Франк Тилье - Медовый траур

• Название: Медовый траур
• Автор: Франк Тилье
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-08413-1

Впервые на русском новая книга Франка Тилье «Медовый траур».

После гибели жены и дочери комиссар Шарко сломлен. Бессонница, раскаяние, скорбь… Работать в таких обстоятельствах практически невозможно. Но новые события заставляют его резко вернуться к реальности: в церкви найдено тело женщины. Над ним летают бабочки. Труп выглядит странно: нигде ни единого волоска, все сбрито, а внутренние органы словно взорваны. Похоже, убийца – любитель головоломок, готовый причинять жертве муки, рассчитывая их с ювелирной точностью. И он явно не собирается останавливаться на достигнутом. Для Шарко это расследование носит особенный, личный характер: оно ведет в глубины человеческой души – души убийцы… и его собственной.

---

Таблетка меня уже заметно подстегнула.

– А эти белесые пятна на голове жертвы?

– Тут все дело в гормоне, который называют феромоном. Он находится в железе, расположенной на кончике брюшка у самок, и капельки в несколько тысячных долей грамма этого вещества достаточно, чтобы все самцы того же вида, сколько их есть на десять километров в округе, на нее слетелись. Настоящий магнит! Этим и объясняется, почему бабочки прилипли к голове жертвы.

– Понятно… А что, нет ли у этих сфинксов каких-то особых признаков, вызывающих ассоциации… религиозного толка… или, может быть, они представляют собой какой-то символ?

Перед тем как ответить, мой собеседник ненадолго задумался:

– У этого вида бражников всегда была очень плохая репутация – из-за черепа и из-за тревожного писка, который они издают, почувствовав себя в опасности. Считалось, что такая бабочка, порхая около двери или окна, притягивает дурной глаз… В некоторых легендах сфинксам приписывается роль посланцев умерших, ищущих способ обратиться к живым с последней просьбой. Но, разумеется, все это ни на чем не основано! Что же касается символики… Мне трудно ответить на твой вопрос конкретно: тут все довольно расплывчато, поскольку чешуекрылые благодаря своим последовательным превращениям, конечно же, порождают множество символов. Чаще всего – но тут, думаю, я ничего нового тебе не открою – говорят о воскрешении существа, выходящего на свет из хризалиды… Возможно, именно это твой преступник и имел в виду, поместив сфинксов в церкви. Воскресение, Иисус… Понимаешь?

Местный телефон снова зазвонил: Леклерк потерял терпение.

– Извини, больше не могу говорить, – сказал я энтомологу, взявшись за трубку. – Пришлешь мне сегодня в течение дня свое заключение?

– Не вопрос.

– Пиши все, что приходит в голову, не упускай ни единой детали, пусть даже тебе она кажется незначительной, мы потом разберемся. И не забудь вставить эту историю с воскресением…

Договорив, я выскочил в коридор.

Окружной комиссар кивком показал, чтобы я закрыл за собой дверь.

– Мне только что сообщили новость. Шарк, какого черта, что на тебя нашло?! Генеральная инспекция теперь с нас не слезет! – Начальник стукнул по столу тощим, но крепким кулаком. – Ты сломал ему нос! Он лежит в больнице!

Я с невинным видом уставился на Леклерка:

– О ком вы говорите?

У него на шее вздулись синие змеи.

– Не придуривайся! Патрик Шартре тебя узнал! Прошлая неделя, Сен-Мало – тебе это о чем-нибудь говорит?

Я потеребил недавно подстриженную бородку:

– Сен-Мало? Я был в Бресте, останавливался в гостинице «Солончаки». Можете проверить. Номер триста два был забронирован на имя Франка Шарко…

Леклерк напряженно помолчал, смял зубами пластинку жвачки, потом снова взорвался:

– И как нарочно – Бретань! Сам знаешь, они в два счета докажут, что ты был в Сен-Мало! Плевать им на твой послужной список и твои награды. Красный ангел – это давняя история… Шарк, наверху не очень-то одобряют твои оперативные методы и действия в одиночку. Мне пришлось наизнанку вывернуться, чтобы тебя взяли обратно. И посмотри, в какое дерьмо я из-за тебя вляпался! Тебе совершенно незачем было это устраивать! Прошел почти год!

У меня губы сжались в нитку.

– Может, лучше поговорим о деле…

Я был на удивление спокоен, и это приводило Леклерка в ярость. Кровь как бросилась ему в лицо, так и не отхлынула.

– Не могу позволить тебе вести расследование одному! Ты хороший сыщик, лучший из всех, кого я знаю, но пойми: если им удастся доказать, что ты избил этого мудака, тебя отстранят от работы, а у меня будет куча неприятностей. Но мне необходим человек, который сможет вести расследование от начала до конца. Ты… ты будешь помогать комиссару Дель Пьеро…

Я вскочил, обеими руками хлопнул по столу:

– Мне быть на побегушках у Дель Пьеро? Вы смеетесь надо мной? Она только что у нас появилась!

Леклерк положил перед собой папку с делом:

– Еще один довод в пользу того, чтобы поручить Дель Пьеро серьезное расследование. До того как прийти к нам, она три года проработала в Марсельском региональном управлении, в отделе финансовых преступлений, и семь – в Лионском управлении по борьбе с бандитизмом. Опыта у нее хватает, она быстро разберется.

– Плевал я на ее опыт! Дайте мне свободу действий! Это мое расследование!

– Еще чего! Никакой свободы! – громыхнул начальник. – Все решено – окончательно и бесповоротно! А тебе не на что жаловаться, никто же, мать твою, тебя не отстраняет…

Увидев, что взгляд черных глаз Мартена стал ледяным, я понял, что своего мнения он не переменит, направился к двери и рывком распахнул ее.

– Дель Пьеро тебя ждет прямо сейчас, до того как мы соберем людей и официально объявим о ее назначении. Кабинет на той стороне, – проскрипел он на прощание.

– Знаю! – сквозь зубы ответил я. – Но сегодня я еще в отпуске, так что ухожу домой… До завтра…

Дверь кабинета Леклерка с грохотом захлопнулась, и я понесся по коридору под аккомпанемент выкриков шефа: «Не валяй дурака, Шарк, не валяй дурака!»

Снаружи была такая парилка, что рубашка на мне мгновенно намокла. С прохожих тоже пот катился градом, обжигающий воздух заставлял их осаждать фонтаны или загонял в магазины с кондиционерами. И несмотря на запреты, в Сене плескались несознательные купальщики.

Так сильно солнце никогда еще не пекло.

По дороге я купил в своей любимой лавочке – старом магазине, где продается все для моделирования, – гуашь, новые кисточки и гипсовые формы: захотелось сделать и поставить в ожидании поезда на одном из перронов моей железнодорожной сети семью 1930 года – мужчину, женщину и девочку в костюмах того времени. И чтобы они держались за руки, и чтобы у них были радостные лица. Такой вот образ вечного счастья.

Мобильник зазвонил, когда я шел через парк.

– Это Ван де Вельд. Вы просили перезвонить насчет барабанной перепонки.

– Там что-нибудь нашлось?

– Угадали… Барабанная перепонка правого уха жертвы была проткнута, и я достал из евстахиевой трубы оловянный цилиндрик. Должно быть, убийца засунул его туда, протолкнув в слуховой проход очень тонким пинцетом.

Вот и начинают открываться тайны этого убийства… Я покрепче прижал мобильник к уху:

– И что оказалось внутри цилиндрика?

– Свернутая полоска кальки, покрытая надписями. Но понять ничего нельзя… Какие-то горизонтальные, вертикальные и диагональные черточки. Похоже на шифр, к которому нет ключа.

Я замер на дорожке среди розовых кустов:

– Что? Только непонятные значки и больше ничего нет? А в левом ухе вы посмотрели?

– Разумеется! Вам известны случаи, когда я что-то делал наполовину?

– Вы уже отдали гильзу в лабораторию?

– За ней придут с минуты на минуту.

– Попросите как можно быстрее отсканировать сообщение и переслать его мне лично.

Я продиктовал свой электронный адрес, потом спросил:

– Слова «за тимпаном Блудницы ты найдешь бездну и ее черные воды…» вам ни о чем не говорят? Вы не нашли следов черной жидкости или какого-нибудь черного вещества?

Ван де Вельд на том конце провода что-то жевал. Я устроился на скамейке и вытащил из сумки блокнот. Вдалеке, в тени ивы, лежала девочка с книжкой.

– Нет… Нет, ничего на ум не приходит. За барабанной перепонкой действительно есть жидкость, которая передает вибрации на слуховой нерв, но она скорее перламутрово-белая.

Записав это, я попросил судмедэксперта продолжать.

– Тело жертвы таит столько же секретов внутри, сколько и на поверхности, – сказал он. – Вы хотите вкратце или во всех подробностях?

– Давайте пока вкратце. Только главное…

– Что касается телесной оболочки и скелета – я не обнаружил ни единого повреждения кожи, ни одной гематомы, никаких трещин или переломов… Комиссар, вы ведь одно время работали в бригаде по борьбе с бандитизмом?

– Да, а что?

– Думаю, вам приходилось оказываться на месте сразу после взрыва? Так вот, здесь картина та же самая: тело взорвалось изнутри, словно петарда, точнее объяснить не могу. Для того чтобы высказаться более определенно, надо дождаться результатов анализов крови и токсикологических проб.

Я записал самое существенное и спросил:

– Так от чего она умерла?

– Ее артерии были забиты невероятным количеством сгустков крови, образовавшихся, по-видимому, в результате разрыва красных кровяных шариков. Сосуды из-за этого раздулись, что привело к нарушению работы сердца и сосудистой системы легких, и в результате у женщины началось воспаление легких. Сопровождающееся острой бронхопневмонией, или, если вам так больше нравится, бронхитом силой в десять баллов. Странно в такую жару, да?

Я подпер лоб рукой:

– Могла она быть отравлена, могли ей впрыснуть какое-то ядовитое вещество?

– Никоим образом. С тем набором реактивов, каким мы располагаем, проще простого выявить признаки любого отравления. Нет, она не была отравлена. Единственное, что мы нашли у нее в желудке, – это… огромное количество меда.