Александр Иванченко - Монограмма

• Название: Монограмма
• Автор: Александр Иванченко
• Издательство: ACT; Астрель-СПб
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029053-5

Философская мелодрама. Один из лучших русских романов девяностых. Ксерокс журнальной публикации «Монограммы» тысячами копий расходился в буддистских тусовках. Изысканные медитации перемежаются жестокими сценами отечественной истории и душещипательными подробностями из жизни провинциальной библиотекарши.

---

Среди последних впечатлений своего божественного бытия умирающий бог различает звуки лютни Бодхисаттвы Авалокитешвары и сожалеет, что недостаточно глубоко внимал им при жизни. Если он, будучи богом, вел добродетельную жизнь, тогда он может снова родиться в небесах, и его счастье будет опять бесконечно. Но чаще бог идет в низшие миры и даже может быть низвергнут в ад.

Асура-лока. Мир титанов (асуров) расположен в Бхавачакре справа от дева-локи.

Прежде титаны тоже были богами, но за гордость и зависть были изгнаны с небес. Отсюда их название: а-суры, то есть не-боги, переставшие быть богами. Они постоянно скорбят о потерянном рае и завидуют богам.

Положение асуров очень неустойчиво, страдание зависти — безмерно, их судьба — вечно пребывать между землей и небом. Продолжительность жизни асуров бесконечно больше, чем людей, и почти так же велика, как у богов, их жизнь тоже полна роскоши и наслаждений, но в своей гордыне и спеси они завидуют более великому счастью богов и погибают преждевременно от ран своей зависти, в бесплодной борьбе против девов. Их черномраморные дворцы окружены озерами печали, хищные звери и птицы населяют их сады. Их наслаждения угрюмы и блаженство темно. Их женщины не знают улыбки, их дети вечно озабочены и унылы. Они огромного роста, их головы уходят в черные тучи зависти и печали.

Асуры также имеют в своем мире волшебное Древо желаний и Озеро бессмертия. Но все плоды этого дерева поражены червями, а воды озера отравлены. Асуры с отвращением срывают плоды со своего волшебного дерева и, едва надкусив их, бросают на землю; кипящие, исторгающие чад воды озера бессмертия не впускают их. Чувство зависти и унижения никогда не оставляет асуров, даже во время наслаждения, ибо их борьба с богами фатальна и безнадежна. Самое наслаждение имеет для них горький привкус зависти и печали, и даже молоко их женщин отравлено этой горечью.

Асуры борются с богами на границе своего мира и дева-локи, почти никогда не заступая ее. Когда же им все-таки удается проникнуть в мир богов и дотянуться до ветвей дерева Кальпатару, плоды в их руках тотчас становятся прахом, и асуры возвращаются к себе с еще большей печалью, и зависть их еще больше возрастает. Все они тяжело вооружены и никогда не снимают своих доспехов, даже во сне. Приближаясь к границе дева-локи, многие из них падают замертво, сраженные страшным, несокрушимым оружием девов — сверкающим алмазным диском с отравленными шипами, поражающим всякого, кто хотя бы увидит его блеск. Это оружие есть также и у асуров, но его мощь не достигает цели потому, что раненый бог, вступив в озеро бессмертия, тотчас получает исцеление — поэтому эта постоянная война асуров против богов вечно бесплодна. Конечная судьба каждого асура — погибнуть в этой неравной борьбе, потому что бог неуязвим, а вечно неутолимая зависть асура снова и снова толкает его в бой. Исход фатально предрешен; зависть никогда не побеждает.

Женщины асуров, пока их мужья и сыновья воюют, сидят на берегах Зеркального озера, всматриваются в его глубины и предаются скорби. В этом волшебном озере отражаются дела и судьбы их воинственных мужчин, а также их собственные, и мир ада, который находится всегда рядом благодаря их беспокойной, полной страстей жизни, которую они ведут в своем асурическом мире. И пока их сыновья и возлюбленные мучительно умирают в неравном бою с богами, они предаются неизбывной скорби, вглядываясь в Озеро печали, содрогаясь от ужасных картин настоящего и будущего. Они ничем не могут помочь своим мужьям и сыновьям, ибо не в состоянии оторваться от своих видений.

Асура-лока — область вечной борьбы. Причина существования здесь — зависть. Вся область окрашена в ярко-красный цвет вожделения. Зеленый Будда в образе Бодхисаттвы Авалокитешвары грозно возвышается над этим миром, освещая пламенеющим мечом глубины Озера печали.

Прета-лока. Другой областью существования в сансаре является прета-лока, мир претов, или голодных, вечно страждущих духов и привидений: их мир сопределен с миром ада и немногим уступает ему в муке и страдании.

Эти несчастные, вечно жаждущие существа пребывают в постоянной скорби, в неизбывном страдании голода и жажды, в муке неутоленного желания. В своих прежних жизнях они были ненасытными и прожорливыми, скупыми и алчными, жестокими, немилосердными, невеликодушными, злыми. Их головы мизерны, как булавочные головки, их животы громадны, как гора Сумеру. Бесчисленные сокровища, золото, серебро, жемчуг, горы еды, реки питья прозябают напрасно в их алчном мире, ибо эти существа никогда не могут насытиться: их рты как ухо иглы и глотки как волос, их руки без пальцев скользкие, как ртуть. Они ничего не могут взять этими руками, поэтому им никогда не насытить своего голода и не утолить своей жажды. Пресмыкаясь, подобно змеям и ящерицам, они ползают на брюхе, подбирая еду с земли ртом, но, едва проглоченная, пища тотчас превращается в их желудках в пламенный жар, становясь подобной пылающим угольям, острым ножам и битому стеклу, причиняя им невыразимые страдания. «Пить! Пить! Дайте нам пить!» — взывают они в пустоте, исторгая из своего чрева языки пламени и клубы дыма. Но ничто не может утолить их жажды, и все, к чему бы они ни прикасались, превращается в жидкий огонь. Влага дождя, достигая их ртов, превращается в струи кипящего масла и сжигает их неутолимую утробу. С перекрученными и высохшими членами, с огромными животами, полуслепые, изрыгающие неугасимый огонь, блуждают они, мучимые вечной жаждой, по сансаре, не зная упокоения.

Прета-лока — мир неудовлетворенных желаний. Причина существования здесь — алчность, вожделение. Вся область окрашена в неугасимый желтый цвет. Красный Будда в образе милосердного Бодхисаттвы Авалокитешвары приходит в этот мир с драгоценным ларцом, сокровищницей, полной небесных яств и божественных даров, которые только и могли бы насытить претов, но одни из них, ослепшие от желания и муки, не замечают спасителя, другие в невежестве и гордыне отвергают его божественные дары.

Нарака-лока. В нижней части Колеса сансары расположены адские миры. Буддийский ад находится глубоко в недрах земли, плотно окутан мраком и дымом, из которых вырываются языки пламени и вопли грешников. Три человека, говорят, попадают в ад: тот, кто говорит, что ведет чистую и праведную жизнь, а не ведет ее; тот, кто клевещет на ведущего чистую и праведную жизнь как на не ведущего ее; тот, кто утверждает, что нет никакого зла в чувственных удовольствиях. Эти трое совершают все виды зла. Здесь же расположены чистилища.

Грозный бог Яма, царь смерти, смертен и сам, он сам на себя налагает муки. Каждую неделю он заставляет себя сгрызть гранитную глыбу и запить ее котлом кипящей меди. Страшный бог Яма — судья мертвых. Он судит себя самого. Для того чтобы получить право судить, он должен знать, что такое страдание. Поэтому он страдает больше других.

Великий Суд происходит в присутствии грешника, и приговор определяется исключительно его деяниями; подсудимый сам держит в руках весы, на чашках которых белые и черные камни — его добрые и злые дела.

Непреклонный Судья, Яма, Царь Смерти, и он же Дхарма-Раджа, Царь Закона, держит в руках всезнающее Зеркало Кармы, в котором поступки человека отражаются во всей полноте. И как бы человек ни извивался и ни уворачивался от Зеркала, ни бежал от него, ни закрывал глаз, оно неумолимо преследует его всюду, высвечивая из своих глубин огненный слог ХРИХ. В ужасе человек бежит от Зеркала, но слуги ада догоняют его и влекут пред очи Ямы. И Яма грозно вопрошает мертвого:

— О человек! Разве не встречал ты, когда был на земле, пятерых гонцов, посланников смерти, посланных предостеречь тебя?

— Я не видел, господин, — отвечает грешник.

Яма вопрошает:

— Как! Ты никогда не видел младенца, беспомощного, ничтожного, слабого, лежащего в собственных нечистотах, извивающегося в пеленах, как червь, клубящегося в нечленораздельных воплях и звуках, не способного даже произнести слово?

— Я видел, господин, — понурившись, отвечает грешник.

Яма вопрошает:

— И ты никогда не думал при этом, что ты также подвержен рождению, старости, смерти? Ты не думал: «Кратка и ничтожна жизнь! Лучше я буду делать добро, лучше я буду чист телом, речью и разумом, чтобы не быть схваченным Царем Смерти!»?

— Я не думал так, о господин, — отвечает, потупившись, грешник. — В своей гордыне и глупости я пренебрегал этим.

Яма вопрошает дальше:

— И ты никогда не видел больного, беспомощного, слабого, человек? Ты никогда не видел старого и дряхлого? Ты никогда не видел преступника, влекомого царскими слугами и наказываемого плетьми? Ты никогда не видел мертвого тела, ужасного и зловонного, уже пораженного червями и забвением?