Михаил Фёдоров - Пиар по-старорусски

• Название: Пиар по-старорусски
• Автор: Михаил Фёдоров
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-72253-2

Владелец крупного питерского пиар-агентства Василий Зубов решил поохотиться на волков. Откуда пиарщику было знать, что приглянувшийся ему серый хищник и не зверь вовсе, а коварный волхв Простомир? И не его ли чарами Василий перенесся в альтернативную Древнюю Русь аккурат к началу предвыборной кампании в Новограде? Неизвестно, чем бы закончилось для Зубова это приключение, если бы не взял его под покровительство боярин Михайло Докука – один из претендентов на должность новоградского Посадника. Пришлось питерскому пиарщику, получившему прозвище Вася Зуб, засучить рукава и приниматься за привычную работу. Уж больно плата высока…

---

– Вот, сынок, – обратился он к Малюте, – это для тебя как для пахаря соха, а для стрельца – пищаль. Им ты себе на жизнь будешь зарабатывать. Для начала знай, что добрый кнут завсегда надо в молоке вымочить, а как стегать кого начинаешь – смотри, как надо.

Елпидифор почти без замаху ударил Наума. Тот даже не вскрикнул, только обмяк бесчувственно.

– Вот, сынок, видишь, я его вроде и не сильно стеганул, а он уже сомлел. Это потому что бить надо с оттяжкой. Тогда и сам не вспотеешь, и вора с первого стежка в беспамятство отправишь. А можно ещё так, что на вид – сильно бьёшь, а человек после этого встаёт – как будто в баньке веничком попарили, бодренький. Это уметь надо. Ну, возьми, пробуй.

Рыжий Малюта взял кнут и стегнул пришедшего было в себя Наума. Тот опять потерял сознание.

– Добре, сынку, добре, – сказал Елпидифор.

Малюта принялся махать кнутом – как будто всю свою короткую жизнь только этим и занимался. Елпидифор с умилением поглядывал на приёмыша. И откуда столько силы у мальца!

Филиппов палач отсчитал положенное число ударов, снял Наума с козел и оттащил в сторону – приходить в себя. На смену ему из поруба вышел Ефим. Он покорно улёгся на козлы и правёж продолжился. Малюта работал без устали, под его ударами все впадали в беспамятство. Когда все провинившиеся были наказаны, Малюта хмуро вернул кнут Елпидифору.

– Батяня, а когда ты меня в Москву отпустишь?

– Сынок, ну зачем тебе эта Москва? – ласково спросил палач. – Здесь же хорошо. Боярин ласковый, не обижает. Выучишься у меня, а когда я преставлюсь, – всплакнул Елпидифор, – будешь главным заплечных дел мастером. Чем не жизнь?

– Тесно здесь, батя, размаху нету, хотя чую я – Москва скоро сама сюда придёт, – ответил Малюта и, недовольный, отошёл, оставив приёмного отца в печали…

Филипп пожелал видеть Хитрого Песца, с которого и началось всё это безобразие. Выпоротые слуги тот час же привели к нему самоеда. Тот, хотя тяжело страдал с похмелья, держался бодро и не выказывал ни малейшей вины.

– Так, – грозно сказал Филипп, – что с тобой делать теперь? Работу ты ещё не сделал, а плату уже взял. Водка-то тебе ведь назначена была, а ты её дворне споил.

Не ожидавший такого поворота событий Песец аж с лица спал – так ему стало жалко, что его плата уже вся выпита, причём не им. И ничего ведь не попишешь – виноват! Правда, утешало то, что пищаль с порохом и пулями никуда не денется. Их не выпьешь. Только пропить можно.

После разгрома Аскольдова терема в Новограде стало спокойно. Народ выплеснул всю свою копившуюся не один год злобу на богатеньких и затих. «И так всё время, – думал Докука, – копится, копится, потом враз – выплеснулось всё. Побуянил народ, побуянил и снова затих до поры до времени». Сегодня Михайле Докуке, как старшему приказному в Посольской палате, надо было принимать посланника от аглицкого короля. Немцы аглицкие давно подбивали Новоград на то, чтобы дал им проход в глубь земель русских. Очень уж им хотелось найти короткий путь в Индию. Вокруг Африки-то – долго, дорого и опасно. А тут – рядышком как будто, надо лишь русских убедить в очевидности выгоды – и всё. На приём Докука взял собой и Васю Зуба – под видом приказного дьячка. Авось его хитроумие и здесь свою службу сослужит… Посланника принимали по малому чину – без пышности. В таких делах пыль в глаза не пускают. Тут серьёзные люди серьёзно разговаривают и все выгоды да убытки подсчитывают.

Аглицким посланником был сэр Джон Пендергаст, граф Голубая Шкурка. Назначение его посланником в Новоград с таким нелёгким и (чего греха таить) опасным поручением было наказанием за непотребное поведение в старой доброй Англии. Был Пендергаст из древнего валлийского рода, его предки ещё с самим королём Артуром за круглым столом сиживали. А это вам не хухры-мухры. Был лорд Пендергаст умён, образован и хорош собой. Всё бы ничего, да вот такая закавыка: не мог никак граф Голубая Шкурка жениться. Как отец ни грозился лишить наследства и титула, ничего не выходило. Да и отец его грозился чисто для острастки, не мог он единственного сына лишить наследства. Так ведь точно род пресекётся, а если не лишит – может, он ещё и образумится, возьмётся за голову, а за такого богатого и родовитого не то что подданная английского короля, любая пойдёт – хоть испанка, хоть австрийка, хоть француженка. Потом отец умер и Джон Пендергаст унаследовал титул и родовые богатства. Да вот беда: вместо женитьбы да продолжения рода думал младший Пендергаст больше о мальчиках пухлых, женитьбу на коих католическая церковь не то что не приветствовала, а даже не рассматривала как возможную. Оставалось ему только почитывать античных авторов, воспевавших любовь мужчины к мужчине, да расхваливать знаменитого законодателя Солона, одного из семи мудрецов древности, в законах которого прямо было указано, что любить мальчиков разрешается только свободным афинянам, а всяким там рабам и разным-прочим бродящим вокруг периэкам – ни-ни. Под угрозой казни. Любил Пендергаст в свободное время почитать и великого древнего историка Плутарха. Особенно то место в его сочинениях, где повествовалось о том, чем же занялись (дабы воодушевить друг друга перед неизбежной гибелью) знаменитые триста спартанцев накануне Фермопильского сражения, когда требовалось ценой жизни задержать огромную персидскую армию. А также про не менее знаменитый фиванский «священный отряд», состоявший из ста пятидесяти пар… ну… сами понимаете, что за пары были. И ведь хорошо сражались фиванцы, в свой последний бой покрыв себя славой не меньшей, чем бойцы царя Леонида при Фермопилах, и погибнув в полном составе под мечами гоплитов Филиппа Македонского, но не отступив… Эх, вот же времечко было!..

Вдохновлённый древней мудростью, Джон Пендергаст начал активно склонять епископа соседнего городка к тайному венчанию его (Пендергаста, конечно, а не епископа) со своим грумом – юношей небесной красоты. Епископ поначалу отбивался от такого непристойного предложения, но потом сдался. Этому немало способствовали настойчивость графа, размер предложенного гонорара и обещание подключить все свои связи (коих, надо признать, у Пендергаста, аристократа с древней и обширнейшей родословной, было не то что много, а очень много; можно даже сказать – навалом), чтобы епископ покинул свой малодоходный пост, сменив его на место, более приличествующее такому достойному человеку.

Конечно, обряд венчания проводить в божьем храме было невозможно – тут же об оном молва пошла бы, и тогда никому не поздоровится. Поэтому для совершения обряда Пендергаст пригласил епископа к себе в замок. И надо же было такому случиться (о Мойры, как причудливо вы переплетаете нити!), что как раз в это время в замок забрёл сэр Генри Морган – известный капер, суровый корсар, взявший на абордаж не одно французское и испанское судно. Даже страшные алжирские пираты трепетали при его имени. Так вот, забрёл этот Морган в замок к Пендергасту, дабы просить того финансировать очередную разбойничью экспедицию. На подобострастный вопрос с полупоклоном «Как о вас доложить?» он по старой пиратской привычке ответил дворецкому кулаком в зубы и пошёл докладывать о себе сам. И вот, в тот самый момент, когда епископ прочитал молитву и новобрачные обменивались поцелуями, в кабинет графа вошёл, по своему обыкновению, без доклада и даже без стука, старый пират Генри Морган, капер Его Величества, прошу любить и жаловать! Мгновенно сообразив, что здесь происходит, Морган столь же мгновенно пришёл в дикую ярость. Честный, прямой и богобоязненный пират был до глубины души возмущён таким преступлением против веры Христовой. Не успевший увернуться епископ поплатился за такое непотребство сломанной челюстью, а «невеста» шарахнулась из-под венца, словно зайчик от своры волков. Хозяин дома сошёлся с гостем в честном поединке на шпагах, но тут набежали слуги с дубинами и стали пирата бить. Конечно, многие из них обзавелись чудными перламутровыми фингалами, а у других частокол зубов был сильно прорежен. А кое-кто поплатился дырками в одежде и порезами от шпажных ударов. Но всё-таки силы были слишком неравны, через десять минут противостояния сэр Генри Морган был выдворен из замка посредством пинка под зад. Шпагу ему, конечно, из соображений безопасности, сломали.

Тут капер показал, что он не только мастер рукопашной схватки, но и имеет недюжинный дипломатический талант. В то время, как противная сторона посчитала инцидент исчерпанным и решила не давать делу хода, Морган вскочил на коня и через несколько часов был в Лондоне, где добился приёма у самого премьер-министра, благо сделать ему это, учитывая былые заслуги, было несложно. На аудиенции он представил дело в выгодном для себя свете, упирая, естественно, не на попытку заколоть одного из знатнейших дворян королевства (поединки были запрещены под страхом смертной казни), а на то противоестественное венчание, свидетелем которому он был. Премьер, взвесив все «за» и «против», принял решение встать на сторону Моргана и наказать участников инцидента. Пендергаста следовало приструнить, дабы указать старой знати на её истинное место как подданных короля, а епископ… Эти церковники совсем распоясались, да и в последнее время в окружении короля прямо поговаривают о желании Его Величества порвать с диктатом папы римского и создать собственную церковь – под прямым управлением короля. Посему священнослужителей тоже – к ногтю. Благо повод для этого подвернулся подходящий. Доклад королю был составлен в нужном свете, и вердикт Его Величества был следующим: епископа отправить в африканскую страну Дагомею – нести свет веры Христовой чёрным язычникам-людоедам, Моргана – с глаз долой на очередной разбой во славу британской короны, а графа Голубую Шкурку – послом в новоградскую землю. Надлежало ему выторговать у русичей разрешение на провоз по их землям товаров в Персию и Индию. И обратно. Этот путь много короче и дешевле морского.