Владимир Воронов - Продать и предать. Новейшая история российской армии

• Название: Продать и предать. Новейшая история российской армии
• Автор: Владимир Воронов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4438-0765-2

Автор этой книги Владимир Воронов — российский журналист, специализирующийся на расследовании самых громких политических и коррупционных дел в стране. Читателям известны его острые публикации в газете «Совершенно секретно», содержавшие такие подробности из жизни высших лиц России, которые не могли или не хотели привести другие журналисты.

В своей книге Владимир Воронов разбирает наиболее скандальное коррупционное дело последнего времени — миллиардные хищения в Министерстве обороны, которые совершались при Анатолии Сердюкове и в которых участвовал так называемый «женский батальон» — группа высокопоставленных сотрудниц министерства.

Коррупционный скандал широко освещается в СМИ, но многие шокирующие факты остаются за кадром. Почему так происходит, чьи интересы задевает «дело Сердюкова», кто был его инициатором, а кто, напротив, пытается замять скандал, — автор отвечает на эти вопросы в своей книге.

---

…Об этом событии в учебниках нет ни строки. Москва, 5 августа 1934-го, Сухаревская площадь, Красноперекопские казармы Московской пролетарской стрелковой дивизии. В 8 часов утра туда прибыл артиллерийский дивизион — 200 призванных на сборы запасников. И вдруг начальник штаба дивизиона, кадровый военный, слушатель военной академии Артем Нахаев, построив бойцов во дворе казармы, призвал их с оружием в руках выступить против… тов. Сталина, узурпировавшего власть и доведшего страну до нищеты. Затем, уже вместе с бойцами, Нахаев попытался захватить караульное помещение, чтобы вооружиться боевыми винтовками. Караул тогда едва отбился. Документы (переписка Сталина с Кагановичем) показывают, что вождь воспринял эту историю очень серьезно: его шокировало, что переворот запросто мог осуществить всего лишь один батальон. И на всякий пожарный случай он тогда решил вывести из Москвы ряд воинских частей — от греха подальше. А уж в том, что мятежники получили бы поддержку целой когорты высокопоставленных чинов Красной Армии, Сталин даже и не сомневался — на то у него были основания.

Корни той истории тянутся с конца 1920-х годов, когда во время очередного обострения отношений с Польшей, едва не вылившегося в войну (т. н. «военная тревога» 1926–1927 гг.), вдруг выяснилось: армия к этой войне не готова. Но ответственность за такое положение военная верхушка недвусмысленно переложила на политическое руководство страны. Да еще устами Михаила Тухачевского, тогдашнего начальника Штаба РККА, предложила свой проект государственного развития, по сути, альтернативный партийному: для модернизации и перевооружения Красной Армии необходим перевод экономики страны на военные рельсы, да и вообще тотальная милитаризация. Сам факт такой постановки вопроса означал: военные, недвусмысленно обозначив свои политические амбиции, не считают себя всего лишь инструментом партии. Для партийной верхушки это было в принципе неприемлемо, даже смертельно опасно: в условиях однопартийной диктатуры лишь одна организованная сила имела потенциальную возможность перехвата власти — армия. А за Тухачевским, как известно, еще со времен гражданской войны закрепилась репутация «красного бонапарта»…

К счастью для тов. Сталина (и не без его усилий) эта самая военная корпорация была разобщена на враждующие друг с другом кланы, объединение которых казалось маловероятным. Но «компетентные органы» тогда регулярно (и достаточно правдиво) докладывали высшей инстанции, что амбициозные военачальники высокого ранга в своем кругу постоянно ведут беседы о желательности установлении военной диктатуры. Дальше разговорчиков в строю и вне его дело вроде бы не шло, но кому, как не мастеру политической интриги, было лучше знать, что слово — уже есть дело, все начинается с произнесенного. А при определенных условиях слова перерастают в действие. И если бы армейская верхушка вдруг выступила, ее шансы на успех были бы немалые: болтовню о перевороте вели не клерки, а люди, по приказу которых поднимались даже не батальоны или полки — дивизии и целые округа! Прикажете игнорировать такие разговорчики? Сталин так не считал. В 1930 году, как уверяют некоторые исследователи, именно небеспочвенные слухи о возможном дворцовом или военном перевороте побудили советских вождей — Сталина, Ворошилова, Орджоникидзе — на несколько месяцев, с июля по октябрь, покинуть Москву, затаившись на периферии. Сводки ОГПУ свидетельствуют: именно тогда Тухачевский в кругу друзей наиболее охотно разглагольствовал на предмет перспектив военной диктатуры.

Была «военная партия» или нет, но вопрос самосохранения требовал устранить саму возможность удара в спину и потенциального перехвата власти, кардинально решить проблему политической лояльности комсостава Красной Армии. Ее и решали, но постепенно — чистка образца 1937-го в начале 1930-х годов была еще невозможна. Но армия была нужна Сталину не просто лояльная, а боеспособная. Одно звено тянуло за собой всю цепь: кадры надо было сменить позарез, но их еще надо было подготовить — менялась вся военно-учебная система. Новая техника влекла за собой смену способов ведения боевых действия, тактики, полевых уставов, структуры. Получалась совершенно новая армия, для перевооружения которой, в свою очередь, нужна была другая экономика и… страна. Что и сделали. Назовем вещи своими именами: в 1930-е годы имела место самая натуральная военная реформа, хотя и слов-то таких никто никогда вслух не произносил. Но факты упрямы: военный организм претерпел кардинальные изменения, обретя принципиально новое качество. Да ведь и ломка всей страны, по сути, оказалась заточена именно под модернизацию армии: и коллективизация (читай, создание мобилизационной системы обеспечения продовольствием), и индустриализация, вообще милитаризация страны — все то, что и предлагал тов. Тухачевский. Потому как других путей воссоздания боеспособной армии тогда не было. И составная часть этой реформы — кровопускание 37-го: а как еще мог обновить кадровый состав РККА тов. Сталин, решая одновременно кучу вышеозначенных проблем?

Генеральская фронда

Проблемы «раннего Путина» были схожи. И это не домыслы. В 2001 году генерал Геннадий Трошев в своей «Моей войне» выдал любопытный пассаж. Поясняя причины прохладных отношений с рядом коллег-военачальников, он написал: «…К весне 2000 года нас с Казанцевым стали стравливать… ему плели что-то про меня, мне — про него, — кто и зачем? — Одной из самых достоверных версий мне казалась следующая: появилась группа якобы генералов-героев, популярных в армии и народе и обладающих определенной политической силой. А вдруг, объединившись вокруг большой единой цели, они станут этаким «Южным декабристским обществом», опасным для власть предержащих. Жив был еще страх после выступлений покойного генерала Л. Рохлина, который ополчился на Кремль и призывал свой волгоградский армейский корпус к «походу на Москву». Но Рохлин был такой один… А «этих» много (Казанцев, Трошев, Шаманов, Булгаков и другие), они — победители, они решительны и храбры… За ними не то что армия, весь народ пойдет». Отсюда, делает верный вывод Трошев, и «линия на раздрай между генералами-героями, политика «разделяй и властвуй».

Генерал Рохлин был убит в 1998 году, а в 2000-м Кремль все еще трясет от одного лишь упоминания его имени?! А что было-то? Заглянем в «Президентский марафон» Бориса Ельцина: лето 1998-го, волна забастовок, шахтеры блокируют железные дороги, «катастрофическая ситуация…, — писал президент, — это создавало реальную угрозу массовых политических беспорядков. Во всероссийском масштабе. Я встретился с Николаем Ковалевым, тогдашним директором ФСБ. Он был почти что в панике… угроза безопасности страны явно существовала…«. «Угроза безопасности» — читай, захват власти, к которому и призывал тогда генерал Рохлин. 3 июля 1998 года он был застрелен на своей даче. За одни лишь словесные фантазии не убивают, существуй «заговор Рохлина» лишь в чьем-то воспаленном воображении — не было бы выстрела на генеральской даче, ставшего последним предупреждением всем, кто стоял за спиной мятежного генерала. Александр Волков, помощник Рохлина, вспоминал, как у его босса «кружилась голова от перспектив, которые мерещились ему, когда он на самолете, выделенном ему патриотическими ВПК-шниками, прилетал в очередной регион», как Рохлину откровенно говорили: «Если выиграете, мы внесем вас в Кремль на руках.

Проиграете — первыми затопчем». «Рохлина толкали в диктаторы все» — еще одна показательная фраза. Не зря же весной 1998 года командующий войсками СКВО генерал Казанцев спешно вылетал в Волгоград — зачищать корпус — снимал командиров, взял под стражу начальника корпусной разведки.

А вот пассаж из воспоминаний бывшего министра внутренних дел Анатолия Куликова: «Уже после моей отставки — в конце апреля 1998 года — Лев Рохлин неожиданно позвонил мне на дачу и попросил разрешения встретиться… Без всяких вступлений он задал прямой вопрос: «А. С, как вы думаете, если армейские части войдут в Москву, будут ли внутренние войска этому препятствовать?» Вот так — не открывая никаких планов, буквально с порога… Но в этих словах было нечто, что заставило меня отнестись к его словам более чем серьезно: не тот человек Рохлин, чтобы пугать меня словесной депутатской пургой. Не те у нас с ним отношения. Значит, что-то произошло. Значит, что-то заставило его примчаться ко мне на дачу за неким советом, который нужен ему позарез». Вот! Страну и Кремль трясет, казна пуста, офицеры готовы за зарплатой на танках выезжать, а тут лидер оппозиции, генерал, за которым готовы пойти многие действующие военные, консультируется с экс-шефом МВД на предмет того, будут ли мешаться под ногами сослуживцы того, когда Кремль брать будут!

Понятно, Куликов «ответил твердо: «Лева, если речь идет о вооруженном мятеже или о попытке устранения нынешней власти с помощью Вооруженных Сил, то скажу тебе прямо — эта идея не имеет никакой перспективы, кроме перспективы гражданской войны». А еще «буквально за день до нашей со Львом встречи прошла информация о том, что часть военнослужащих, в том числе командир Волгоградского армейского корпуса, которым ранее командовал сам Рохлин, отстранены от должности… Поэтому спросил напрямик: «Не в этой ли связи происходят отставки?..» Лев нехотя согласился: «Да, наверное, в этой…». «Того, что я слышал, оказалось достаточно, чтобы связать в единое целое и визит Рохлина ко мне, и некоторые события, взбудоражившие 8-й гвардейский корпус… Мы расстались, но я, не будучи уверенным до конца, что Лев Яковлевич откажется от своих планов, попытался найти иные способы воздействия на мятущегося Рохлина…». Власть в конце концов тоже имеет право на самозащиту, так что «иные способы воздействия» нашлись: «Трагическая смерть Льва потрясла меня, и, не скрою, поначалу я искал ее причины именно в политической деятельности генерал-лейтенанта Льва Яковлевича Рохлина…». Официальную же версию его смерти генерал Куликов отмел не без изящества: «…3 июля 1998 года, на своей даче в подмосковной деревне Клоково, где он был убит — он был убит в наступлении». Но не в наступлении же на собственную жену!