Герман Романов - Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри попаданца

• Название: Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри попаданца
• Автор: Герман Романов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-72198-6

НОВЫЙ фантастический боевик от автора бестселлеров «„Попаданец“ на троне», «Самодержавный „попаданец“» и «Царский блицкриг»! Оказавшись на месте императора Петра III, наш современник превращает Россию в мирового лидера. Но победы русского оружия и успехи отечественной промышленности неизбежно ведут к столкновению с хищной Британией, которая ради сохранения былого господства развязывает против российского «прогрессора» полномасштабную войну. Мировой пожар разгорается от Русской Аляски до Соловков, от форта Росс в Калифорнии до Варшавы, от Персии до Квебека, от Иерусалима до Индии, где и будет решаться исход войны, — чтобы обломать зубы британскому льву-людоеду, нужно лишить Владычицу морей «главного бриллианта в ее короне». А значит — даешь Калькутту! Даешь Бомбей! «Чудо-богатыри» фельдмаршала Суворова покоряют Гималаи. Индусы встречают арийских братьев с севера как освободителей. Русский солдат омоет сапоги в Индийском океане! Над Российской империей больше не заходит солнце!

---

Русские орудия стреляли чуть ли не на лье, вдвое дальше, чем французские, а их снаряды были начинены гораздо более мощным веществом, чем порох. Моро прекрасно помнил, как взрывались они в воздухе белыми клубками, а их смертоносная начинка — железные шарики и осколки, валили на землю его солдат целыми шеренгами.

Да что пушки, скорострельные ружья собирали жатву более кровавую! Если самые лучшие нарезные лиможские штуцера стреляли на семьсот шагов, и в минуту можно было выстрелить лишь пару раз, причем солдат должен быстро производить перезарядку, орудуя шомполом, то русские винтовки прицельно стреляли на тысячу шагов, делая при этом в десять раз больше выстрелов.

Да еще их многоствольные пулеметы — Моро даже в мыслях научился выговаривать это трудное русское слово, свинцовый град которых буквально выкосил его кавалерию.

— Да, да, пулеметы, генерал!

Моро вздрогнул, он не ожидал, что русский император так легко начнет читать его мысли.

— Поверьте, когда у нас будет достаточно патронов, они станут царить на поле боя! Но уже сейчас каждый наш полк имеет по две такие установки, которых нет у вас!

«К нашему великому сожалению! — подумал Моро. — Будь у меня эти самые пулеметы, то ваш Суворов не смог бы прорвать ряды моих войск дикими казаками! Патроны, патроны, но где же их взять? Нужен капсульный состав, а вы, сир, — он поежился, чувствуя взгляд Петра между лопатками, — нам его ни за что не продадите, как тем же пруссакам. А без патронных ружей мы не сможем победить, и Гош, и Жубер это хорошо понимают, только зря солдат положим!»

Несмотря на мрачные размышления, Моро старался держать лицо непроницаемым, он уже боялся русского монарха с его дьявольским, другого слова и не подберешь, умением читать чужие мысли.

— Я не хочу видеть французских солдат за Рейном! И за Пиренеями тоже — все же тамошний король мне родственник, да и владения за океаном имеет обширные. Германцы должны остаться в нынешнем состоянии, и как можно дольше. Объединение тевтонов в единое государство я не приемлю, и неважно, под чьей эгидой оно бы могло произойти. Италия ваша, генерал, как и те земли, куда вышли французские войска. Но славяне — наши братья и по крови, и по языку! И мы вместе должны убедить Австрию поступиться! Эти условия непременно должны быть приняты Гошем, по всему остальному мы можем договариваться. Мир так велик, генерал, посмотрите на эту карту, — Петр сжал до хруста кулаки, — и единственным препятствием стоит Англия!

Моро чуть ли не задохнулся от острого приступа ошеломляющей радости — о лучшем исходе переговоров он и не мечтал, отправляясь в Петербург. Царь дал намного больше, чем в Париже рассчитывали. Но теперь нужна осторожность, чтобы не спугнуть капризную Фортуну!

— Ваше императорское величество, — осторожно начал генерал, — от имени консулов Французской Республики я уполномочен вести с вами переговоры! То, что вы, сир, великодушно предложили, вполне подходит для заключения между нашими странами договора, основанного на сердечном согласии…

Моро тщательно подбирал русские слова, ощущая себя словно в горах, идущим по узкому карнизу и страшащимся сорваться вниз, в бурлящую реку, на острые камни. Такое состояние он уже испытывал не раз — во время Итальянских походов, когда его войска не раз переходили через Альпы.

Второй консул вот уже пять лет со всем рвением изучал русский язык. Полгода в плену, а потом со специально нанятым учителем из российского посольства, который, смущаясь, весьма огорчил генерала тем, что речь, мастерски освоенная с помощью казаков и суворовских гренадеров, — не совсем русский язык и в приличном обществе, особенно в присутствие дам, ею лучше не пользоваться.

Но сейчас, как назло, те первые слова, что он выучил, сами лезли из горла, и Моро прилагал отчаянные усилия, чтобы не перейти на родную французскую речь, которой русский император владел превосходно. Вот так и шла их двуязычная беседа, где стороны показывали свои лингвистические способности.

— На сердечном согласии? Постойте, генерал… — император неожиданно перешел на русский, отчеканив, — «Антанте корриаль» и есть «Сердечное согласие»… Как вы удачно нашли слово, ваше превосходительство! Пусть наш союз и станет Антантой, лишь бы второй раз, вернее, первый, на те же грабли не наступить!

— На грабли? Но зачем нам наступать на сельскохозяйственный инвентарь, ваше величество?

— Наступать незачем, генерал, — Петр хмыкнул, — но остерегаться все же нужно! Это я так про Англию аллегорично выразился!

— Простите, сир, я не понял сначала! — Моро сиял. — Если мы вместе начнем воевать с британцами, то, думаю, рано или поздно мы победим…

— Последнее меня категорически не устраивает — война слишком скучна, если тянется долго. Да и дорогим удовольствием становится. Поэтому давайте решим с вами, генерал, как нам быстрее реализовать первый вариант!

Часть первая «ПРАВЬ, БРИТАНИЯ, МОРЯМИ»

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ 28 июня 1802 года

Гостилицы

Яркий, ослепительный свет ударил сквозь веки вспышкой фотоаппарата, направленной прямо в лицо чей-то умелой рукой. Петр непроизвольно отшатнулся, крепко зажмурившись, не в силах проморгать глаза. Ему даже показалось, что он полностью потерял зрение.

«Я ослеп?!»

Накатившаяся на душу и разум паника вкупе с холодным и липким потом сковали тело ледяным пленом. Но тут же в голове застучали малиновыми переливами церковные колокола — динь-дон, динь-дон, динь-дон…

Бу-ум!!!

Оглушающим звоном подал голос большой набатный колокол. Его гул заставил завибрировать каждую клеточку тела, Петру даже показалось, что он словно растворяется в этой громогласной музыке, что с детства пропитывает православный люд.

Страшная слабость в коленях подкосила его, Петр безвольной куклой опустился на землю и откинулся на спину, разбросав в стороны руки, припав всем телом к шелковистой траве, будто утонув в ней, как в пуховой перине, что лежала в опочивальне у супруги.

От земли исходила приятная теплота, которая начала наполнять тугими волнами безвольное прежде тело. Слабость стала потихоньку отступать, организм неожиданно наполнился силой, причем намного большей, чем та, что была в мышцах раньше.

«Надо же, а ведь русские сказки не врут! Богатыря враги с ног свалят, а он прикоснется к земле-матушке и от нее уже новых сил набирается. Кому сказать такое, не поверят! Еще скажут, что новый Илья Муромец выискался, засмеют меня втихомолку, паршивцы этакие!»

Мысли в голове медленно тянулись густой патокой, той самой, в которой мгновенно вязнут ушлые и назойливые мухи своими лапками.

Петр бережно потер ладонями глаза, на секунду испугавшись возможной слепоты, и после некоторого вполне понятного промедления разомкнул пальцами веки.

— Ух ты, я прям как Вий стал! Поднимите мне веки, поднимите мне веки! — с нескрываемым облегчением засмеялся Петр, чувствуя, как тягучий страх отступил, и тут же словно камень упал с души. — У… «Волчье солнышко»! Куда ж без тебя!

То, что он со страху принял за слепоту, оказалось всего-навсего глухой ночной тьмой, а оставшийся в мозгу светлый, ослепительный овал вспышки — яркая луна, что полным колесом, на радость волкам, медленно качалась на небесном своде, оставляя на земле длинную полоску прямой тропинки, которая начиналась прямо у его ног.

— Так это только полнолуние! Напрасно испугался ты, братец, что в тройку великих слепцов попадешь — Гомер, Мильтон, Паниковский… И я на этой лавочке рядышком с ними!

Петр искренне захохотал, замотав головой из стороны в сторону, словно конь, отгоняющий назойлива слепней. Сейчас он торопился поскорее избавиться от вызвавших панику мыслей. Однако, подняв голову и оглядевшись кругом, кхекнул от удивления.

— Ни хрена себе, как по заказу…

Лунная дорожка вела прямо к величественной церкви, массивные белые стены которой высились перед ним высоченной преградой. Петр задрал подбородок, пытаясь разглядеть купола, однако ночная тьма надежно укутала позолоту храма непроницаемым покрывалом.

— Ба! Знакомые места, ведь я здесь дважды бывал во снах! Точно, точно, та самая церковь, тут к бабке не ходи… Правда, раньше был день и вечер с багровым закатом, а теперь ночь. Хм… Так, значит, это сон… Тогда в первый раз дедушка Петр Алексеевич тросточку мне подарил, перед этим ею же ребра пересчитав! Отделал, как бог черепаху! Во второй раз обниматься полез, родственничек! Чуть ли лицо мне не опалил… Твою мать!!! Помяни черта к ночи…

Стоило ему подумать об императоре Петре Великом, как тут же из темноты вышли две долговязые фигуры. В руке первой, шагающей, как журавль на прямых ногах, знакомой походкой, покачивалась дубинка.