без ступенек.

А по нему — под марш Дунаевского, гремевший изо всех динамиков — с абсолютно чемпионским видом спускался евин по имени Самсон.

У трапа встречать Самсона сбежались все работники отдела свиноводства. Они почтительно расступались. И он по резиновой дорожке стал очень прытко продвигаться к тому месту, где наблюдали за его прибытием я и Лев Цуцульковский.

— Идем отсюда, — говорю я.

Но Лев не шевелится.

А Самсон — уже вот он! Тигровой масти! Три подбородка! Щетина на голове торчком! А хвост — с кистью — воинственный, как у ящера Комодо.

— Лев! — говорю. — Цуцульковский!!!

Смотрю: он сделал такое лицо… Прямо каменное! Даже глазами не моргает.

Тогда я вышла из-за Льва и загородила его от Самсона. Я бы не знаю от кого бы его загородила! Ведь Лев был моим избранником.

— Укусит! — прошипел сзади Лев. — Свиньи кусаются, как дьяволы!

Все точно. Самсон ощерил желтые клыки и, по-моему, приготовился к броску.

— А ну пошел!!! — заорала я, как в жизни бы не заорала, если бы за моей спиной не стоял окаменелый Лев Цуцульковский, Лев, о котором я думаю с утра, сразу, как только просыпаюсь!

Самсон опешил. Он вытянул чушку трубочкой, попятился и… жалобно загудел через нос.

Теперь на меня двинулся свиновод — тот, первый, в сатиновом халате.

— Девочка! — строго сказал свиновод. — Посторонись!

И Самсона мимо нас со Львом за ухо и за хвост ввели в свободный вольер.

…Вот мне нравится, когда в Москве апрель!.. Летели на повороте искры от трамвая — то Большой Медведицей, то Малой!

Лев сказал мне на прощанье:

— Знаешь, Шишкина, что больше всего ценил в женщине Карл Маркс?

Я не знала.

— Слабость, — сказал Лев. — Пока.

Глава 9 О ТОМ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НОЧЬЮ

Ночью я проснулась оттого, что Мариам в темноте ходила по комнате. Она ходила очень тихо, но за ней на весь дом топал Чипс.

— Ты чего? — говорю.

— Кажется, пора! — отвечает Мариам.

— Эй! — я вскакиваю с кровати и бегу к родителям. — Мариам — пора!!!

Залаял и запыхтел Чипс. Тут же вскочила мама. Папа тоже вскочил. И все впотьмах забегали, натыкаясь друг на друга.

— Свет! — скомандовала наконец мама. — Чипс — место! Мариам — одеваться!

— А я? Что мне делать? — спрашивает папа.

В руках он почему-то держит эспандер.

— Машину! — велит мама.

Я наспех напяливаю на себя одежду и бросаюсь выбирать книгу. Для Мариам. Чтоб ей там, в роддоме, было что почитать.

Самым подходящим для такого случая мне кажется «Трое в лодке, не считая собаки»! Я ее шесть раз читала — и все время хохочу.

Сначала меня и Чипса решили оставить дома. Но Чипс разнервничался и стал выть. Он вообще взял манеру завывать, когда Мариам куда-нибудь уходит.

Нас уже из домоуправления предупредили:

— Жалоба, — говорят, — поступила, от соседки снизу.

Она поэт. Пишет сатирические куплеты. А когда Чипс подвывает, ей кажется, что она на кладбище.

Мы не обижаемся. Понятно: если кажется, что ты на кладбище, о каких куплетах может идти речь!

А с другой стороны — не брать же Мариам его на работу в этот папин отдел глобальных проблем!

Хотя другая наша соседка — одинокая тетя Нина, учительница по географии (у нее доберман — и тоже подвывает) — берет! Он спит на уроках под учительским столом. И ничего. Только раз ей директор школы сделал замечание, когда тетя Нина вместе со своим доберманом явилась на педагогический совет.

Короче, в такси мы влезли все.

Мариам с книгой на переднем сиденье, а мы трое, не считая собаки, на заднем.

Улицы были пустые. На мокром асфальте раскачивались тени деревьев. В лохмотьях объявлений стоял на ветру фонарь.

Мы подъехали к дому за железной изгородью, с горящими синими и тускло-желтыми окнами.

— Ни пуха ни пера! — сказал молчавший всю дорогу водитель такси.

— К черту! — ответила Мариам.

Мы проводили ее до дверей.

Доктор вернула нам вещи Мариам и почему-то книжку.

А УТРОМ!!! Потрясающе апрельским утром!!!

У нас родился мальчишка.

Глава 10 СИЛА ДУХА ЛЬВА ЦУЦУЛЬКОВСКОГО

Оказывается, в мужчине больше всего Маркс ценил силу.

Ничего не понимаю!

А ум? А талант?

Нунка сказала, что мы с Цуцульковским оба к этому изречению не подходим.

— Твой Цуцульковский, — говорит Нунка, — слабак, трус и зануда. Я бы, — говорит, — ни за что в такого не влюбилась.

А мне кажется — нет. Мне кажется, правильно сказал один пассажир из трамвая. Хоть он был и навеселе.

— В каждом человеке, — сказал он, — чой-то есть!

Что ж, что Цуцульковский боится свиней!

Зато какому храбрецу сыграть Бальзаминова так, как его играет Лев?! Он просто заражает своим талантом весь драмкружок!

У одной меня не выходит — с вдовой Белотеловой. Потому что я на сцене деревенею.

Лев сегодня так и сказал:

— Наращивать и наращивать тебе, Шишкина, твое актерское мастерство.

И обещал, что зайдет — проверит, наращиваю я его или нет.