Мэттью Фаррер - Наследие

• Название: Наследие
• Автор: Мэттью Фаррер
• Издательство: Black Library
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2004

Легендарные хартии вольных торговцев — это имперские патенты невообразимой древности, которые могут принести своим владельцам немыслимые богатство и власть. Теперь, когда вольный торговец Хойон Фракс мертв, а стервятники слетаются к еще не успевшему остыть телу, его хартию, торжественно завещанную сыну, надлежит доставить в великую крепость-систему Гидрафур.

Шире Кальпурнии в хартии нет нужды. Она не может ничего поделать, желая никогда не слышать о хартии, но ее назначили убедиться в том, что воля и завещание Хойона Фракса осуществятся в соответствии с имперским законом. Когда соперничающие наследники решат, что процесс наследования нарушен и пойдут на все, чтобы заполучить главный приз — это Кальпурния и её Арбитрес должны одеть броню, взять оружие и принять соответствующие меры…

---

И вот они летели среди пылевых облаков и планет, едва достигающих размера, что позволял им носить подобное звание, из которых по большей части и состояла система Шексия. «Бассаан» и его маленький сосед по формации, «Обещание Каллиака», маневрировали бок о бок. «Бассаан» был более мощным кораблем, домом командующих, офицеров, брокеров и фидуциариев, — изящный крейсер обтекаемой формы с тараном на носу. «Обещание» же было ни много ни мало как летающим дворцом, который мчался сквозь космос на потоке плазмы — небольшой, толстоносый, угловатый корпус, по верху которого тянулся сплошной гребень из шпилей. Кому-то это напоминало когтистую лапу, кому-то — зверька, что выгнул спину и поднял мех дыбом. Он был частным поместьем сменяющих друг друга Фраксов с тридцать седьмого тысячелетия, когда Олендро Фракс решил, что ему не подобает жить на каком-либо другом корабле, деля его с пилигримами (пускай это и были баснословно богатые и демонстративно благочестивые пилигримы, на перевозке которых он неплохо зарабатывал).

Когда два корабля сошлись настолько близко, что столпившиеся у высоких арчатых окон члены экипажа могли помахать друг другу руками, вылетели челноки и быстро, аккуратно пересекли крошечное расстояние между корпусами, в знак уважения не демонстрируя обычную браваду и хитроумные маневры. Их обреченные пассажиры были закутаны в саваны, перевитые рефракторной проволокой, от которой над их ссутулившимися плечами и раскрашенными лицами появлялись размытые тени. Они все знали, что Фракс умирает — его предсмертная кома продлилась больше года — и большинство уже смирились. Лишь несколько человек плакали, и только одной пришлось помочь выбраться из челнока и провести ее по коридорам к погребальной камере. Атмосфера стояла тихая и торжественная, как при исполнении любого неприятного, но значительного долга — это, пожалуй, походило на День Отметки, когда всех детей, родившихся во флотилии за прошлый год, собирали, представляли вольному торговцу и отмечали ритуальным клеймом на животе.

Вооруженные бойцы стояли в зале и в самой камере, следя за тем, чтобы все прошло пристойно. Флотилия уже не практиковала мудреные изуверские церемонии прежних поколений, и конкубины знали свою роль. В конце концов никто не стал сопротивляться, и после того, как их пеплом выстрелили в космос, он на некоторое время образовал легкую дымку над «Бассааном», прежде чем его развеяли вакуум и инерция. И так все закончилось.

По крайней мере, так тогда решили. Только когда флотилия вошла на орбиту Шексии, один из дежурных офицеров «Бассаана» понял, что его коллега на «Обещании Каллиака» неправильно составил список конкубин, и им двоим понадобилось больше часа, чтобы понять: этот документ был не просто неаккуратно подготовлен, его кто-то намеренно изменил. Они недосчитались двух конкубин, а между тем с кораблей флотилии вниз, на планету, ушло уже больше дюжины челноков. На ходу придумывая, как они будут оправдываться перед начальством, офицеры начали организацию поисков и отправили руководителям флотилии весть о том, что чистка прошла не полностью.

Не то что бы о таком раньше никогда не слышали. Особенно часто такое случалось с конкубинами, происходившими не из флотилии — они были склонны нарушать традицию и пытаться сбежать, хотя большинство обитателей флотилии этого не понимали. Конкубинам, вне зависимости от пола и возраста, всегда давали достаточно времени на подготовку. Сопротивление или побег рассматривались как неблагодарность, не говоря уже о том, что это было неподобающе и непрофессионально. Флотилия даже покончила со старым обычаем живьем выбрасывать людей в космос или обрекать их на медленное сгорание: из милосердия их посылали вслед хозяину при помощи тонкого шприца, заправленного мгновенно действующим нейротоксином. В конце концов, члены флотилии были не варварами.

Литейный уровень, город Шексия, Шексия

— Из милосердия? — Кармайн Митрани с трудом поверил своим ушам.

— О да, — глубоко вздохнул молодой человек, шагающий по мосткам рядом с ним. — По сравнению со старыми обычаями, о которых нам, к счастью, можно особо не вспоминать, это довольно-таки сострадательно. Так все говорят, — он с трудом сглотнул.

Митрани больше ничего не говорил, но продолжал идти бок о бок с ним, опустив голову. В поведении флагманского энсина Нильсе Петроне было нечто странное, отчего Митрани думал, что проявлять напрашивающиеся здесь сочувствие или ужас будет неправильно.

Кармайн Митрани был орбитальным клерком на службе шексийской Гильдии Докмейстеров и хорошо выполнял свою работу. Иначе и быть не могло — специальная аугметика, глубокая гипнотерапия и подготовка на протяжении пятнадцати лет, в которые по большей части складывалась его личность, неоднократные физические и химические операции на тщательно отобранных частях мозга, все это усилило и сверх меры обострило его социальные реакции. Он обладал невероятным чутьем настроения и нюансов, а его способность отмечать, понимать и совершенно гладко принимать странные обычаи была просто поразительна. Он мог часами поддерживать сухую, граничащую с бранью болтовню, которую использовали в фермерских синдикатах Нованиде, чтобы проверять каждого, с кем они планировали совершить даже самую мелкую коммерческую сделку. Он мог до малейшей детали запомнить семейные отношения курьера-фидуциария, который последний раз был в системе пять лет назад, и расспросить его, как родственники, с акцентом его родной планеты и даже континента, причем настолько идеальным, что у гостя на глазах выступали слезы ностальгии. Случаи, когда ему приходилось иметь дело с людьми, чей образ жизни был ему действительно непонятен, он мог бы сосчитать по пальцам одной руки.

И с этим человеком у него была небольшая проблема.

— Вот поэтому мы тут внизу, понимаешь. Две проклятых куколки сбежали. Плюнули в лицо остальной флотилии. Смешали с дерьмом уважение к обрядам погребения старого Хойона, которое выказали все другие. Так что теперь нам приходится тут копаться, чтобы удостовериться, что они получат обещанное.

Петрона подошел к краю моста и вгляделся вниз.

Раньше, когда это в первую очередь была фабрика и только во вторую — космопорт, огромные лабиринты из балок и труб расползались от железных дорог, становясь все выше, теснее и сложнее на протяжении многих столетий. В конечном итоге весь этот город превратился в запутанное, как крысиные туннели, переплетение металла, поднимающееся высоко над базальтом, бесконечные джунгли труб, лестниц и мостов, постоянно вибрирующие от грохота, доносящегося из литейных подуровней и от транспорта, пролетающего в вышине.

Двое мужчин стояли на смотровой площадке в полукруге дымящих труб, которые звенели, как трубы органа, эхом отражая рев механизмов далеко в глубине и излучая слабое тепло. Воздух был душный, пахло горелым, и вечно висящая над долиной завесь из черных облаков и пепла казалась настолько низкой, что ее можно было ковырнуть пальцем.

Митрани незаметно наблюдал за энсином еще несколько секунд и решился на еще одну попытку, тщательно просчитав, как именно сменить тон.

— Стоят ли они всех этих хлопот? Почему бы вам не махнуть на них рукой?

Он взвесил дальнейшие слова. Они уже далеко отошли от центральных пирамид, ярко освещенных дуговыми фонарями, и в вечных сумерках сложно было разобрать язык тела Петроны.

— Возможно, это для них будет наилучшее наказание, — продолжил он. — Пусть пропадают под улицами Шексии.

— Они принадлежат флотилии. Они его собственность, а это значит — наша. Мне дали задание, сделать так, чтобы они умерли, как должно, и если я этого не сделаю к тому времени, как мы отправимся на Гидрафур, придется пожертвовать тремя квадратными сантиметрами кожи с тыльной стороны каждой ладони, причем без обезболивающего. Я и не ожидал, что зу… не ожидал, что ты поймешь.

Петрона вытащил инфраскоп из чрезмерно крупного манжета своей вычурной униформы и снова обследовал платформу под ними. Митрани почудилась легкая дрожь в руке, держащей прибор, которую Петроне не удавалось сдерживать. А может быть, это просто жаркое марево искажало инфракрасный образ платформы, и именно поэтому он раздраженно фыркнул и неуклюже затолкал инфраскоп обратно. Внизу виднелись рыщущие туда-сюда массивные фигуры: бойцы доковой стражи, которых Петроне одолжил второй докмейстер Пайч в знак уважения к своим выдающимся клиентам. Когда Митрани дали задание следить, чтобы офицеры флотилии были всем довольны, он этого не предвидел.

Пока они стояли среди грохота и тусклого красного света, над их головами пролетела пара винтовых судов, и при свете их прожекторов Митрани увидел, как Петрона потирает рукой лицо и глаза. На миг его плечи опустились, а потом он резко вдохнул полную грудь дымного воздуха и распрямился, вспомнив, что на платформе есть еще кто-то. В изменившемся освещении клерку удалось разглядеть лицо энсина четче, чем за все время с тех пор, как они покинули орнитоптер: бледные глаза мышиного цвета, впалые щеки, родимое пятно, изгибающееся под углом рта. Можно было легко разглядеть следы, оставленные слезами на щеках Петроны. Несмотря на неловкие попытки энсина их стереть, эти отметины было так же легко прочесть, как смесь эмоций, которые он пытался скрыть. Мучительная досада, горе и ядовитая злость.