Джеймс Парди - Малькольм

• Название: Малькольм
• Автор: Джеймс Парди
• Издательство: Митин Журнал, KOLONNA Publications
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-98144-061-9

Впервые на русском языке роман, которым восхищались Теннесси Уильямс, Пол Боулз, Лэнгстон Хьюз, Дороти Паркер и Энгус Уилсон. Джеймс Парди (1914–2009) остается самым загадочным американским прозаиком современности, каждую книгу которого, по словам Фрэнсиса Кинга, «озаряет радиоактивная частица гения».

---

— Брак идет себе и идет, он внутри тебя, Малькольм, — ответила Элоиза. — Концерты начинаются и проходят, и музыканты прибывают и убывают, а настоящий брак продолжается.

Сейчас она рисовала медленно и ритмично, с мягкой улыбкой на губах.

Малькольм громко прочистил горло.

— Я вообще-то беспокоился о Джероме, — наконец произнес мальчик.

— О Джероме? — удивилась Элоиза, положила кисть и взяла взамен другую, поменьше. — Почему кому-то приходит в голову беспокоиться о Джероме? — насупилась она. — Впервые в жизни он в безопасности.

— Так грустно, что он все время вспоминает, что он — бывший зэк, — заметил Малькольм.

— Ну, каждый имеет право на пару воспоминаний, когда подкурится. — Элоиза небрежно пожала плечами. — Брак занял место всей этой старой тюремной беды. Просто он любит вспоминать тюрьму, когда подкурится, вот и все. У взрослых людей долгая память, Малькольм, запомни это.

— Бедный, бедный Джером, — тихо воскликнул Малькольм.

Зазвонил телефон. Элоиза замерла, сидя с мрачным и задумчивым видом. Затем, повернувшись к Малькольму, попросила:

— Будь добр, ответь, а потом приди и скажи мне, кто звонил. Но никому не говори, что я здесь.

Малькольм кивнул, подошел к маленькой подставке, где покоился телефон, и снял трубку.

Он замер, прислушиваясь к каскаду звуков на том конце провода, затем посмотрел на Элоизу широкими глазами и прошептал:

— Угадайте, кто звонит. Мадам Жерар!

Элоиза подняла глаза к потолку.

— Вы будете говорить? — спросил Малькольм Элоизу.

— Не думаю, чтоб в этом вопросе у меня был выбор, — ответила художница. И она приняла трубку из рук Малькольма.

— Я знаю, что вы одиноки, дорогая моя, — говорила Элоиза мадам Жерар по телефону, — но вы не можете не можете приезжать сюда. Нет, нет, нет, моя дорогая не можете!

— Но у вас находится молодой человек по имени Малькольм, — гремел голос мадам Жерар. — И я желаю отвезти его в свой дом — жить. Нет, я пока не рассматривала усыновление. У нас не совсем тот тип отношений, но, конечно, дело может дойти и до этого.

— Мадам Жерар, — взмолилась Элоиза, — вы знаете, что я пишу его портрет. — Элоиза пожалела, что выдала эти сведения так скоро.

— Тогда я обязана его приобрести сейчас же, — воскликнула мадам Жерар. — Вы слышите? Я уже много лет не была так увлечена молодой особой.

Элоиза знаком приказала Малькольму принести поднос с графином бренди и стаканом, который мальчик доставил ей в одно мгновение.

— Что за гортанные звуки я слышу? — спросила мадам Жерар минуту спустя.

— Я прикладываюсь к бренди, — объяснила ей Элоиза.

— В полдесятого утра? — подозрительно осведомилась мадам Жерар.

— Телефоны всегда меня будоражат, вы ведь знаете, мадам Жерар. А когда телефонный разговор получается долгим, мне помогает глоток бренди.

— Я ничего не знаю о ваших привычках, — парировала мадам Жерар. — Все, что я знаю, это что Малькольм у вас, когда он должен быть у меня, и я должна за ним приехать. Я его нашла и заявляю свои права на него.

— Мадам Жерар, прислушайтесь к голосу разума!

— Почему он должен быть вверен вам, людям неимущим и безродным? — напирала мадам Жерар. — Пусть его возьмет, кто сможет.

— Портрет, — прокричала Элоиза. — Вы забываете, что я пишу его портрет, который вы в один прекрасный День собираетесь приобрести.

— Вы можете переехать в Замок и закончить портрет здесь, — объявила мадам Жерар.

— Не могу и не стану, мадам Жерар, — Элоиза твердо стояла на своем.

— Я только требую своего, — сказала мадам Жерар спокойнее. — Я просто прошу вас передать мне Малькольма. Он больше не сидит на скамье, и у меня на него не меньше прав, чем у других. Мы хотим, чтоб он ехал с нами за город, он нужен мне как личный компаньон. Жерар Жерар, как вы знаете, меня больше не утешает. Мне нужно видеть вокруг юность и свежесть. Я умоляю вас, Элоиза.

— Подумайте, сколько бренди я должна выпить, мадам Жерар, чтобы вынести этот телефонный разговор, — воззвала Элоиза.

— Элоиза, я велю Жерар Жерару прислать вам целый ящик за ваши неприятные труды. Какой, говорите, сорт вы употребляете?

— Ну пожалуйста, вы же знаете, что мы только покупаем дешевое местное.

— Вам сегодня пришлют Наполеон, — уверила ее мадам Жерар.

— Пожалуйста, без одолжений, — отвергла предложение Элоиза. — Вы знаете, что Джером думает об одолжениях. И Малькольм, безусловно, останется здесь, пока не окончен портрет.

— Нет, нет, вы должны приехать рисовать его здесь. Я. тем временем, готовлюсь нанести вам визит сейчас же.

— Мы заколотим дверь, мадам Жерар. Ваше состояние и положение не смогут впустить вас в частное жилище.

— Вы отвергаете мою дружбу и мою щедрость,» выкрикнула мадам Жерар. — Вы отвергаете меня. Когда я только того и хочу, чтобы делиться. Почему, почему вы не слышите голос разума?

— Малькольм не будет передан вам. Когда его портрет будет окончен, мы позвоним вам: и не раньше.

— Я вижу, вы хотите, чтобы я применила силу, — сказала мадам Жерар с сожалением.

— Подумайте обо мне. Подумайте о Малькольме, — умоляла теперь Элоиза.

— Подумать о вас. Подумать о нем, — мадам Жерар заклокотала. — Вы бедное невинное существо. Что вы знаете о настоящем страдании? Что, если б ваш муж проводил каждый вечер в постели другой бабы, а потом, возвращаясь, наконец, домой, оставлял время только на то, чтобы вести беседы по трансатлантическим кабелям? Поразмыслите над таким страданием.

— Мадам Жерар, я знаю, у вас трудный брак, но подумайте…

— Подумайте о себе! У вас есть ваши джазмены. У вас есть любящий, хотя и идиотский, муж. У вас есть искусство. Теперь у вас есть Малькольм. У меня нет ничего.

— Мадам Жерар, этот телефон висит на мне как гиря. Из-за него я слишком много пью. Я не привыкла пить так много, как вы, и вы знаете, что мой бренди — не импортный. Я не смогу писать, если вы не повесите трубку, и тогда вы не получите портрета.

— Если вы не дадите мне разрешения по крайней мере приехать к вам домой, я клянусь, что наложу на себя руки, — сообщила мадам Жерар.

— Мадам Жерар, — ответила Элоиза, — самоубийство — это ваше решение. Я не стану отвечать на ваши обычные угрозы.

— Элоиза, — закричала мадам Жерар, — будьте щедры, если не можете быть разумны. Я заплачу вам… сколько хотите.

Элоиза вдруг повесила трубку, не ответив.

— На этот раз она может наложить на себя руки, — сказала Элоиза и глотнула еще бренди. — Но боюсь, что прежде она нанесет нам визит.

Малькольм важно кивнул.

— Что бы ни случилось в ближайшие дни или часы, или даже недели, — продолжила Элоиза и подошла к Малькольму поправить галстук, — не уезжай от нас, ты слышишь? Что бы ни случилось. Ни с кем не уезжай. Твой портрет должен быть окончен, ты слышишь?

Мадам Жерар спорит с Элоизой

В этот момент в комнате появился пианист Джордж Лидс во фраке и объявил Элоизе, что концерт вот-вот начнется на третьем этаже и что настоятельно требуется ее присутствие.

Малькольм собирался заговорить с дружелюбно подмигнувшим ему Джорджем — как непохож он был на мужчину, который причесывал волосы в их общей кровати! — когда Элоиза принялась отдавать мальчику распоряжения. Она оставила мальчика с видимым сожалением, прежде предупредив, чтоб он ни при каких обстоятельствах не покидал комнату, и что она вернется, как только концерт окончится.

Затем Элоиза и пианист вышли из комнаты вместе, и несколько минут спустя печальные упорные звуки контрабаса, саксофона, фортепиано, вибрафона и ударных стекли к нему.

Малькольм почувствовал себя совершенно одиноким, еще более одиноким, чем на скамье. Уединенная пустота дома; потолки, высокие, как в замке; ковры, что толсто проминались под ногами; автопортреты Элоизы; изображения негров с бледными глазами; картины странных, не существующих, наверное, животных, что глазели на него отовсюду: все это напомнило Малькольму о ранних путешествиях с отцом по странам, чьих имен ему уже не воскресить. Но на этот раз его одиночество было еще безнадежней, потому что он совсем не понимал, что происходило вокруг него. В то же время он чувствовал, что его место — в этом доме, с цветными музыкантами, картинами и еженощной переменой кровати.

Из подвала поднялась кошка, окинула мальчика оценивающим взглядом и поднялась на следующий этаж. Все три этажа в этом доме были обставлены одинаковой мебелью и работами Элоизы. И на все этажи время от времени врывались звуки контрабаса, саксофона и фортепиано.

Во всем доме в любой час стояло предвечерье, ранний вечер на пороге сумерек. Здесь стояла прохлада, словно вечная осень, осень, которой не перейти в зиму из-за поломки в космической машинерии. Здесь так и будет осенне, будет прохладно, но мало-помалу все начнет распадаться, одно за другим: немного оползут вниз стены, покоробятся странные картины, мифические звери немного дальше отведут взгляды, прежде чем неразличимо исчезнуть, струны контрабаса ослабнут и опадут, наморщатся и сольются с древесиной инструмента фортепианные клавиши, и прекрасный альт-саксофон съежится фольгой.