Айзек Азимов - ЗОЛОТОЕ ВРЕМЯ (антология)

• Название: ЗОЛОТОЕ ВРЕМЯ (антология)
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18076-1

Река Хронос неумолимо течет из Прошлого в Будущее... Но далеко не все считают эту аксиому справедливой! Мы верим, настанет день, когда человечество, сумевшее покорить Пространство, победит и Время, и тогда, как это не раз случалось в мировой истории, несбыточные мечты превратятся в обыденную реальность. Ну а пока будущим хрононавтам приходится пользоваться помощью писателей-фантастов, которые предоставляют им уникальную возможность постичь тайны Вечности.

В этот том, составленный автором знаменитого «Хроновыверта» Василием Головачевым, вошли произведения А. Азимова, Р. Брэдбери, П. Андерсона, Р. Хайнлайна, А. Кларка и других выдающихся писателей-фантастов, посвященные путешествиям во Времени.

---

— Мы все так заняты, — растерянно пробормотал Харлан, — у меня минуты свободной не было.

Он безуспешно пытался сопротивляться состоянию довольства и покоя, которое всё сильнее овладевало им.

— А почему среди Вечных нет женщин?

Харлан не доверял себе настолько, чтобы ответить на этот вопрос. Да и что он мог сказать? Что члены Вечности подбирались очень тщательно и осторожно. Что они должны были удовлетворять по крайней мере двум условиям: во-первых, обладать необходимыми способностями, и, во-вторых, их изъятие из Времени не должно было вредно отразиться на Реальности.

Реальность! Этого слова в разговорах с Времянами следовало избегать любой ценой. Комната медленно поплыла перед ним, и он прикрыл глаза, пытаясь остановить её вращение.

Сколько блестящих кандидатур осталось нетронутыми во Времени только потому, что изъятие их означало бы, что кто-то не родится, не умрёт, не женится, и последствия будут настолько ужасны, что Совет Времён никак не мог этого допустить.

Разве можно было посвятить её в эти сокровеннейшие тайны Вечности? Конечно, нет. Разве можно было рассказать ей, что женщины почти никогда не удовлетворяли поставленным условиям, потому что по каким-то недоступным его пониманию причинам — может быть, Вычислители и понимали их, но он — нет — изъятие женщины из Реальности влекло за собой в сотни раз худшие последствия, чем изъятие мужчины.

Мысли смешались в голове у Харлана; они разбегались, кружились и снова сплетались в странные, нелепые и чем-то забавные образы. Улыбающееся лицо Нойс было совсем близко. Её голос доносился до него, как лёгкое дуновение ветерка:

— Ох уж эти мне Вечные! Все вы такие таинственные. Даже слово боитесь вымолвить. Сделай меня Вечной.

Её слова сливались в его мозгу в одну неумолкающую музыкальную ноту.

Больше всего на свете ему хотелось сказать ей: «Послушайте, красотка, Вечность не забава и не развлечение для скучающих особ. Мы работаем дни и ночи. Мы осуществляем величайшую миссию. Мы изучаем до малейших подробностей все Времена с основания Вечности и до последних дней рода человеческого и рассчитываем неосуществлённые возможности, а число их бесконечно, но среди них нам надо отыскать самые лучшие, а затем мы ищем момент Времени, когда ничтожное действие превратит эту возможность в действительность, но и лучшая действительность не предел, и мы снова ищем новые возможности, и так без конца, с тех пор, как в далёком Первобытном 24-м веке Виккор Маллансон открыл Темпоральное поле, после чего стало возможным основать Вечность в 27-м, таинственный Маллансон, который взялся неведомо откуда и практически основал Вечность… и новые возможности… и так без конца… по кругу… вечно… снова и снова…»

Он потряс головой, но мысли по-прежнему неслись вихрем, их сочетания становились всё причудливее и фантастичнее, и вдруг безумная догадка ослепительной вспышкой взорвалась в его мозгу… и погасла.

Он пытался ухватиться за это мгновенье, как за соломинку, но её унесло течением.

Мятный напиток?

Нойс была уже совсем рядом, так близко, что лицо её казалось ему светящимся туманным облаком. Он чувствовал лёгкое прикосновение её волос к своим щекам, теплоту её дыхания. Он должен был отодвинуться, встать, уйти, но — странно, почти невероятно, — ему не хотелось отодвигаться.

— Если бы я стала Вечной… — шептала она так тихо, что удары его сердца почти заглушали слова.

Её влажные губы были слегка приоткрыты.

— Сделай меня Вечной!..

Он пытался понять смысл её слов, но внезапно они потеряли для него всякое значение. Мир исчез в языках пламени.

Кто он? Эндрю Харлан или кто-то другой? Где он? Во сне? Наяву?

Всё, что с ним произошло, вовсе не было таким отталкивающим и ужасным, как представлялось ему прежде. И это явилось для него пугающим и радостным откровением.

А потом она прильнула к нему, ласково и нежно улыбаясь одними глазами, а он, задыхаясь и дрожа от непривычного счастья, неумело гладил её влажные чёрные волосы.

Всё переменилось. Она уже не была для него прежней Нойс Ламбент, женщиной со своей отдельной, непонятной ему жизнью. Странным и неожиданным образом она сделалась частью его самого.

Случившееся не было предусмотрено Инструкцией, но Харлан не испытывал ни малейших угрызений совести. Только мысль о Финжи пробудила в нём сильное чувство. Он упивался своим торжеством!

В эту ночь Харлан долго не мог уснуть. Головокружение прошло, бездумная лёгкость постепенно рассеялась, но ощущение необычности происходящего никак не покидало его. В первый раз за всю свою сознательную жизнь он лежал в постели с женщиной.

Он слышал тихое дыхание Нойс; смутное мерцание стен и потолка позволяло различить рядом её силуэт. Он мог бы даже коснуться её тела — стоило только протянуть руку, — но он не смел пошевелиться, боясь разбудить её.

Он с испугом подумал: а вдруг он сам и всё, что было между ними, только сон, её сон, и ему стало страшно, что она может проснуться и всё исчезнет.

Что за странная мысль — словно она отбилась от фантастического хоровода, кружившегося недавно в его мозгу…

Эти безумные мысли, порождённые необузданной фантазией, лежащие за гранью рассудка, как они пришли ему в голову? Он попытался припомнить их и не смог. И внезапно стремление вернуть эти мысли поглотило его без остатка, сделалось для него важнее всего на свете. Хотя он и не помнил никаких подробностей, им овладела твёрдая уверенность, что на какое-то мгновенье ему открылось нечто очень важное.

Он не помнил, в чём заключалась его догадка, но его охватило то ощущение лёгкости, какое бывает у человека в полусне, когда мозг не скован логикой и внутреннему взору открываются недоступные наяву перспективы.

Даже мысли о спящей рядом с ним девушке отодвинулись на второй план.

«Если бы мне только удалось ухватиться за ниточку, — размышлял он, — я думал о Реальности и Вечности… да, и ещё о Маллансоне и Купере…»

Он вдруг замер. Почему он вспомнил об Ученике? При чём тут Купер? Он не думал о нём тогда.

Но в таком случае почему эта мысль пришла ему в голову сейчас?

Харлан сдвинул брови. Что скрывается за всем этим? Что именно пытается он понять? Откуда в нём это непреодолимое стремление что-то вспомнить?

Он похолодел, потому что эти вопросы озарили всё вокруг слабым отсветом недавней вспышки, и он уже почти вспомнил.

Он лежал, затаив дыхание, боясь спугнуть рождающуюся в нём мысль. Пусть она придёт сама.

Пусть придёт сама!

В тишине ночи, и без того уже ставшей самой важной и значительной в его жизни, к нему пришла невероятная догадка, которую в другой, менее безумный миг он отбросил бы без всяких колебаний.

Он дал этой мысли расцвести и созреть, пока она не объяснила ему сотни странных и непонятных вещей, которые иначе оставались просто странными и непонятными.

После возвращения в Вечность ему придётся ещё многое расследовать и проверить, но в глубине души он был уже совершенно убеждён, что разгадал страшную тайну, которую ему никак не полагалось знать.

Тайну, от которой зависело существование Вечности!

Глава 6. РАСЧЁТЧИК

С этой памятной для Харлана ночи прошёл биомесяц. Но сейчас по обычному счёту Времени его отделяли от неё почти двести тысяч лет. Он находился в Секторе 2456-го Столетия, пытаясь с помощью лести, уговоров и неприкрытого шантажа выведать участь, уготованную Нойс Ламбент в новой Реальности.

Его поведение было грубейшим нарушением профессиональной этики, хуже того, оно граничило с преступлением. Харлана это не трогало. В своих собственных глазах он давно уже стал преступником. Было бы просто глупо скрывать от себя этот очевидный факт. Новое преступление уже ничего не меняло, зато в случае удачи он выигрывал многое.

И вот в результате всех этих жульнических махинаций (ему даже в голову не пришло подыскать более мягкое выражение) он стоял у выхода из Вечности перед незримой завесой Темпорального поля, отделявшей его от 2456-го. Выйти из Вечности в обычное Время было неизмеримо сложнее, чем пройти через ту же завесу в Колодец Времени. Необходимо было с очень высокой точностью установить на шкалах приборов координаты соответствующей точки земной поверхности и требуемого момента времени. Но, несмотря на огромное внутреннее напряжение, Харлан работал с лёгкостью и уверенностью, говорящими о большом опыте и природном таланте.

Он оказался в машинном зале космолёта. Совсем недавно он вместе с Социологом изучал этот зал на экране Хроноскопа. Вой, конечно, сидит сейчас у этого же экрана, наблюдая в полной безопасности, как Техник совершает свой Акт Воздействия.

Харлан не спешил. Зал будет пуст 156 минут. Правда, его пространственно-хронологическая Инструкция разрешала ему использовать только 110 минут, оставшиеся 46 минут представляли собой обычный сорокапроцентный «запас». «Запас» давался на случай крайней необходимости, но пользоваться им не рекомендовалось.