Ольга Михайлова - Аристократия духа

• Название: Аристократия духа
• Автор: Ольга Михайлова
• Жанр: Исторические любовные романы

Женщины считаются особами, уступающими в уме мужчинам, но ни одна из них никогда не была такой дурой, чтобы, подобно мужской половине человечества, предпочесть смазливое личико или красивую фигуру истинным достоинствам ума и души… Но что есть истинные достоинства ума и души? Роман написан в традициях английской прозы XIX века. Предназначен для женщин.

---

Кейтон запомнил и это, старался ходить в Мертоне к службе, молился, как мог, и никогда больше не высказывался атеистически, хоть и поныне многого не понимал. «Высшая любовь и высшее благородство…». Он знал, что никогда не сможет уразуметь заповедь о любви. Она не вмещалась в него. Любовь к Богу была абстракцией — он не чувствовал Его присутствия в своей жизни и не мог, не умел и не хотел любить ближних. Ему не было до них дела. Принцип же свободы, над которым он весьма мало размышлял, был для него требованием равенства с лучшими и желанием, чтобы его оставили в покое.

Часы аббатства отбили четыре утра. Кейтон застонал.

Потом в голове его замелькали воспоминания прошлых лет, какие-то школьные потасовки, всякие вздорные пустяки, но сна не было. Кейтон смутно слышал, как матушка Ричардс, споря в коридоре с Рейсом, увела полупроснувшихся девок, потом вернулся Клиффорд, задев на столе бутыль с вином и опрокинув её в блюдо с жареной свининой, громко храпел Камэрон — потом Кейтон перестал различать звуки.

Проснулся он за час до полудня — и заторопился к тётке. Придя домой, первым делом велел наносить воды в ванную — Энселму казалось, что иначе ему не избавиться от душного смрада дешёвых духов. Ему не понравился тёткин взгляд, которым она окинула его по возвращении, в нём ему померещились насмешливая издёвка, казалось, леди Кейтон прекрасно поняла, какой долг и куда призвал его в эту ночь. Кейтон сказал себе, что это фантомы больной совести, сам посмеялся сказанному, но чувствовал себя гадко. Остаток дня отмокал в ванной, стараясь даже мельком не увидеть себя в зеркалах, потом читал, а вечером сопровождал тётку в театр.

Сидя в ложе на скучнейшей пьесе, поинтересовался у леди Эмили:

— А что, тётя, зимний сезон был удачен? Я слышал, много шума наделала мисс Вейзи? Она и вправду хороша?

Леди Кейтон нахмурилась.

— Извини, малыш, мне не двадцать лет, чтобы обращать внимание на пустяки. Вся эта суета меня давно не занимает. Но одна красавица была, помню точно. Та, что родня леди Блэквуд. Была и красотка Кетти Митчелл, та тут же замуж выскочила. Что до этой Джоан… В мои годы яркое рябит в глазах, ему предпочитаешь красоту истинную. Она не показалась мне хорошенькой.

Хотя Кейтон в разговорах всегда отзывался о родне небрежно, подшучивал и над тёткой, в глубине души он любил леди Эмили. Суждения старухи, как он замечал неоднократно, были глубоки и безошибочны, и теперь Энселм удивился, что она не находит даже хорошенькой девицу, о красоте которой он был столь наслышан от Камэрона. Было очевидно, что только сам увидя мисс Вейзи, он сможет составить верное суждение.

Между тем тётка продолжила.

— Отец хотел, чтобы ты женился…

Энселм ухмыльнулся. Он не стыдился тётки и высказался откровенно.

— С моей внешностью, амбициями, родом и умом, тетушка, трудно найти невесту. Фамильное достоинство требует, а ум дает право претендовать на самое лучшее, внешность же велит довольствоваться тем, от чего откажутся все остальные, но самолюбие не хочет… да и едва ли захочет смириться с этим…

Глаза леди Эмили зло блеснули. В голосе проступило нечто странное, показавшееся Кейтону средним между сочувствием и глумлением.

— Ты молод, дорогой племянничек, вот и несёшь ерунду. Женщины считаются особами, уступающими в уме мужчинам, но ни одна из них никогда не была такой дурой, чтобы, подобно мужской половине человечества, предпочесть смазливое личико или красивую фигуру истинным достоинствам ума и души. Если ты обладаешь этими достоинствами… — тётка снова бросила на него тот иронично-понимающий взгляд, что так смутил его днём — достойная девица отыщется. Если же нет — не обессудь. А лицо мужчины, — теперь она окинула племянника прямым и оценивающим взором, — должно нести печать мужества, и ничего больше. Этого у тебя в избытке.

Энселм вздохнул. С одной стороны, воззрения леди Эмили казались успокаивающе правильными, он и вправду знавал тех, кто, отдав предпочтение пышной груди и красивым глазам, в итоге оказались мужьями недалёких дур, но, с другой стороны, он никогда не видел в глазах смотрящих на него девиц ничего, кроме равнодушия или отвращения, разве что скрытых воспитанием.

Да и обладает ли он, пришла вдруг ему в голову наипротивнейшая мысль, истинным достоинством ума и души?

Глава 4. «Требовать от красоты ещё и ума — значит притязать на совершенство, а это в наше время неразумно…»

Гостиная в доме, снимаемом милордом Ренном, была уютна и просторна, стены, обитые бледно-желтым штофом, словно крашеные желтой охрой, контрастировали с тёмными эбеновыми панелями, поверх которых были развешены гравюры в таких же тёмных рамках. Сейчас по эстампам скользил последний солнечный луч, бледный и почти бесцветный, рассыпаясь едва заметными искрами по лаковой поверхности рам.

Мисс Мелани Хилл молча следила за своей подругой Эбигейл Сомервилл, которая, отвечая просьбе подруг, зажгла свечи и опустилась с книгой на диван, сама же Мелани сидела у окна в кресле и то и дело бросала недовольный взгляд за окно, где медленно темнело.

— Если на то пошло, я вообще не помню, чтобы она хоть раз куда-нибудь пришла вовремя. Но если небольшое опоздание на светский раут вполне допустимо, то почему нужно заставлять ждать подруг? — мисс Мелани не скрывала раздражения. — Из-за неё мы не попали в лавку Шеффилда, а теперь и вовсе идти поздно. Это просто неуважение, дурное воспитание и нежелание считаться ни с кем, кроме себя.

Ей никто не возразил. Сидящие вокруг девицы были согласны с мисс Хилл, а промолчали лишь потому, что были заняты. Одна из них, мисс Рейчел Ренн, была одета этим вечером куда роскошнее, чем два дня назад, и голубое шелковое платье подчеркивало бездонную глубину глаз, белизну кожи и безупречный овал её красивого лица. Она осторожно нанизывала на нитку аккуратно вырезанные лепестки из тонкой кисеи розового цвета, собирая их в цветок, коим намеревалась украсить шляпку. Ей пособляла мисс Энн Тиралл, кареглазая особа с тонкими чертами фарфорового лица, обрамленного волосами цвета лесного ореха, правда, помощь заключалась в том, что девица держала шляпку и давала советы. Цветок наконец был готов, к нему добавили три крохотных листика, сшитых из зеленого бархата, и мисс Ренн несколько секунд с восторгом любовалась своей работой.

Просто прелесть.

Меж тем Энн, тоже одобрительно кивнув, ответила на тираду Мелани, хоть и обратилась к мисс Ренн.

— Это не мое дело, Рейчел, — заметила она, прикладывая цветок к шляпке Рейчел, — но с Джоан действительно стоит поговорить. Недостатки её воспитания уже просто бросаются в глаза. Она рано осиротела, воспитывалась не в лучшем обществе, это можно понять, но в ней порой проступает что-то столь высокомерное и наглое, что, если не вразумить глупышку, от неё скоро отвернутся все знакомые. А с того бала, когда её пригласил племянник милорда Комптона, она и вовсе стала неуправляемой. Леди Эллисон сказала мне, что она просто нагла, милорд Комптон назвал её «бедной сироткой», но таком тоном, что у меня мороз по коже пошёл, а милорд Беркли тихо обронил, что требовать от красоты ещё и ума — значит притязать на совершенство, а это-де в наше время неразумно… Милорд Дарлингтон тихо пошутил, что природа наградила её красотой в надежде, что поумнеет она сама, и жаль, что не все надежды оправдываются… Каково слышать такое?

Мисс Хилл утвердительно кивнула, а Рейчел поморщилась, но было непонятно, то от слов Энн, то ли от усилия, вызванного протыканием шляпки иглой и закреплением на ней цветка.

— Что толку в разговорах с той, — наконец ответила она, — кто ничего не хочет слышать и ничего не намерена понимать? Разве мало мы с ней говорили? К тому же, брату она не нравится, Альберт вообще против того, чтобы мы приглашали её. — Она вынула иглу, протащила за ней нить и снова вонзила иголку в цветок. — Но вот наша Эбигейл утверждает, что она не виновата, просто обстоятельства сложились для неё столь печально… У неё же ни отца, ни матери.

Сама Эбигейл Сомервилл, о которой шла речь, на упоминание своего имени не откликнулась. Она читала.

— Причём тут печальные обстоятельства? — живо возразила Энн Тиралл, — Эбигейл и Эрнест тоже сироты, но оба воспитаны безупречно. К чему оправдывать Джоан в том, что является её недостатком? Ведь в итоге самоуверенность и неразумие рано или поздно приведут её к беде!

— Ну, что ты всё пророчишь беды, Энн? — Рейчел снова поморщилась. Ей явно не нравился этот разговор, — она привлекательна, скоро выйдет замуж, всё может быть хорошо.

В разговор вмешалась мисс Хилл. Она вздохнула и покачала головой.

— Не тешь себя иллюзиями, Рейчел. Энн права. Джоан в ослеплении от своей привлекательности уже сейчас наделала столько ошибок, что любая следующая может стать роковой. Надо попытаться поговорить с ней.