Виктория Холт - Дочь обмана

• Название: Дочь обмана
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Панорама
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-7024-0127-1

Сильные чувства и страсть, горькие разочарования и счастливые обретения пришлось пережить юной героине романа, дочери знаменитой театральной актрисы, прежде чем обрести счастье с любимым человеком. Лишь случай открывает девушке тайну ее рождения и помогает вернуть, казалось, навсегда потерянную любовь.

Тонкое и причудливое, как всегда у Виктории Холт, плетение сюжетной нити, держит читателя романа в напряжении от первой и до последней страницы.

Для широкого круга читателей.

---

— Да, добилась. Но на это потребовалось время. Покупатель представил меня театральному агенту, который, увидев меня, не выразил никакого восторга, он просто оказывал услугу другу. Когда я спела ему, это произвело на него впечатление, хотя он постарался не подать виду. Затем он взглянул на мои ноги, и я немного потанцевала перед ним. Он сказал, что даст знать о себе. В результате я получила место в задних рядах хора. Я хорошо помню первый спектакль «Мэри, всегда наоборот». Ужасное шоу. Мне велели брать уроки танцев. Я так и сделала. Начало было положено.

— И тогда ты встретилась с Мартой…

— Это был счастливый день. Она сказала: «Ты способна на большее». Как будто я сама не знала этого! Им не нравилось мое имя. Очень труднопроизносимое — Дейзи Тремастон. Агент предложил Дейзи Рэй. Мне всегда смешно, когда миссис Кримп и девушки называют меня так. Да, это звучит лучше: Дейзи Рэй легче слетает с языка. Но разве это то имя, которое запоминает публика? Это было как озарение: Дейзи Рэй — Дезире. Так я стала Дезире.

— И вступила на дорогу к славе и богатству.

— Ой! Да я заболталась с тобой! Мне пора вставать! Вот-вот должен прийти Долли.

Я очень сожалела, что этот разговор закончился. Но раз за разом узнавала все больше и больше, хотя и не сомневалась, что занавес опустится, если я буду слишком любопытной; а что я хотела бы узнать больше всего, так это — кто был моим отцом.

И вот мне уже шестнадцать лет, для своего возраста я вполне зрелая девушка. Я многое узнала о театральной жизни и совсем мало об остальном мире. В доме всегда толклось множество людей, шли непрерывные разговоры, и если я присутствовала, то внимательно слушала их. Постоянными посетителями были Чарли Клэверхем и Робер Буше. Оба владели домами в Лондоне, Чарли к тому же имел еще дом в Кенте, а Робер во Франции. В Лондон их привели дела, и оба они были преданны маме. У нее были и другие поклонники, они появлялись и исчезали, а эти оставались.

Однажды Долли заявился в дом в таком настроении, которое, как я уже знала, означало, что он раздобыл для Дезире нечто, как он выражался, исключительное. Но часто оказывалось, что то, что он считал превосходным, по ее мнению, было просто мусором, в таком случае мы готовились к неприятностям.

И они не миновали.

Я сидела на лестнице рядом с гостиной и прислушивалась без особого напряжения: их возбужденные голоса были слышны во всех уголках дома.

— Эти стихи просто ужасны, — возмущалась мама. — Мне будет стыдно их петь.

— Они блестящи и понравятся публике.

— Значит, ты плохого мнения о моей публике.

— Я знаю все, что следует знать о твоей публике.

— По твоему мнению, они ценят только дрянь?

— Выкинь эти рассуждения из своей бедной головки!

— Если ты такого невысокого мнения обо мне, то я думаю, наши пути должны разойтись!

— Я знаю, что ты хорошая актриса музыкальной комедии, а такие часто попадают в беду, воображая, что они слишком хороши для своей публики.

— Долли, я ненавижу тебя.

— Дезире, я люблю тебя, но должен сообщить тебе, что ты идиотка. Ты бы по сей день торчала в заднем ряду хора, если бы я не высмотрел тебя. А теперь будь хорошей девочкой и взгляни на «Мауд» другими глазами.

— Я ненавижу «Мауд», а эти стихи смущают меня.

— Ты смущаешься! Да ты не смущалась никогда за всю свою жизнь! А «Мауд» — великая опера по сравнению со «Следуй за своим предводителем».

— Не согласна!

— Название тоже хорошее. «Графиня Мауд». Они любят такое. Все хотят видеть графиню.

— Я ненавижу это, ненавижу, ненавижу!..

— Ладно, тогда мне остается только одно. Я предложу эту вещь Лотти Лэнгтон. Ты позеленеешь от зависти, когда увидишь, что она из нее сделает.

— Лотти Лэнгтон!

— Почему бы нет? Она прекрасно справится с этой партией.

— Ее верхние ноты дребезжат!

— Некоторым слушателям это нравится. И им понравится сюжет. Молоденькая продавщица оказывается на самом деле дочерью графа Как-там-его. Это то, что им нужно. А теперь я ухожу… на встречу с Лотти.

Наступило молчание.

— Ладно, — наконец произнес Долли. — Даю тебе время подумать до завтрашнего утра. Мне нужен твердый ответ!

Он вышел из комнаты. Я проводила его взглядом и поднялась к себе. Я была уверена, что вскоре мама запряжется в репетиции «Графини Мауд».

Я была права. Долли продолжал частые визиты в наш дом. Джордж Гэрланд, пианист, который постоянно работал с мамой, не выходил от нас, и весь дом напевал мотивчики из «Графини Мауд».

Долли каждый день появлялся с новыми идеями, за которые ему следовало драться до конца; Марта носилась повсюду, покупая все, что требовалось. Наступил период, с которым все мы были хорошо знакомы, мы тоже оказались втянутыми в гонку, от которой освободимся только тогда, когда минуют все тревоги и окажется, что ночные дурные предчувствия не имели под собой оснований.

Приближался вечер премьеры, и мама пребывала в состоянии нервного напряжения. Она никогда не была уверена в этой самой «Графине Мауд», о чем все время твердила, ей не нравились стихи, к тому же она полагала, что в первой сцене ей следует быть в голубом, а не в розовом. Она уверена, что ее платье дисгармонирует с костюмами хора, к тому же у нее немного сел голос. А если у нее разболится горло накануне премьеры?

Я сказала ей:

— Ты все думаешь о несчастьях, которые могут случиться. Ты всегда всего боишься, но ничего никогда не происходит. Публика тебя любит, и «Графиня Мауд» станет одним из самых больших твоих успехов.

— Спасибо, малышка. Ты меня успокоила. Да, я только что вспомнила одну вещь… Видимо, я не смогу поужинать сегодня вечером с Чарли.

— Он в Лондоне?

— Приезжает сегодня. А у меня репетиция после полудня, и мне не нравится, как получается танец с сэром Гарнетом в последней сцене, когда он поет: «Я бы любил тебя, если бы ты еще оставалась девушкой из магазина».

— А что не получается?

— Я думаю, что ему следует выходить с другой стороны… И я должна быть уверена, что не уроню свое боа из перьев, когда делаю в конце быстрое вращение. Но мне надо как-то сообщить Чарли. Ты не передашь ему от меня записочку, дорогая?

— Конечно. А где его найти?

До меня неожиданно дошло, что, хотя мы с Чарли давние друзья, я не знаю его лондонского адреса. Бывая в Лондоне, он всегда навещал нас. Иногда казалось, что он даже живет у нас. Мама, возможно, бывала у него, но я — никогда. То же самое можно сказать и о Робере Буше.

Вообще с этими двумя людьми происходило нечто таинственное. Они появлялись и исчезали. Я часто задумывалась, чем они занимаются.

Теперь мне представилась возможность увидеть лондонскую резиденцию Чарли, и я ухватилась за нее.

Я разыскала дом неподалеку от Гайд-парка. Небольшой, типичный дом восемнадцатого века с затянутым паутиной веерообразным окном над дверным проемом.

Я позвонила, и мне открыла опрятно одетая горничная. Я спросила, могу ли видеть мистера Клэверхема.

— Вам нужен мистер Чарльз Клэверхем или мистер Родерик?

— Мистер Чарльз.

Она провела меня в хорошо обставленную гостиную. Тяжелые бархатные портьеры на окнах гармонировали с нежной зеленью ковра, и я не могла удержаться, чтобы не сравнить элегантную простоту этой комнаты с куда более современным стилем нашего дома.

Горничная не возвращалась. Вместо нее в комнату вошел высокий стройный молодой человек с дружелюбными карими глазами.

Он сказал:

— Вы хотели видеть моего отца? К сожалению, он отсутствует и, боюсь, будет только после полудня. Могу ли я чем-нибудь помочь?

— У меня письмо к нему. Что, если я вам его оставлю?

— Конечно.

— Это от моей матери. Дезире, вы слышали?

— Дезире?.. Она актриса?

Я подумала: как странно, что Чарли, один из самых близких друзей матери, никогда не упоминал о своем сыне.

— Да, — ответила я и протянула письмо.

— Я позабочусь, чтобы он получил его, как только вернется. Вы не присядете?

Я всегда отличалась любознательностью и, поскольку с моим рождением была связана какая-то тайна, то я подозревала наличие таковых и у других. Мне всегда хотелось разузнать как можно больше о людях, с которыми я встречалась, поэтому я приняла приглашение.

— Удивительно, что мы до сих пор не встречались, — сказала я. — Моя мама и ваш отец такие большие друзья. Я помню вашего отца с тех пор, когда была совсем маленькой.

— Понимаете, я не очень часто бываю в Лондоне. Я только что закончил университет, и теперь, полагаю, меня ждет много дел в провинции.

— Я слышала о вашем доме, кажется, в Кенте?

— Да, верно. Вы знаете Кент?

— Знаю только, что на карте это где-то внизу, в уголке. У правого края.

Он засмеялся:

— Ну, Кент нечто большее, чем просто коричневое пятно на карте.