Александра Стрельникова - ТАСС не уполномочен заявить…

• Название: ТАСС не уполномочен заявить…
• Автор: Александра Стрельникова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91146-838-1

«Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь»… Почему сегодняшний миг всегда так мимолётен, что уже завтра, оглядываясь на него, мы будем говорить: «Это было вчера»… Что такое двадцать лет для истории? Мгновение. А два десятилетия из жизни человека?

«Времена не выбирают, — лаконично замечает один из героев романа. Да, каждый из нас проживает свой временной отрезок, отпущенный ему судьбой. События романа развиваются в 1991 году. Знаковость, драматичность происходящего в последнем году существования СССР особенно очевидны сегодня. Над нами всеми тогда уже завис дамоклов меч, но мы еще не знали… Тогда, в том году, мы просто проживали свою жизнь, которая была для нас всего лишь обыденным „здесь и сейчас“. Со своими печалями, радостями, заботами и страстями… Впрочем, как и для наших героев — молодых журналистов, работающих в главном информационном агентстве страны — ТАСС…»

Роман Александры Стрельниковой «ТАСС не уполномочен заявить…» стал бронзовым призером в русскоязычном конкурсе на лучшее издание 2013 года, проводимом Международной Гильдией Писателей (Германия) в номинации «Ее Величество книга!».

---

А то блюдце с чашечкой и серебряной ложечкой до сих пор хранятся в нашей ленинградской квартире на самом почетном месте…

— Вот это история, — изумленно вздохнула Лариса. — Но всё же, мне как-то эту девочку жалко. Без нее за нее, выходит, всё и решили? А если, как ты говоришь, она еще и полюбила этого генерала… И если после столь благородного обхождения ее отдали еще и замуж какому-нибудь Ваньке-простолюдину, который стал ее еще и попрекать, что не девкой взял…

— Погоди, это еще не конец истории, — сказал Михаил.

Лариса замерла в ожидании развязки.

— В общем, по жизни вышло так, что барин не только осчастливил проездом, но еще и обрюхатил…

— Да, ну! — вырвалось у Ларисы.

— И что примечательно, — прожил в этой семье генерал несколько месяцев, выздоравливая, нежась и будучи любим. Но, опять же, как гласит семейное предание, «понесла» Божемила именно ото дня расставания со своим драгоценным князем. То ли барин решил отлюбить ее в этот день на всю оставшуюся жизнь, то ли Божемиле всевышний разрешил удержать в юном теле росток этой любви. А то, что это была любовь, которая пишется на небесах, никто в нашей семье не сомневается…

— Как ты красиво рассказываешь, — восхищенно сказала Лариса, откровенно любуясь Михаилом, который ей вдруг стал напоминать восторженного и влюбчивого Владимира Ленского из «Евгения Онегина».

— В общем, — продолжал пианист, — ровно через девять месяцев после расставания, родила Божемила мальчика, которого назвали Михаилом в честь князя.

Никто из ее родни и предположить не мог, что это событие станет известно генералу. А всё объяснялось очень просто. Барин, чьей крепостной считалась Божемила, счел своим долгом сообщить князю в письме, что такая-то его девка родила барчука, которого нарекли Михаилом.

— Шило в мешке, значит, не утаили, — сказала Лариса.

— Не утаили, и, слава богу, — радостно улыбнулся музыкант. — Спустя какое-то время приехал и сам генерал в деревню, чтобы уладить дела с местным барином. В, общем, увез и Божемилу, и сыночка в свою Орловскую губернию.

— Так вот почему тебя назвали Михаилом?

— Конечно, в честь именитого князя…

— А фамилия тоже его? — поинтересовалась Лариса.

— Нет, я ношу фамилию моего отца. А по его линии у нас — горожане, мещане, ремесленники. Я узнавал. Свою родословную хорошо знаю. У нас и за границей еще родственники есть по материнской линии.

— Вот, что значит, гены, порода, — в задумчивости произнесла Лариса. — Я сразу в тебе это разглядела.

— Да ладно тебе, столько комплиментов за один вечер, — сказал Михаил, еще раз с благодарной пылкостью целуя руку собеседнице.

— Погоди, погоди, — встрепенулась Лариса, — ну, привез генерал в свое имение эту «юную прелестницу», как ты выразился, с ребеночком. И всё это при его живой жене и детках…

— Ну, это уже, как говорится, не наши проблемы, а князя… Думаю, он привез ее и сына, чтобы они были ближе. И полагаю, сначала Божемила жила в барской усадьбе, как дворовые крестьяне, которые находились при имении помещика и обслуживали его семью. Не сомневаюсь, что у нее были особые привилегии. А повенчался он с нею лет через десять, когда не стало первой жены. И Божемила родила ему еще мальчика. А князь, хоть и был на четверть века ее старше, прожил долгую жизнь…

— Какая потрясающая история, — задумчиво Сказала Лариса. — А не осталось портрета этой женщины?

— Были портреты: и ее, и князя, и детей, — Михаил вздохнул и помолчал. — Но не забывай, был, ведь, еще в нашей истории и октябрь семнадцатого года… Имение сначала разграбили, потом сожгли.

К счастью, кое-кто из потомков вовремя успел эмигрировать. Сейчас они живут во Франции. Именно у них я и увидел небольшую гравюру, на которой был изображен первенец Божемилы в возрасте подростка. И я был потрясен не меньше родни — у нас с ним одно лицо…

Лариса сидела молча, зачарованная рассказом.

— Ты знаешь, я часто думаю: а что бы было со всеми нами, если бы «призрак коммунизма», бродивший по Европе, не «забрел» бы тогда в Россию? — сказал Михаил. — Потому что ясно отдаю себе отсчет, что трагедия нашей страны начинается именно с октября семнадцатого года… Когда у власти оказались большевики, и когда был провозглашен лозунг: «Кто был ничем, тот станет всем».

Ну, а тот, кто имел родовой герб, поместья, был образован и мог бы принести пользу своему отечеству — как-то не вписывался в эту систему. Эмиграция, тюрьмы, ссылки и концлагеря — это вдруг оказалось их уделом. Понимаешь? — Михаил пристально глянул на слушавшую его молодую особу и вздохнул, — вот так и был прерван естественный ход событий…

Лариса кивнула.

— Да, конечно, в нашей истории столько «пятен»…

А про себя успела подумать: «Так-то оно так. Но вот выходит и так, что, если б не было семнадцатого года, то и я бы тут с тобой сейчас не сидела, милый. Потому что не было бы ни папочки — замминистра „от сохи“, ни простолюдинки-генеральши, ни меня — такой, какая я тебе нравлюсь: нарядной, умной и красивой. Да и жила бы я точно не в Москве. И мы бы, уж точно, с тобой никогда не встретились».

Лариса вздохнула.

Михаил перехватил то ли грустный, то ли слегка рассеянный взгляд собеседницы.

— Ой, извини, — спохватился кавалер. — Я, наверное, утомил тебя историческими параллелями. Но просто — это моя излюбленная тема. Думаю, если бы я не стал музыкантом, то был бы историком. Хорошим, настоящим, а не таким, которые обслуживали советский режим…

— Ну, что ты, — искренне призналась Лариса, — не могу вспомнить, когда мне было так комфортно на душе, как с тобой в этот холодный зимний вечер… И потом, я вся еще под впечатлением от твоего рассказа о любви юной прелестницы и князя. Спасибо тебе за эту волшебную прелюдию к нашему романтическому вечеру.

— Вообще-то, я никому, из своих знакомых… дам, — тут Михаил слегка запнулся, — этого не рассказывал.

Лариса усмехнулась.

— А насчет прелюдии ты очень тонко подметила, — сказал Михаил, — дотронувшись до руки собеседницы и, как бы, желая сгладить эффект от некстати вылетевших слов, — ты очень эмоциональная натура, впрочем, как и я сам. Вообще-то, я чувствую себя сейчас Орфеем, в котором вовсю уже звучит мелодия любви…

— Ах, Мишель, Мишель, какой же ты сладкоголосый соловей… Разве может устоять перед тобой слабая женщина? — Лариса своей маленькой ручкой нежно коснулась длинных пальцев музыканта. — Да еще которую ты сознательно подпоил коньячком, хитрец… Сдаюсь. Веди меня в свои пенаты… В свой «люкс».

Михаил мечтательно и самодовольно прикрыл большие карие глаза длинными пушистыми ресницами.

— Как я ждал, когда же ты, наконец, сама произнесешь эти слова. Мужчина может предложить или намекнуть, но он не должен навязываться.

— Хитрец, какой же ты очаровательный хитрец, — улыбнулась Лариса. — Я подожду тебя в холле, хорошо?

— Конечно, конечно, — и он сделал рукой знак официанту.

— А как же гости, которые только до одиннадцати? — тихонько спросила Лариса, когда они миновали дежурную на этаже, выйдя из лифта.

Кавалер усмехнулся.

— У нас всё схвачено, за всё заплачено? — догадалась Лариса.

— Само собой…

Какая странная отметина

— Ну, вот и мои московские хоромы, — сказал Михаил, пропуская впереди себя даму. — Правда, с заокеанскими «люксами» мой номер не выдерживает никаких сравнений.

— Да будет тебе, знаменитый капризуля, — сказала Лариса, бегло оглядев обстановку. — А мне всё нравится. — И добавила, — всё нравится там, где есть ты…

Михаил галантно взял шикарную песцовую шубку из рук Ларисы и повесил ее в платяной шкаф. Туда же закинул свою заморскую дубленку. И, наконец, они, освободив руки от вещей, не сговариваюсь, ринулись друг к другу. Они даже не целовались. Просто стояли, обнявшись, долго и молча, привыкая друг к другу.

Наконец, Михаил чуть отпрянул, тряхнув своими роскошными кудрями, и произнес:

— Схожу с ума от запаха ванили…

Лариса самодовольно улыбнулась, а про себя подумала: «Зря я, что ли, целый час отмокала в ванной с цветочками ванильного дерева»… А вслух произнесла:

— Как хорошо…

Женщина разомкнула руки и села в кресло.

— Так хорошо, что…

— … верится с трудом, что может оказаться правдой? — закончил за Ларису фразу Михаил.

— Вот, вот, именно это я и хотела сказать.

— Откуда такие мрачные мысли в нашей очаровательной головке?

Мужчина плюхнулся перед Ларисой на колени и невольно уткнулся носом в ее сексапильную коленку, обтянутую модными лосинами.

— Дама позволит снять с себя сапожки, чтобы отдохнули ножки?

— А ты еще и очаровательный рифмоплет, — засмеялась Лариса, позволяя себя разуть.

Она уткнулась носом в его роскошную шевелюру, улавливая запах дорогого мужского парфюма.