Хосе Антонио Бальтазар - Счастливые слезы Марианны

• Название: Счастливые слезы Марианны
• Автор: Хосе Антонио Бальтазар
• Издательство: Дрофа
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-7107-0293-5

Дом Марианны и Луиса Альберто Сальватьерра — старая арена новых перипетий, происходящих вслед за событиями, показанными в известном мексиканском телесериале «Богатые тоже плачут».

В этом впервые публикуемом романе помимо старых героев появляются новые друзья и враги Марианны и Луиса Альберто.

Не только своим материальным благосостоянием, но и богатством своих душ делятся Марианна и Луис Альберто с теми, кто нуждается в их помощи и защите.

А рядом с ними набираются жизненного опыта Бето и ревнивая Марисабель...

---

Особенно беспокоило Себастьяна то, что Кики сбывает наркотики в школах, — за это власти карают сурово!

Кроме того, в последнее время он начал приторговывать также порнографическими открытками собственного производства.

Две недели назад Кики показал несколько таких открыток Себастьяну, нагло предложив купить их: довольно гнусные сюжеты, крупные планы промежностей, конечно, без лиц волосатого участника и совсем юной участницы примитивной фотографической оргии.

Себастьян послал Кики к дьяволу, сказав, что если вдруг захочет полюбоваться на голых девочек, то купит лучше «Плейбой» или «Пентхауз», а не эту дрянь.

Себастьяна больше всего насторожило то, что на следующий день Кики, указав на проходящую мимо скромную школьницу, глумливо похвастался, что на порноснимках снята именно она. На вопрос Себастьяна, кто исполнил роль соблазнителя, Кики загадочно устремил глаза к небу…

Нет, не нравилось все это Себастьяну. Он не был моралистом, но «загреметь» из-за идиота, который наверняка попадется и выложит в участке помимо своих также и совместные дела и аферы Себастьяна, — такая перспектива его никак не устраивала.

Глава 88

Луис Альберто избавил Бето от объяснений. Он обнял сына и рассказал ему о состоянии Чоле.

— Отец, я хочу как можно скорее ее увидеть!

— Врач сказал, что это сейчас может только усугубить ее состояние.

— Но хотя бы что-то купить ей!

— Она ни в чем не нуждается, — Луис Альберто улыбнулся. — И есть ангел-хранитель, который навещает ее. Вернее, ангелица…

— Не понимаю.

— Я же рассказал тебе о том, что на ее ненормальное состояние обратила внимание одна девушка. Это студентка-психолог Клаудия Сеа. У нее добрая душа, она навещает Чоле, приносит ей фрукты и цветы.

— Я хотел бы сделать то же самое…

— Видишь ли, только ее Чоле не боится. Доктор считает, что визиты Клаудии благотворно воздействуют на Чоле… И наше присутствие пока не обязательно.

— Неужели она мне не обрадуется?

— Каждый из нас напомнит ей о случившемся. Я ли это, ты или мама, в ее теперешнем состоянии мы являемся только раздражителями, а это для нее самое опасное.

— Ты видел эту девушку?

— Нет. Но я разговаривал с нею по телефону и пригласил ее к нам. — Луис Альберто расхохотался, назидательно подняв указательный палец. — Она проведет у нас анкетирование!

— Уж не «гуманистка» ли она?

— Вроде бы не «гуманистка». Она занимается проблемами народонаселения…

Луис Альберто оценил шутку Бето.

В последнее время на улицах не стало прохода от юнцов и девиц, пристающих к прохожим с требованием заполнить анкету с вопросами одного аргентинского, с позволения сказать, философа-«гуманиста» с явными замашками фюрера.

Его шумные появления на телеэкранах в окружении холеных полуграмотных соратников, пустопорожние рассуждения о гуманности и сами идеи, похожие на силос из различных философских работ, резко контрастировали с понятием человечности, требующей не словопрений, а реальной помощи голодным и униженным людям, которых немало в разных уголках земли. Этот словесный «силос» был явно рассчитан на приобретение голосов избирателей, которые продвинут еще одного демагога к власти. Жажда ее была написана у него на лице.

Увидев его как-то на экране в шумной толпе подобострастных почитателей, Луис Альберто вспомнил изречение его соотечественника, аргентинского поэта Антонио Поркья: «Сто человек — одна сотая часть человека…»

— Нет, она не «гуманистка»! — рассмеялся Луис Альберто. — Разве «гуманистка» проявила бы такое внимание к незнакомой старой женщине, сидящей в подземном переходе с ребенком на руках…

Две мысли не давали Бето покоя: Вивиан с ее угрозой сообщить отцу о его «грехе с Викторией» и шнурок от четок, которые Себастьян то ли забыл ему отдать, то ли умышленно оставил у себя.

Он позвонил Себастьяну.

— Себас, что за деньги ты мне подсунул?

— Не подсунул, а вернул. Хотел и остальные отдать, да ты за бутылку схватился… Я отдам…

Эта мысль понравилась Бето: вот и будет денежный запас на случай, если Вивиан станет тянуть из него новые деньги.

— Хорошо, — сказал он как можно более «мафиозным» голосом. — Ловлю тебя на слове! И вот что еще! Немедленно отдай шнурок от четок!

— Что орешь! Приходи в восемь к «Габриэле», я вынесу…

Присутствовавший при этом разговоре Кики навострил ухо: со слов Себастьяна он понял, что тот вынесет Бето оставшийся долг.

Его рука сжала в кармане кастет…

Глава 89

Настроение Марисабель все больше удручало Джоану. Ее переезд к ним не принес родителям ожидаемого счастья.

— Ничего, — успокаивал жену Карлос, — надо потерпеть, она привыкнет.

— Я понимаю! — отвечала Джоана со слезами на глазах. — Но пойми и ты, разве об этом я мечтала, когда нашла ее и долгие месяцы ждала, когда, наконец, смогу прижать ее к груди, как дочь!

Карлос отшутился:

— Мы с ней долго не виделись… Целую жизнь.

Своими переживаниями Джоана поделилась по телефону с Марианной.

— Понимаешь, дорогая, она ходит как в воду опущенная. Я никак не могу до нее достучаться. Уезжает на занятия, приезжает, поест, поспит, сидит у себя. Когда я вхожу, она хватает книгу и говорит, что на завтра много задали.

— А что Умберто?

— С Умберто мы покончили, — нервно засмеялась Джоана. — Нам его лысина не нравится. И еще, видите ли, он таращится на Викторию. А кроме того, понимаете ли, у него сестра лесбиянка!

— Джоана, ты сама знаешь, что для нашей девочки Умберто был всего лишь картой в игре с Бето… Ты упомянула Викторию?..

— Да, танцовщицу из «Габриэлы». Во время последнего похода туда Марисабель сделала вывод, что Виктория нравится как Умберто, так и его сестре. К тому же Марисабель взбрело в голову, что сестра Умберто и на нее заглядывается. Прибавить к этому, что и Умберто, и Бето, по ее мнению, отвернулись от нее… Она считает, что не может и никогда не будет пользоваться успехом у мужчин!

— Это наша-то красавица?!

— Марианна, не смейся! Меня это очень беспокоит!

— Может быть, еще раз пригласить доктора Смита?

— Знаешь, я неоднократно об этом думала. Но если ее снова начнет посещать психиатр, не вобьет ли она себе в голову, что у нее не все в порядке?

Как бы там ни было, женщины договорились как можно скорее вытащить Марисабель из дома.

Обеспокоил Джоану и разговор с преподавательницей танца — одной из двух преподававших в училище русских балерин-сестер, Катей.

— Джоана, — сказала ей при встрече Катя. — Что происходит с Марисабель? Она стала такой невнимательной на занятиях… Прости меня за вопрос, может быть, у вас какой-нибудь конфликт дома?

— Ах, Катя, конфликт простой, она снова поссорилась с Бето, и ссоре этой не видно конца…

— Это бывает с девушками, сами были молодыми!

Катя знала о неожиданных событиях в жизни молодых людей, которые в один прекрасный день «переменили» родителей, знала о взаимных симпатиях Бето и Марисабель. Она часто видела их вместе на стадионе — общей собственности училища Марисабель и школы Бето и любовалась сначала «братом и сестрой», а потом «женихом и невестой».

Марисабель души не чаяла в Кате, обворожительной тридцатилетней блондинке из Новосибирского театра, которая вместе с младшей сестрой Дарьей осталась в Мексике в суровые времена, когда подобные поступки были чреваты самыми неожиданными последствиями.

В те драматические для сестер дни Джоана приняла участие в их судьбе. Они входили в труппу молодых артистов балета России, сопровождавших министра культуры во время его визита в Мексику. Джоана была ответственной за репетиции. Она сразу подружилась с сестрами, уровень мастерства которых поразил ее и мог бы открыть им дорогу в любой серьезный театр на континенте.

Джоана живо интересовалась условиями жизни и заработками балерин в России и с удивлением узнала о мизерных окладах и полной зависимости от прихотей театральных и городских чиновников, слепо подчинявшихся указаниям столичной бюрократии.

Однажды она была свидетельницей паники, возникшей у руководства делегацией в связи с появлением «американских купцов» — менеджеров из США, которые прилетели в Мехико посмотреть на русский молодой балет.

Джоане передалось нервное напряжение, которое испытывали молодые артисты, она знала о судьбе Нуриева и Барышникова, и, когда однажды Катя осторожно заговорила с Джоаной о том, что они с Дарьей мечтают остаться, она уверила их, что, если это произойдет, они могут рассчитывать на ее советы и посильную помощь.

Сестры не вернулись в Россию. Джоану подкупило то, что они сделали это, так как были сиротами, и за их поступок некого будет дома наказывать. «Что за страна, — с печалью подумала тогда Джоана, обожавшая русское искусство. — С одной стороны, бесплатно обучает сирот балету, а с другой — преследует родителей-заложников, чьи дети хотят работать в других странах!..» Джоана устроила сестер вначале в труппу театра в Гвадалахаре, а затем в училище, где теперь занимается Марисабель.