Алексей Макеев - Московский инквизитор (сборник)

• Название: Московский инквизитор (сборник)
• Автор: Алексей Макеев
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-72443-7

Высокопоставленный чиновник Николай Егоров подозревается в совершении крупного экономического преступления. Заведено уголовное дело, но Егоров не сильно переживает. Он уверен, что деньги и связи помогут ему выйти сухим из воды. Когда же чиновник узнает, что расследованием будет заниматься полковник Лев Гуров, от его уверенности не остается и следа. Ведь всем известно, что откупиться от принципиального московского сыщика невозможно. Но что делать? Не садиться же в тюрьму, в самом деле… Егоров разрабатывает хитроумный и коварный план. Он натравливает на Гурова «инквизиторов» из Управления собственной безопасности…

---

— Значит, в жилах Шеловских течет кровь Романовых?

— Нет! — вздохнул эксперт. — Старший ребенок Анны Павловны и Андрея Дмитриевича умер во младенчестве. Однако брак этот, хоть и заключенный не по доброй воле, а по монаршему повелению оказался удачным. С тех пор это колье переходило из поколения в поколение старшим из княгинь Шеловских. Такая вот семейная реликвия!

— И оно затерялось во время революции? — спросил Попов.

— Опять-таки нет! После революции, во время Гражданской войны практически все Шеловские, а род этот довольно большой, разветвленный, покинули Россию. Время было страшное, многого взять с собой они могли, а может, и не хотели, потому что рассчитывали со временем вернуться, но табакерка в числе прочего уехала вместе с ними. По слухам, она сейчас во Франции. А вот с колье произошла другая история. Константин Николаевич Шеловской был, как и все его предки, военным. Он долго не женился, потому что родители не давали согласие на его брак с, конечно же, дворянкой, но из весьма незнатного рода. А тут, не вынеся крушения жизненных устоев, умер его отец, и старшим в роду стал он. Тут-то он и женился в 1920 году на любимой девушке, и колье перешло к ней. Эмигрировать он отказался, потому что был настоящим русским патриотом и служил не правителям, а России. Он был выдающимся специалистом по фортификационным сооружениям. А в стране таких в то время было очень мало, точнее, не осталось. Его не стали трогать, назначили военспецом и приставили комиссара, чтобы за ним присматривал. Ему даже оставили московскую квартиру, ничего в ней не тронув. Многочисленные имения по всей России, конечно же, отобрали.

— Значит, 1937 год, — заключил Попов.

— Совершенно верно! — подтвердил эксперт. — Константин Николаевич много работал по всей России, а его жена с сыном Александром — он у них родился в 1921 году, ездили везде вместе с ним. И вот в Туркестане его жена умерла. Глупая, нелепая смерть от укуса тарантула. Потом он вернулся в Москву, а был он в то время уже, считая по-современному, полковником. Жил он с сыном по-прежнему в своей квартире, преподавал в академии и в 1931 году снова женился, а на следующий год у них родилась дочь Ольга. Что творилось в 1937 году, теперь известно всем, и, когда за ним пришли, он успел застрелиться.

— Чтобы избежать пыток и мучительной смерти? — предположил Попов. — Как-то малодушно для князя — другие-то не стрелялись и прошли через все это.

— Вы ничего не понимаете! — досадливо отмахнулся эксперт. — Он не боялся смерти. Во всяком случае, в Первую мировую он сражался на фронте наравне с рядовыми и в штабе не отсиживался. Он был человеком чести! Он не мог себе позволить опозорить свой род — чтобы князь Шеловской был арестован, судим, казнен! Нет, он предпочел другой выход. А вот супруга его, кстати, очень красивая женщина была и, несмотря на разницу в возрасте, очень его любила. Так вот она, зная о том, какие муки ее ждут, застрелилась из этого же пистолета над телом мужа. Их так и нашли потом рядом.

— Странно! — удивился Алексей Юрьевич. — Ну, ладно, Александр был ей пасынком, но дочь-то родная. Как она могла бросить ее в таком возрасте? Ведь должна же была понимать, что ту ждет детдом, смена фамилии и самое безрадостное будущее. А главное, она ведь могла получить пусть и большой, но срок, а потом попытаться найти дочь. Странно, — задумчиво повторил он.

— Ну, вероятно, она-то как раз и была малодушной и очень испугалась, — предположил эксперт.

— А как сложилась судьба их детей? — поинтересовался Попов.

— Никто не знает, — пожал плечами эксперт. — Когда чекисты ворвались в квартиру, то кроме трупов ничего и никого не нашли. Детей, как потом выяснилось, еще за несколько месяцев до этого Шеловские отправили погостить к родственникам жены, но они там даже не появлялись. Ничего компрометирующего хозяев в квартире, конечно же, не нашли, но не было там также никаких личных бумаг и драгоценностей, даже фамильного столового серебра. Даже обручальных колец на трупах не было.

— Похоже, что полковник, предвидя грядущие бедствия, где-то спрятал и детей, и все ценное, включая колье, чтобы им было на что потом жить, — отвечая своим мыслям, сказал Алексей Юрьевич и спросил: — Интересно, их искали?

— Скорее всего, да, но, чтобы точно ответить на этот вопрос, нужно посмотреть в архивах ФСБ, но не факт, что там найдется что-то интересное. Двое детей с такими ценностями! Их могли просто убить, а вещи присвоить — мне приходилось сталкиваться с такими случаями, и в порядочность чекистов я больше не верю.

Если Попов и воспринял эти слова как личное оскорбление, то виду не подал и спросил:

— Скажите, а кто, по вашему мнению, мог сделать эту копию?

Эксперт взял колье с таким брезгливым видом, словно дотрагивался до половой тряпки, и стал его рассматривать.

— Ну, сделано оно не более семи-десяти лет назад. А по манере исполнения… — он задумался, вертя колье и так и эдак, а потом уверенно сказал: — Исаак Соломонович Кох. Его рука. Но помочь вам он уже ничем не сможет — умер два года назад. И знаете, — удивленно сказал он, — я даже представить себе не могу, сколько ему заплатили за то, чтобы он согласился сделать эту дешевку. Ювелиром он был выдающимся, вещи из его рук выходили уникальные, и цену он себе знал. Не со всяким клиентом бы связался. Если ему какая-то дамочка их тех, что вдруг разбогатели, начинала свои условия диктовать, а он был против, то грубо он их, конечно, не посылал, но отказывал твердо и навсегда. И вдруг это, простите, дерьмо. Бериллиевая бронза со стекляшками! Нет, я не понимаю, как он мог на это согласиться!

— Скажите, а чтобы сделать эту копию, ему нужно было иметь под рукой оригинал? — поинтересовался Алексей Юрьевич.

— Да нет! — поморщился эксперт. — Во многих каталогах есть не только изображение колье, но и его подробное описание. Ему бы этого за глаза хватило.

— Напишите мне, пожалуйста, адрес и телефон квартиры Коха — вдруг его вдова и дети смогут что-нибудь рассказать и о заказчике, и о том, почему он вдруг согласился на эту работу.

Эксперт все написал, но предупредил, что вдова Коха и его сын собираются эмигрировать в Израиль, так что им не до разговоров, но может быть, и согласятся побеседовать. Вдову зовут Дора Михайловна, а сына — Лазарь Исаакович. Поблагодарив его, Попов вышел на улицу и тут же позвонил зятю:

— Степан! Запоминай адрес и немедленно отправляйся туда. Нужно поговорить с родственниками ювелира Коха, который делал копию старинного колье. Выжми из ситуации все возможное, — и перечислил ему все данные.

А в доме Кохов действительно шли сборы, и, как услышал даже через две двери Степан, собиралась хозяйка крайне эмоционально. Если бы он заранее по телефону не удостоверился, что дома и мать, и сын, то решил бы, что женщина разговаривает сама с собой, потому что мужского голоса слышно не было. Несмотря на то, что он предварительно предупредил о своем визите, переговоры через дверь велись очень длительные, подробные, с неоднократным предъявлением удостоверения. Когда же он наконец попал внутрь, то сначала решил, что по квартире пронесся торнадо: все, что могло быть сдвинуто с места, было сдвинуто. Более-менее порядок в квартире сохранялся в кухне, но и то весьма относительно. Переставив составленные одна в другую кастрюли на пол, он сел на табурет и приготовился ждать, потому что по опыту уже знал, что прежде, чем ему дадут сказать хоть слово, мадам Кох выговорится сама. Она не заставила себя ждать и тут же напустилась на него:

— Мало мы от вас натерпелись! Мой бедный муж! Кто его только не проверял! Налоговая жила прямо у нас в прихожей, а пожарный надзор появлялся каждую неделю! Мы все понимаем, их дети тоже хотят кушать, но надо же и совесть иметь! Но когда к нам пришла санэпидстанция, я сказала: «Исаак! Хватит! Всех мы накормить не в силах, даже если ты будешь работать сорок восемь часов в сутки и отдавать им все до копейки! Надо ехать!» Но бедный Исаак не дожил до этого светлого дня! Он уже никогда больше не увидит Иерусалим! Он никогда не постоит возле Стены Плача! Скажите, почему у вас всегда и во всем виноваты евреи? Наш несчастный народ!

Поняв, что это песня, как казахский эпос, хоть и со словами, но без конца, Степан все-таки встрял:

— Мадам Кох! Я понимаю, что вы скорбите по своему покойному мужу, но пожалейте же и своего ныне здравствующего сына! А то случится так, что он еще очень не скоро увидит Иерусалим! — Женщина замолчала мгновенно, словно кто-то звук выключил, и уставилась на него, а он продолжал: — Дело в том, что ваш муж несколько лет тому назад сделал дешевую копию одного очень известного украшения, которая сейчас была найдена в очень необычном месте при очень необычных обстоятельствах. Как вы понимаете, я не произношу слово «подозрительных» только для того, чтобы не пугать вас. Мне нужно знать, для кого он сделал эту копию.