Эфраим Севела - Зуб мудрости

• Название: Зуб мудрости
• Автор: Эфраим Севела
• Издательство: Кристалл
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-306-00293-5

Зуб мудрости – удивительная повесть Эфраима Севелы, действие которой разворачивается в своего рода пространственном коридоре, соединяющем Москву и Нью-Йорк. Героиня повести, тринадцатилетняя Оля, была вынуждена вместе с семьей покинуть СССР и теперь, будучи уже в США, делится с нами размышлениями о жизни, поверяя свои самые сокровенные переживания. Мудрость и искренность героини, ее обостренное чувство справедливости и, конечно, умение подмечать забавное – все это придает особую занимательность повествованию, трансформируя личную историю еврейской девочки в дискурс судеб целого ряда поколений и тем самым выводя ее на общечеловеческий уровень.

---

Но дедушка Сема тоже не промах. Он в войну, когда попал в плен к фашистам, даже гестапо провел за нос и убедил их, что он не еврей, а китаец. Потому и жив остался. Дедушка пригласил ветеринара, хорошо уплатил ему, привел его к генералу. Ветеринар на все лады нахваливал далматского дога и даже сказал, что такой красавицы в своей практике не встречал. Какое сердце выдержит? Генеральское ведь тоже – не камень. Оттаял генерал. Смягчился.

Сучке сделали аборт. В клинике. И ветеринар поклялся, что, так как успели вмешаться на ранней стадии, абсолютно никаких дурных последствий не предвидится. Порода сохранена.

Генеральская пара рыдала от счастья. Дедушка Сема устроил по случаю примирения вечеринку. С генералом. С его женой. И с их друзьями. Влетело это деду в копеечку.

Генерал упился, стал хвалиться боевыми подвигами, выкрикивал военные команды и, под конец, как маленький ребенок, намочил в штаны. При всем честном народе.

Дедушка Сема очень по этому поводу злорадствовал. Он, как он выражался, взял реванш.

А ветеринару пришлось уплатить кругленькую сумму. За которую можно было купить целую свору далматских псов.

Я сижу в московской квартире дедушки Семы и слушаю, как бабушка Сима возбужденно рассказывает о проделках Бобика на даче заглянувшим к ним соседям.

Дедушка с бабушкой и их гости пьют чай, а я сижу на диване и рисую. Бобик свернулся калачиком рядом со мной и дремлет, изредка подрагивая ушами. Мне даже кажется, что он слушает бабушкин рассказ о себе и вполне одобряет ее интерпретацию событий. А когда бабушка, по всей видимости, завирается, песик открывает один глаз, презрительно взглядывает на нее и издает недовольное рычание.

Честное ленинское! Мне это не показалось. Он, бесенок, все понимает. И все, что произошло дальше, только подтверждает мою догадку.

Умненький, гениальный проказник Бобик!

Бабушка Сима рассказывала горячо. С темпераментом. Не зря у нее черные усики на верхней губе. А у дедушки Семы лицо голое, как у китайца. И только на большой бородавке на щеке растут три длинных седых волоса. Как у кота.

Гости ахали, ужасались. А дедушка Сема сидел, как именинник. Он, не скрывая, гордился любовными похождениями своей собаки и сиял, как начищенный самовар.

Бабушку Симу это задело, и она подпустила ему шпильку:

– Яблоко от яблони далеко не падает. Собаки с годами становятся похожими на своих хозяев.

– Лицом она уже приблизилась к тебе, – съязвил дед.

– А поведением и нравственностью, – парировала бабушка Сима, – ей тебя никогда не превзойти, кобель несчастный!

Гости стали закатывать глаза, кивая на меня. Мол, придержите языки при ребенке.

– А, – пожала плечами бабушка. – Что она понимает?

– Больше тебя, – хотелось мне ей ответить, но я, конечно, промолчала. Иначе меня бы выставили из комнаты. И тогда бы я лишилась большого удовольствия, какое не каждый день выпадает на мою долю.

Гости слушали рассказ о проделках Бобика, разинув пасти и сверкая металлическими вставными зубами.

– Ай-яй-яй, – выражали они свое изумление. – Даже трудно поверить. Такой маленький, такой ничем не выдающийся… А такой кавалер… Невозможно поверить.

– Не верите? – возмутилась бабушка. – Мне? Значит, я вру?

Возмутилась не только бабушка, но и Бобик. Его мужская гордость была смертельно задета. Он решил вступиться за свою честь и честь нашей семьи.

Бобик отколол такой номер, какой даже от него ожидать было трудно.

Одним прыжком он махнул с дивана на бабушкино кресло. На спинку кресла. Уперся задними лапами, а передние положил бабушке на голову и задергал задом, потряхивая хвостиком и вывалив из открытой пасти розовый язык. Такая же розовая штучка, как губная помада, высунулась у него между ног, и он стал эту штучку заталкивать бабушке в ухо. Демонстрируя гостям, как он это проделал с далматской сучкой, и что бабушка Сима ни слова не приврала, рассказав правду. И только правду.

Дедушка Сема стал красным, как рак, и зашелся таким кашлем, что я думала, он захлебнется и отдаст Богу душу. А бабушке Симе понадобились валериановые капли. Но их, как на грех, дома не оказалось. Как говорил потом дедушка Сема, все же оставшийся в живых:

– Сапожник ходит без сапог, а у врача с таким стажем нет дома запаса валериановых капель.

А про Бобика он говорил всем встречным и поперечным:

– Если бы мне за него предложили десять тысяч рублей, я бы не уступил его никому. Такая собака бывает раз в столетие.

Чтобы дед не был голословным, чтоб его высокая оценка Бобиковых качеств не выглядела обычным хвастовством, наш кобель отколол очередной номер, раз и навсегда укрепив за собой репутацию самого выдающегося за столетие пса.

Я это все видела. И ни одной капельки не привираю. Могу поклясться, если не верите. Честное ленинское!

У дедушки Семы пропал золотой мост. Зубной протез, сделанный из чистого золота. Самой высокой пробы, как клялся дедушка. Пять золотых зубов, соединенных вместе. Это и есть мост. Включая зуб мудрости. Самый большой. На него ушло больше всего золота.

Мост надевался на уцелевшие передние зубы, и, когда дедушка улыбался, у него приподнималась немножко губа и сбоку начиналось свечение, как иллюминация. Золото сверкало во рту. Дедушке это нравилось, потому что прибавляло ему веса в обществе. А собеседники проникались уважением и завистью к человеку, у которого даже во рту золото. Не только на пальце в виде перстня и на запястье в виде браслета для часов.

Когда дома не было посторонних (я – не в счет, я – еще дитя и к тому же член семьи), дедушка снимал протез и клал его в стакан с водой, и золото тускло светилось оттуда, как сокровище подводного царства. Или же просто клал куда-нибудь. Каждый раз этот золотой мост мы искали втроем: он, бабушка и я. И бабушка при этом ругалась на чем свет стоит, ползая на коленях по паркету и заглядывая под диван и шкаф. Отчего у нее к голове приливала кровь и приходилось принимать лекарство. Бабушка Сима – самая молодая из моих бабушек, у нее – климакс. Поэтому она такая вспыльчивая. Я ее понимаю. И сочувствую. Но ничем помочь не могу. У каждого возраста – свои минусы. У бабушки – климакс, у меня – глисты.

И вот дедушка Сема стал в очередной раз искать свой золотой мост, и мы с бабушкой ему помогали. Но на сей раз не нашли. Мост пропал. Как будто испарился в воздух. Но, как известно, золото может расплавиться и превратиться в пар при исключительно высокой температуре, а у нас дома была нормальная. Ни холодно, ни жарко. Вернее, дедушка похолодел от такой потери, а бабушку бросило в жар, кровь прилила к голове.

Когда искали лекарство для бабушки, вдруг услышали надрывный кашель под столом. Там сидел Бобик и, давясь, кашлял. И при этом отводил глаза, как с ним обычно бывало, когда он набедокурит.

Страшная догадка осенила нас всех. Троих одновременно. Вот он где, золотой мост! Этот бандит, хулиган, мамзер, выкрест, этот проклятый пес проглотил золотой мост и сейчас корчится в муках, не в силах переварить благородный металл.

– Запереть все выходы! – скомандовала бабушка командирским голосом, что нисколько не удивительно, потому что она – капитан запаса. Медицинской службы.

– И под хвостик ему пробку засунуть, – робко посоветовала я, искренне желая помочь им.

– Ваше дело – телячье, – оборвала она меня.

Бабушка, когда хамит, всегда переходит со мной на «вы». Я прикусила язык. Потому что я из интеллигентней семьи и хорошо усвоила, что спорить со старшими равносильно тому, что пытаться мочиться против ветра. Конечно, если ты мужчина. Слабому полу ветер не опасен.

Кашлявшего Бобика загнали в ванную, и там с ним заперлась бабушка Сима и заставила бедного песика проглотить слабительное.

Бобик выкакал золотой мост, и лишь тогда его выпустили из заключения. Он вышел из ванной грустный, поникший. Так, должно быть, выглядят ограбленные.

А бабушка, предварительно промыв под краном, торжественно вынесла золотой мост и с презрением протянула его дедушке. Мост был смят и продавлен собачьими зубами. Мост пропал. Но хоть золото осталось.

Дедушка Сема проявил свою обычную находчивость и смекалку, что всегда позволяло ему уходить от беды. Он взял молоток и пинцет, которым бабушка выдергивает свои усы, когда они отрастают до неприличия, и в какой-нибудь час вернул золотому мосту его прежний вид. После этого он раскрыл свой наполовину пустой рот и в ознаменование победы хотел водрузить мост на место.

Бабушка еле успела у самых его губ перехватить мост.

– Идиот! Без дезинфекции суешь в рот? Ты что, не знаешь, откуда его вынули?

Она продержала золотой мост в спирте целую ночь, отчего он засиял еще ярче. Потом ошпарила кипятком, помыла с мылом, снова ошпарила и тогда лишь сунула деду в рот. При этом обожгла ему губы.

Бобик несколько дней не глядел людям в глаза. Потом простил.

Когда дед улыбался и у него во рту начинало посверкивать золото, в глазах у Бобика вспыхивал нехороший блеск.