Ирина Градова - Врачебная ошибка

• Название: Врачебная ошибка
• Автор: Ирина Градова
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-71697-5

В отделении, где работает врач-анестезиолог Агния Смольская, во время операции гибнет молодая пациентка Нина Митина. На первый взгляд смерть девушки произошла вследствие врачебной ошибки, но никто из бригады, делавшей операцию, своей вины не признает. А вскоре выясняется: Нина работала журналисткой и в последнее время писала статьи именно на врачебные темы. Тем временем в Отдел медицинских расследований обращается мать одиннадцатилетнего мальчика. Недавно его прооперировали и удалили одну почку на предмет опухоли Вильмса. Больница, где проводилась операция, отказывается выдавать матери тканевый материал для выяснения того, действительно ли диагноз был поставлен правильно. Агния берется помочь – дело-то легче легкого! Однако постепенно выясняется, что новое «легкое дело» Агнии и смерть ее пациентки связаны между собой…

---

– Неужели? – хмыкнул Митин. – А вот патологоанатом убежден, что знает: причина в вопиющей халатности, проявленной сотрудниками вашего отделения, и я намерен доказать это в суде.

– Это ваше право, – согласила Елена Георгиевна.

– А вот вы, – внезапно обратился ко мне мужчина, сверля пронзительным взглядом, отчего я сразу же ощутила неловкость, – скажите, легко ли перепутать чистый адреналин с… что вы там обычно колете?

Я беспомощно посмотрела на Охлопкову, и она поспешила вмешаться:

– Бесполезно обращаться к доктору Смольской: в ее практике таких случаев не встречалось! Это вообще большая редкость, и можете не сомневаться, что виновные обязательно понесут наказание.

– Будьте уверены, – встряла адвокат, – мы это проверим. Мы проведем самое тщательное расследование, вскроем все случаи халатности в вашем отделении и в больнице в целом, соберем свидетельства, и тогда вам придется искать себе работу в цветочных ларьках!

Брови заведующей опасно сошлись на переносице, но Ищенко уже подхватила своего клиента под руку и потащила к двери.

– Ну, и как вам это нравится? – устало спросила Охлопкова, снимая очки и потирая оставленный ими след.

– Ужасно! – пробормотала я.

– В сущности, они правы: именно наше отделение виновато в смерти девушки. Это мой личный ляп, ведь я занимаюсь подбором персонала и должна знать, на что способен каждый из моих работников. Но я вас вызывала не для того, чтобы вы завели «приятное» знакомство с родственниками покойной. Речь пойдет о перерасходе препаратов.

– Вы серьезно?

– К сожалению, да. Вы же понимаете, что в связи с этим происшествием нас станут проверять? Так вот, я решила всех опередить и сама подняла бумаги за последние несколько месяцев. Знаете, что я выяснила?

– Что же?

– У нас обнаружился значительный перерасход наркотических средств.

– Каких?

– Разных – промедола, омнопона и просидола. Но, самое интересное, налоксона: у нас его всегда было мало, но все запасы испарились примерно в течение месяца, и я ума не приложу, куда он мог подеваться!

Это действительно странно, ведь основное применение налоксона – передозировка морфином, а я что-то не припоминала, чтобы в последнее время в отделение поступали такие пациенты.

– Но не это самое интересное. Занятно, что больше всего наркотиков списано Шемякиной!

В обязанности анестезисток и в самом деле входит списание наркоты, но до последнего времени мне и в голову не приходило проверять Киру: никто со склада не жаловался, а в противном случае повода нет. Видимо, так думала и Охлопкова. До недавнего времени.

– Агния Кирилловна, вам что-то об этом известно? – испытующе глядя на меня, спросила она.

– Мне?!

– У вас на лице написано.

– Ну… Понимаете, не то чтобы…

– Говорите прямо, Агния Кирилловна, а то вы вынуждаете меня плохо о вас подумать: вы знаете что-то, чего не знают другие?

– Проблема в том, что другие как раз в курсе, – вздохнула я. – А я сама только недавно… Не знаю, имеет ли это отношение к пропаже препаратов, да и человека зря подставлять не хочется…

– Вы о ком?

– О Кире, о ком же еще? Она умерла, и…

– Печальный факт смерти Шемякиной не поможет нам объясняться насчет наркотиков. Так что вам известно?

– Сын Киры наркоман! – выпалила я, и брови Охлопковой взлетели к линии роста волос: видимо, только мы двое и оставались в неведении.

– Это… может все объяснить, – пробормотала она, снова потирая переносицу. – Откуда вы узнали?

– Похоже, все знали. Несмотря на то, что мы долго проработали с Кирой, она не посвящала меня в детали своей личной жизни. То есть я слышала, что у нее есть сын, но понятия не имела о его зависимости!

– Я вам верю, – кивнула она. – Не нужно оправдываться: если кто и виноват, то это я! Ко мне приходил следователь… Не тот ли это человек, который работает с вами в ОМР? Мне кажется, мы встречались.

– Это он – подполковник Карпухин.

– Как вы с ним общаетесь? Весьма неприятный тип!

– Он вынужден задавать неудобные вопросы, – поспешила я оправдать Артема Ивановича. – Служба такая.

– Возможно, возможно, – с сомнением протянула Охлопкова. – Только этого нам и не хватало для полноты картины: погибла пациентка, а потом и анестезистка свела счеты с жизнью!

– Считаете, Митин серьезно – насчет суда?

– А зачем, вы думаете, он притащил с собой адвоката? Они нам еще попортят крови, помяните мое слово!

* * *

Арам Анастасович Карапетянц оказался невысоким тщедушным пареньком чуть за тридцать, и Леониду оставалось лишь подивиться тому, как ему удалось так рано очутиться на посту главного редактора одного из основных «желтых» изданий города. Он носил мятый спортивный пиджак, и когда сел, закинув ногу на ногу, патолог заметил, что у редактора носки разного цвета.

– Какая трагедия! – воскликнул он, стоило Кадреску упомянуть имя Нины Митиной. – Такая талантливая девочка – просто настоящая звезда! Я чувствовал, что у нее большое будущее, и вот… Да-а, человек предполагает, а бог…

– Давайте не будем впутывать высшие силы, – поморщился Леонид: убежденный атеист, он свято верил в торжество науки. – Что вы можете пояснить по поводу последнего материала вашей сотрудницы?

– Вы про врачебные ошибки? Признаться, я отговаривал Ниночку от этой затеи: видите ли, наша газета, как бы это сказать, чтиво развлекательное, а тут – такие серьезные темы! Вот если бы она какое-нибудь громкое убийство вскрыла… Вы же понимаете, что доказать врачебную ошибку трудно, врачи друг за друга горой… Корпоративная этика, будь она неладна!

– Ну, написали бы опровержение – подумаешь! – пожал плечами Кадреску. – Полагаю, оно было бы не первым и не последним?

– Вы, конечно, считаете «Правду жизни» несерьезным изданием, но это не значит, что мы печатаем ничем не подкрепленные гипотезы, – покачал головой Карапетянц. – Потому-то я и предупредил Нину, что не выпущу ее серию статей до тех пор, пока она не соберет достаточно доказательств.

– Собрала?

– А статьи вышли? – вопросом на вопрос ответил редактор.

– Понятия не имею, я не поклонник вашей газеты.

– Заметно! Так вот, к вашему сведению, ни одна статья не выходила. Правда, в последний раз, когда мы виделись, Нина упоминала, что готова представить мне достаточно оснований для того, чтобы я дал добро.

– А вы знаете, где Нина могла хранить свои записи?

– В своем ноуте, разумеется. А он, полагаю, у нее дома.

– Понятно. Что ж, спасибо… Один вопрос: откуда у Нины интерес к медицинской теме?

– Кажется, ее мать была связана с медициной.

– Какого профиля?

– Простите, не интересовался. Нина, по-моему, даже поступила в медицинский университет, но потом что-то не заладилось… Короче, она ушла и решила стать журналисткой. По конкурсу не прошла, кто-то посоветовал ей поработать и набраться опыта, а потом попробовать еще раз. Нина пришла к нам курьером, но через полгода показала мне очень даже приличную статью, и я согласился вставить ее в очередной выпуск. С тех пор она стала писать – сначала внештатно, а позже мы нашли для нее ставку. В будущем году она намеревалась снова поступать, и один мой знакомый, акула пера, обещал дать ей лестную характеристику… Не сложилось, выходит?

* * *

– О чем мечтаешь?

Голос Андрея вывел меня из состояния задумчивости.

– Да так, о разном… Главным образом о моей анестезистке.

– Это о той, которая пациентку угробила?

– Зачем ты так? – упрекнула я. – Еще ничего не выяснено!

– Думаю, вы напрасно ищете черную кошку в темной комнате: что из того, что она отрицает… отрицала свою причастность? Это нормально, что человек пытается обелить себя. С кем не случается? Даже в моей клинике анестезисток не хватает – одна на две-три операционные. Текучка у них, ведь зарплата маленькая, а требований больше, чем в государственных больницах. Я работаю только с двумя анестезиологами, а они, в свою очередь, предпочитают двух анестезисток – тех, кому полностью доверяют. Одна карты отлично оформляет, у нее каллиграфический почерк, а вторая лучше справляется в операционной – прямо электровеник! Первая, что помоложе, иногда подтормаживает – может, к примеру, атропин с прозерином перепутать, так как коробки рядом лежат… А вторая обычно ходит за препаратами крови и совмещает ее, хотя я бы на месте анестезиолога такого не позволял.

– Кира никогда не допускала ошибок! Может, это связано с ее сыном?

– Наркоманом?

– Сегодня я имела неприятный разговор с Охлопковой. Она говорит, что обнаружила перерасход наркоты.

– Но как такое возможно, ведь на списание остатков в госучреждениях нужны подписи анестезиолога и членов комиссии по наркотикам – начмеда, старшей сестры и старшего оперуполномоченного по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств!

– Не знаю, как у Киры это выходило… Я настолько доверяла ей, что, видимо, просто не обращала внимания на то, что «остатков» практически не остается!