Андрей Воронин - Алкоголик. Эхо дуэли

• Название: Алкоголик. Эхо дуэли
• Автор: Андрей Воронин
• Жанр: Боевик
• Год: 2005
• ISBN: 985-14-9040-5

Отправляясь на Кавказ, киллер-одиночка Олег Шкабров по прозвищу Абзац окунается в атмосферу леденящих душу событий, загадочных смертей и тайн, связанных с дуэльным пистолетом, из которого был убит великий Лермонтов.

---

— Проклятье?

— Да, – Свирин слегка замялся, – согласно легенде, пистолет проклят и каждый, кому пистолет попадет в руки, недолго задерживается на этом свете – умирает мучительной смертью, его убивают с особой жестокостью.

Абзац присвистнул.

— Не думай об этом. Это сказки позапрошлого века, а мы – материалисты! – резко оборвал Свирин. – В этом направлении есть уже кое-какие наработки. В Пятигорске найдешь мужика. Его зовут Одиссей.

— Как?!!

«Час от часу не легче, – подумал Абзац, – сначала проклятые раритеты, потом герои древнегреческого эпоса. Не продолжается ли у меня алкогольный психоз? Сейчас проснусь и пойму, что весь этот заказ – кошмарный сон алкоголика».

— Одиссей Панаиди. Ну грек он, грек. Зовут Одиссей, фамилия Панаиди. Связан с местным криминалом и погоняло у него тоже Грек.

Кстати, в тех краях большая греческая диаспора. И они любят пышные имена, напоминающие о былой славе. Ничего страшного в этом нет… Так вот он знает, где пистолет. Может, он даже у него. Если он у него, то твоя задача упрощается, тогда тебе вообще делать нечего будет. Забираешь пистолет и возвращаешься назад поездом, обращая на себя как можно меньше внимания. Понятно?

— Понятно, – Абзац провел рукой по лбу, как бы стараясь отогнать назойливые вопросы.

— Рейсы на Минводы есть из Внукова и из Шереметьева. Разные авиакомпании – Кавминводы-авиа и Аэрофлот. Полетишь из Внукова, а то еще перепутаешь Шереметьево-1 с Шереметьевом-2. С тебя станется. А пока – вот деньги на билет и карманные расходы. Если поспешишь, успеешь улететь уже сегодня. Быстрее полетишь – скорее приедешь.

— А когда расчет?

— А ты бы хотел сейчас, чтобы снять «бабки» и свалить? – засмеялся Свирин. – Сначала пистолет, потом «бабки». Вернешься – выпьем старого доброго виски. Все вместе. Выпьем?

— Не пью, – мрачно ответил Абзац.

— Можно не пить виски, – не унимался Свирин. – Ведь я человек разноплановый, вкусы мои зависят от времени года, настроения. Бывает такое настроение, что хочется кофе или чая и не употреблять алкоголя целыми неделями. А бывает настроение, что хочется попить летом, например, пивка или лучше красного вина. Я считаю, что французское вино самое лучшее, потому что французы пьют его очень часто. А испанское хуже, потому что испанцы редко пьют свое вино.

«Ну разве можно так издеваться над человеком, который только что вышел из запоя и готов взяться за работу?» – думал Абзац.

— А как я вас найду, когда вернусь?

— Мы тебя сами найдем, – ответил Свирин, посматривая на часы. – И вот тебе мобильный.

Не потеряй. Это канал связи. Он с односторонней связью. По мере надобности по нему с тобой свяжутся. А ты по нему не будешь звонить никому. Понял? Тебе будут звонить, а ты – никому.

«Понял. Еще бы. – Абзацу захотелось просто дать ему в рыло, появилось такое импульсивное желание. – Есть такие ультразвуковые свистки для собак. Их звук слышит только собака и бежит на зов хозяина. Все остальные не слышат. Хотя нет. Не слышат люди. А другие собаки слышат, но не бегут на зов, потому что это не их хозяин вызывает».

Мобильник был явно краденый. На его экране роза – черная, перекрученная, с шипами, как на похоронном венке. И сам мобильник треснутый. Кто-то, наверное, умер с ним в руке. Абзац взял его в руку с брезгливостью – хоть ты продезинфицируй этот аппарат. Но бациллы – не главное, Абзац терпеть не мог мародеров и скупщиков краденого.

— Поехали, Паша, в аэропорт, проводишь меня – процедил Абзац с деланной улыбкой, стараясь казаться спокойным.

— До скорой встречи! – напутствовал их специалист по связям с общественностью. – Кстати закон, запрещающий нелицензированную торговлю огнестрельным оружием в России, содержит примечание о том, что содержащиеся в нем предписания не распространяются на антикварное оружие. Запомни.

— Запомню. – Глухо повторил Абзац.

Он ненавидел себя в эту минуту за слабость и неспособность сохранять независимость, ненавидел всю свою жизнь и обстоятельства этой жизни. Он вспомнил поземку на Дворцовой площади тогда еще в Ленинграде и подумал: «Ну почему?» Судьба и все вместе взятое создали мертвый узел, запутавший его с головы до ног и не дававший выхода к чему-либо лучшему.

А больше всего огорчало то, что его использовали не по назначению. Он был профессиональным киллером, а не «принеси, подай, иди на хрен, не мешай». А его посылали именно так – принести и подать. Получалось совсем как в той песне Высоцкого – «что он забыл, кто я ему и кто он мне». Хотя нет, Свирин не мог забыть, кто такой Абзац, не мог забыть, потому что не знал. Не знал, что перед ним легенда, последний абзац в биографии многих амбициозных сволочей, мечтающих «молиться на свой пистолет». Абзац не молился на пистолет. Он из него стрелял – ставил последнюю точку. И здравствуйте, тени предков! А сейчас на Кавказ – и хорошо. На Кавказ и в позапрошлом веке бежали от любовных приключений, от проблем.

Глава 2

– Твою мать! Стюардесса! Мать твою!:– кричал в салоне потный мужичишка, от которого несло свежим перегаром. – Кто посадил меня рядом с китайцем? Это же ходячая атипичная пневмония вместе с куриным гриппом. Стюардесса! Я за это платил деньги? За пневмонию?

Китаец уже пристегнул ремни и сидел с непроницаемым лицом. Ему надо было в Минводы, где-то там он собирался жить и работать, а скорее всего уже жил там со своей многочисленной семьей.

– Мужчина, успокойтесь, – металась по салону стюардесса с уставшим лицом. – Мы что-нибудь придумаем.

«Что ты можешь придумать? – мрачно подумал Абзац. – Новую вакцину против атипичной пневмонии или против чего? Почему я должен все это слушать? Мест в самолете достаточно, не хочешь быть рядом с китайцем – пересядь спокойно, зачем орать? И почему все боятся умереть от экзотической болезни, ведь большинство умирает совсем не от этого? Вот так покричишь, покричишь и схватишь инсульт. Это реальней, чем пневмония, да еще атипичная. А что стало с принципом интернационализма, который нам так старательно прививали в школе и после нее? А стихи – «У москвички две косички, у узбечки двадцать пять». Вот и вся разница – в количестве косичек. И все были толерантны, терпели друг друга, как терпит человек, который сел на гвоздь, – До поры до времени.

Абзац расположился в салоне возле иллюминатора, за которым ослепительно блестели белые кучерявые облака. Он откинул голову на спинку кресла и снова восстановил в памяти тот вечер, когда встретил Лику. Это было что-то странное – Лика пила и говорила больше, чем обычно. Может быть, ее вдохновил мартовский туман, может быть, обрадовала неожиданная встреча и нежная близость или выпитое без меры шампанское. Только лежа обнаженной на диване, Лика заговорила о том, о чем говорить нельзя никому – даже самому близкому человеку, – о своих страхах. Именно в этот вечер она решила рассказать о них Шкаброву. Раньше никогда не говорила. Но было в этом вечере что-то предопределяющее дальнейшую судьбу. Такой уж был вечер – волокна тумана словно пронизывали его насквозь, овладевали мыслями, окутывая седыми нитями, и в душе становилось так пусто, так холодно, точно что-то утрачивалось, ускользало навсегда.

— Ты знаешь, – сказала Лика Шкаброву, протягивая руку с бокалом шампанского, – знаешь, чего я больше всего боюсь?

— Смерти?

— Почти. Только не своей. Я не боюсь умереть, тем более все равно придется.

— А все остальные страхи можно преодолеть, – ответил Шкабров словами своего отца, сотрудника разведки.

— Не все. Я боюсь мертвецов.

— Что в них страшного? Бойся живых.

О господи, мертвецы преследовали его даже во время интимной встречи. Сколько он их видел, скольким помог отправиться в мир иной! Лика, обычно такая молчаливая, говорила о своем детстве. Это была высшая степень доверия.

— Мне было шесть лет, – продолжала Лика. – Родители решали вопрос, посылать ли меня в школу. А я устала от постоянных видений – мне грезились могилы. В тот день, когда это началось, с утра я была на кладбище со своей двоюродной сестрой. Я совсем не боялась, мы просто гуляли, как в парке. А когда легла спать, началось: могилы, могилы, могилы. Было такое видение: неясные, нечеткие холмики. Но я знаю, что это могилы и покорно жду, когда могила разверзнется. Днем я спокойно играла на опушке леса, где как раз и были эти неясные холмики (это действительно были старые могилы, но мне про это никто не говорил), там было много бабочек, но я знала, что придет вечер… Я никому не говорила о своих страхах, потому что была убеждена: это бесполезно, даже нельзя – будут ругать.

Потом они поругались, он сказал Лике, что «она утомила его своим дешевым психоанализом, с него хватит». Сказал, что это их последняя встреча. Да, в тот раз он завелся с полуоборота и выскочил за двери с намерением больше никогда не возвращаться в эту однокомнатную квартиру.