Джудит Тарр - Дочь орла

• Название: Дочь орла
• Автор: Джудит Тарр
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00225-2

Багрянородная византийская принцесса Аспасия в одну ночь лишилась любимого мужа и надежд на счастливую жизнь. Окутанные серым туманом печали шли годы во дворце императора Оттона. Но любовь к мавританскому врачу... вернула Аспасии радость бытия.

---

Все возбужденно заговорили. Но Аспасия молчала. Она не решалась радоваться. Нет еще. Генрих слишком хитрая лиса. Вероятнее всего, он избежал ловушки…

Разве что получено решение папы…

Ей удалось задать свой вопрос, не напрягая голос до крика. Остальные тоже перестали шуметь; кроме легкого ропота по углам, в зале стало спокойно. От внезапной тишины, наступившей после тоже внезапного шума, у нее закружилась голова.

Брат Ноткер кивнул:

— Святой Отец высказался в пользу императриц. Большинство епископов сразу пересмотрели свои позиции. Под угрозой анафемы взгляды меняются на удивление быстро.

— Конечно, — согласилась Аспасия. Может быть, теперь она может позволить себе немного обрадоваться! Хотя бы решению папы. Но нет, с радостью надо подождать, пока она не увидит Генриха, закованного и в цепях, перед королевским судом. И главное — Оттона. Боже, что, если он взял Оттона в заложники!

Она была словно во сне. Что овладело ею, очарование или кошмар, она и сама не понимала. Не прошло и часа, как ее свита была готова ехать. Хильда, как по волшебству, моментально упаковала все вещи и погрузила в фургон. Даже Герберт, приобретший в свите принцессы королевские привычки, собрался, прежде чем солнце успело передвинуться в ясном небе. Он только слегка хмурился, когда Исмаил привычно отпускал шуточки в его адрес; и это было чудесно. Герберт еще не забыл Боббио, чтобы спокойно воспринимать шпильки насчет крестьянской заносчивости.

Сегодня на него это не действовало. Он собрал всех своих людей, словно армию, даже величественного повара, вызывать которого из кухни осмелился только сам хозяин. Герберт напевал, готовясь в дорогу. Он-то не сомневался, что Виллигий захватил Генриха.

Мессир Годфруа провожал их со сложными чувствами. Аспасия ему почти сочувствовала. Раз война уже выиграна, раз Генрих был схвачен и вся Германия встала на сторону императриц, его превосходная сильная армия была уже не нужна. А армия, готовая к бою, как она прекрасно знала, похожа на волшебный меч. Обнаженный меч жаждет крови, иначе ему не будет покоя в ножнах.

Он собирался отправиться вслед за ней, чтобы убедиться, нет ли там какой-нибудь ловушки, и, если понадобится, охранять ее в Берштадте. Но по крайней мере сегодня они поедут так же, как ехали в Эно: солидный отряд, хотя не армия, с рыцарями, ополченцами и монахами Герберта, распевающими гимны.

Солдаты тоже грянули песню, слова которой заставили Аспасию покраснеть. Они с песнями двигались на восток, и вместе с ними двигалась весна. Война коснулась Франконии лишь краешком. Опаснее всего было на севере, в Саксонии, откуда начиналась Германская империя.

Новый гонец нашел их уже возле аббатства Прюм. Генриха схватили. Его доставят в Берштадт раньше, чем прибудут они. Об императоре гонец ничего не знал. Аспасия поблагодарила его. Он, похоже, не заметил, что слова благодарности звучали не радостно. Что с того, что схватили Генриха, если Оттон мертв или где-то спрятан?

Вскоре после этого на них напали разбойники. Вряд ли они подкарауливали именно их; если бы так, их было бы больше. А так силы оказались примерно равными.

По дороге охрана развлекалась тем, что придумывала всякие планы сражений на местности, через которую они проезжали. Это была хорошая разминка, державшая их наготове. Все согласились, что встретили удачное место для засады: впереди был крутой поворот дороги, с одной стороны высокий холм, с другой — близко подступали деревья. Аспасия подумала, почему бы этим увлеченным игрой людям не выслать к такому удачному для засады месту разведку. То, что они не встретили врага до сих пор, по ее мнению, вовсе не означало, что они его и не встретят, тем более в стране, лишенной сильной королевской власти.

Ее мул вдруг шарахнулся в сторону. Она вцепилась в повод, чтобы не вылететь из седла. В сердцах она обругала животное. С чего было шарахаться? Не было ни малейшего ветерка. Ни одна птица не пела, ни один листок не шелестел. Не было слышно ни единого звука, кроме шума от их собственного движения.

Исмаил, ехавший рядом с ней, прямо сидел в седле. Его лошадь замедлила шаг, навострила уши. Очень плавно и очень спокойно он вытащил свою саблю.

Она хотела спросить его, что он делает. Не успела.

Пошел черный град. Кто-то вскрикнул от боли. Стрелы сыпались совсем рядом. Что-то сбросило ее на землю и отшвырнуло. На миг она потеряла сознание. В голове ее все кружилось. Она с трудом перевела дыхание. Она с трудом соображала. Кто-то из своих столкнул ее с мула и выбросил из схватки. Она проверила: ее нож был в ножнах. Чужой бы ее ограбил. Ее пальцы сжимали рукоятку, пока она, не меняя позы, лежала ничком, набираясь смелости поднять голову.

Неподалеку было много деревьев, невиданно толстые черные стволы шевелились. Она закрыла глаза и вновь открыла: стволы превратились в монахов. Хильда склонилась над нею, бледная, но спокойная, она помогла ей подняться.

Это удалось ей с трудом. Губа была разбита, во рту был привкус крови. Она отстранила двух дородных монахов, поспешивших к ней. Она смотрела туда, где шел бой.

Это было совсем не то, что на рисунках в книгах. И совсем не похоже на игру в поле. Это было не красиво, а мерзко. Люди молотили друг друга как попало, они рубились мечами. Из луков больше не стреляли, опасаясь попасть в своих. Большинство охранников скрывались за фургонами от нападавших. Нигде не было видно белого тюрбана и темного лица под тюрбаном. Ужас заледенил ее сердце.

Пронзительный нечеловеческий клич заставил ее вздрогнуть. Казалось, он несется отовсюду:

— Алла-иль-Алла! Аллаху акбар!

Все — и свои и чужие — застыли на месте от неожиданности.

Вопящий, вертящийся, рубящий сплеча демон ринулся в самую большую группу сражающихся. Один Бог знал, откуда он взялся. Его лошадь брыкалась, неистово ржала, вставала на дыбы. Он вращал сверкающей саблей и вопил, как грешная душа в аду.

Только Аспасия и, может быть, Герберт могли понять, что он сейчас вопит. Это была нежная песня, очень известная в Кордове, о юноше, впервые испытавшем любовь.

Зрелище было великолепное и ужасающе жуткое. Враги оробели, дрогнули. Мелкие группы сражающихся распались. Большие заметно поредели.

Исмаил перевел свою лошадь на торжественный пританцовывающий шаг. Он внезапно умолк. Его улыбка была страшней кинжала.

Враги бежали, не ожидая дальнейшего.

Тишина прервалась чьим-то смехом. Остальные подхватили. Через минуту все уже закатывались смехом.

Исмаил смеялся так же весело, как и остальные. Его сабля сияла ярко и чисто: ни капли крови не пятнало ее. Смеясь, он вложил ее в ножны и позволил своей лошади немного потанцевать, показывая свое мастерство наездника. Все разразились приветственными криками.

Им понадобилось немного времени, чтобы привести все в порядок. Один человек был ранен стрелой в руку; Аспасия перевязала его. Мула, покалеченного тяжелым ударом меча, пришлось прикончить: идти далеко он не мог, а, хотя от разбойников удалось избавиться, можно ли быть уверенными, что они не вернутся? Кто-то из них, оправившись от испуга, наверняка сообразит, что на них напал человек, а не демон и что они отделались испугом.

Мул Аспасии, избавившись от седока, благоразумно удалился в сторонку от заварушки и мирно пасся. Один из людей привел его. Она села, стараясь это сделать как можно осторожнее, так как ушибы давали себя знать. Она была лишь уверена, что ничего не сломала. Устроившись в седле, она не чувствовала резкой боли, хотя все тело болезненно ныло.

Исмаил сиял. Он получил превеликое удовольствие — не в последнюю очередь, подумала Аспасия, от того, что всех поразил своим невероятным спектаклем. Он был скрытен, но обожал удивлять людей.

— Ты когда-нибудь проделывал это раньше? — спросила она, когда они снова тронулись в путь и миновали опасный поворот.

— Давно, — ответил он. Лицо его уже не улыбалось, но в душе он продолжал веселиться. — Это действует только в Германии, где сарацинами пугают детей. В Италии запросто пристрелят.

По спине ее пробежал холодок.

— А если бы эти люди знали, кто ты на самом деле?

— Очевидно, они не знали. — Его лошадь кокетливо вздергивала голову и игриво пританцовывала. Казалось, она разделяет чувства хозяина. Он был доволен своим подвигом, как мальчишка, и вид у него был озорной.

— Ты, — сказала она, — должно быть, спятил.

Он пригвоздил ее строгим взглядом:

— Может быть, я и сумасшедший, но дураком-то я никогда не был. Или я должен был понадеяться на твою охрану? Хоть они и подготовленные, — признал он, — и горят желанием защищать тебя. Но они бы так быстро не справились.

И с таким риском. Она покачала головой. Губы ее дрогнули в улыбке.

— У тебя был такой лихой вид, — сказала она, — и ты был такой красивый с этой сверкающей саблей.