Игорь Губерман - О выпивке, о Боге, о любви

• Название: О выпивке, о Боге, о любви
• Автор: Игорь Губерман
• Жанр: Юмористические стихи
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-08062

В новом сборнике гариков и прозы Игорь Губерман пишет «о трех феноменах, сопровождающих нашу жизнь» – «О выпивке, о Боге, о любви».

«Ну, разумеется, в устах такого циника, скептика и охальника, каким я, кажется, являюсь, три этих дивных феномена обрастают всякими деталями» (Игорь Губерман).

---

просить остерегаюсь потому,

что многие в морали упущения

грехами не покажутся Ему.

* * *

Философ я куда как небольшой,

однако же людей встречал я многих

и думаю, что Бог снабдил душой

не каждого из мыслящих двуногих.

* * *

Заметен сквозь любую декорацию

характер нашей связи с небесами:

Творец изобретает ситуацию,

а мы её расхлёбываем сами.

* * *

Творец в порыве милости и благости

являет нам порой расположение:

страдания меняются на тягости,

а рабство – на всего лишь унижение.

* * *

Создатель беседует с нами

на сленге божественных жестов:

циклоны, торнадо, цунами

слышнее и внятнее текстов.

* * *

Всё, что написано пером

и Богу может быть приятно,

Харон уносит на паром

и доставляет аккуратно.

* * *

Версии, гипотезы, теории

спорят о минувшем заразительно,

истинную правду об истории

знает только Бог. Но приблизительно.

* * *

Земное благоденствие вкушая,

клубится человеков толчея,

все заповеди Божьи нарушая,

но искренне хвалу Ему поя.

* * *

Я не мыслитель, а простак,

однако зоркий наблюдатель:

порой грехи прекрасны так,

что их одобрил бы Создатель.

* * *

И я б молился, веря истово,

знал, почему и что грешно,

боялся помысла нечистого…

И Богу было бы смешно.

* * *

Я сколько б ни шутил, но в самом деле

у Бога я в финансовой опале,

и рядом деньги как ни шелестели,

к моим рукам никак не прилипали.

* * *

Моя догадка, внятная уму,

кого-то приведёт, возможно, в ярость:

мы живы до сих пор лишь потому,

что Богу интересна наша старость.

* * *

Нет ничего на свете гаже,

чем рано руки опустить,

а если нас Господь закажет,

Он должен нас оповестить.

* * *

Ангелы, они же ангелицы,

голуби почтовые у Бога,

запросто умеют превратиться

в нищего у нашего порога.

* * *

Прошлый век обнажил нам немного

то, что смутно в сознании плавало:

стало трудно уверовать в Бога

и нельзя не уверовать в дьявола.

* * *

Хоть Бога я душой не принимаю,

однако в силу этого плебейства

с Него я и ответственность снимаю

за все многовековые злодейства.

* * *

Как бы мы Творца ни уважали,

мелкие земные головастики,

но в Его великие скрижали

многое закралось из фантастики.

* * *

Людей весьма скептически любя,

я думаю, что дело в малой малости:

нас Бог лепил подобием себя —

лишёнными сочувствия и жалости.

* * *

Увы, нам очень мало что понятно,

поэтому и вздохи льются вечно

про то, что мудрость Бога необъятна,

однако же весьма бесчеловечна.

* * *

Течёт за поколеньем поколение,

творя молитвословное холуйство,

а Бог не отвергает поклонение,

но втайне обожает богохульство.

* * *

Не имея к Богу доступа

и ввиду Его отсутствия

крайне глупо ждать от Господа

милосердного сочувствия.

* * *

По всем сегодняшним итогам

я нервом чувствую сердечным:

Господь ютится в том немногом,

что в нас осталось человечным.

* * *

Творец создал так много тварей,

своим потворствуя фантазиям,

что меркнет звёздный планетарий

перед земным разнообразием.

* * *

Про Еву и Адама помнить вечно

Творец нас очень строго обязал,

простив за это нам чистосердечно,

что мы произошли от обезьян.

* * *

Творец не лишён интереса,

глядит Он и думает: бля,

убойная сила прогресса

растёт на планете Земля.

* * *

Создатель выпьет рюмку лишнюю —

и струны щиплет мировые,

под эту музыку неслышную —

все наши пляски моровые.

* * *

Между рожденьем и кончиной,

в любой из жизни день и час

необходимо быть мужчиной,

Бог это очень ценит в нас.

* * *

Любимый у Творца эксперимент —

менять земной истории течение,

и лучший в этих играх инструмент —

общественное умопомрачение.

Дорога в рай

Краткое уведомление о шести последующих главах

С душой стеснённой и трепещущей приступаю я к теме, о которую веками истачивали перья самые разнообразные умы – от отцов церкви (и не одной) до святых отшельников, об этом размышлявших в часы отдыха от ловли акрид, которыми они питались. Все их рассуждения, правда, столь же для нас проблематичны, как само питание акридами. Это ведь очень мелкие и юркие кузнечики; некий дотошный энтомолог посчитал, что для их ловли в количестве, достаточном для пропитания, отшельник должен был тратить двадцать четыре часа в сутки – делается непонятным, откуда брал он время для молитв и размышлений. Тем не менее все эти люди очень много (и веками) думали о наших грешных душах, а точнее – о грехах, сопутствующих нашему земному прозябанию. Сегодня очень интересно поговорить о том, что же именно мы нарушаем, начиная с тех заповедей, что даны были еврейскому народу на горе Синай.

Самую первую – о признании лишь единого Бога и о поклонении исключительно Ему – я обсуждать не буду. И не только потому, что это мне не по уму и не по чину, но ещё и потому, что веру почитаю делом чисто личным и интимным. Из того, что вижу я вокруг, лишь наши ортодоксы настолько изобильно – всей своей одеждой – выставляют для всеобщего обозрения свои религиозные предпочтения. Не мне их обсуждать, хотя их очень жаль в жару. А ещё кто-то замечательно заметил, что такой заядлый вид наших ортодоксов – это очень веский аргумент в пользу существования Бога, ибо ни эволюция, ни естественный отбор такого сочинить не в силах. Словом, это мы пропустим, разве что почтительно заметив удивительную штуку: чем величественней достижения науки, тем более куце и неприкаянно выглядит крикливый атеизм.

Не произносить имя Господа всуе, то есть попусту, напрасно и походя, – завет забавный именно ввиду его напрасности: мы то и дело поминаем имя Бога безо всякой к этому необходимости и даже более того – не замечая, насколько машинально мы это делаем. В русском языке это отчасти произошло с весёлым именем Пушкина («А кто платить будет? Пушкин?»).

Соблюдение субботы, предназначенной исключительно для отдыха, – завет замечательный, и лично я в субботу ничего не делаю с тем бо́льшим удовольствием, что в этот день не чувствую вины за своё стабильное безделье, растянувшееся и на все другие дни недели. Тут как раз беда у людей, истово верующих, ибо еврею невыносимо трудно целый день прожить в предписанном кругу субботних разрешений и запретов, в силу чего именно религиозные евреи в этот день обманывают Бога ещё напористей и хитроумней, чем в другие дни. Так, нельзя, например, ехать в этот день. А если дела сложились так, что ты в субботу ещё едешь в поезде? Прикажете выходить? Конечно нет. Но жена приносит тазик с водой, вы опускаете в этот тазик ноги в ботинках, и всё в порядке, потому что плыть – можно. Нельзя ничего переносить из дома в дом. А как же жить? И несколько домов окутывают ниткой – теперь это одно помещение, и дела не будут прерываться. Ухищрениям такого рода нет числа, они описаны множеством свидетелей, участников и наблюдателей. Ибо чем выше, глуше и прочней стена любого запрета, тем изящнее и многочисленней просверленные в ней дыры и лазейки.

Почитание отца и матери – нужнейшее для человечества предписание, и, чтобы ничего не сказать лишнего, я предлагаю просто вспомнить каждому (и не расстраиваться, вспомнив), как мы в молодости относились к этому завету. О чём впоследствии, добавим к нашей чести, горько сожалели.

Следующим произнесено невыполнимое: не убий. А как же вся история человечества? И даже те из нас, кто этого не делал лично, столько соучаствовал (а Уголовный кодекс соучастие трактует как участие) во всём, что совершало его время, – уж лучше это упустить из обсуждения.

На горе Синай нам было сказано довольно кратко: не прелюбодействуй. О том, как это огорчило именно евреев, существует множество анекдотов. Но спустя столетия Сын Божий на горе Фавор полнее растолковал это печальное запретное предписание, сказавши так: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём». И мышеловка захлопнулась. Ибо представить себе мужчину, не смотревшего на женщин с вожделением, означает представить себе не мужчину, а женщину – да и те, бывает, смотрят на других феминок с вожделением.

Но вообще Нагорную проповедь я буду обсуждать мало, ибо призыв возлюбить ближнего своего исполнить я не мог настолько, что испытывал порою прямо противоположное чувство. Меня очень успокоил один мудрый мой приятель, вот какую мысль изрекший: «Возлюби ближнего своего, как он тебя, – и вы квиты».