Майкл Шелден - Черчилль. Молодой титан

• Название: Черчилль. Молодой титан
• Автор: Майкл Шелден
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-70568-9

Знаменитая книга американского историка Майкла Шелдена посвящена начальному этапу политической карьеры Уинстона Черчилля, признанного в Англии, согласно социологическим опросам, «самым великим британцем в истории». Хронологические рамки исследования охватывают период с 1901 г., когда молодой Черчилль стал членом палаты общин британского парламента, до его отставки с поста первого лорда адмиралтейства в 1915 г. Подробно освещая политическую деятельность Черчилля как парламентария и члена кабинета министров, автор большое внимание уделяет и его личной жизни — отношениям с родственниками, друзьями и, конечно, с любимыми им и любившими его женщинами.

Увлекательный рассказ о том, как Уинстон Черчилль начинал свой путь в большой политике на фоне драматических событий в Британии и Европе начала XX века, позволяет читателю больше узнать о чертах характера, гранях таланта и слабостях этого выдающегося человека, оставившего глубокий след не только в британской, но и в мировой истории.

---

«Я тори, — сказал Черчилль, — и в партии у меня столько же прав, как и у любого другого члена, во всяком случае, столько же прав, сколько и у людей из Бирмингема. И я не считаю нужным покидать свою партию из-за них».

Слова Уинстона звучали так, как они прозвучат, когда он станет премьер-министром в свои шестьдесят лет: «Я останусь верным партии и буду бороться с реакционерами до последнего вздоха. В этом у меня нет ни малейшего сомнения».

Доводы Черчилля были столь убедительны, что Бегби после окончания ушел от него в уверенности, — он только что разговаривал с самым многообещающим молодым человеком в Европе. «Думается, уже сейчас я могу смело сказать — Уинстон станет одной из величайших фигур в политической истории». Как сказал один из друзей Черчилля: «Если вы оцените его будущее, оглянувшись на его прошлое, то поймете, что каждая из ступенек пройденного — это очередной шаг к трону».

Только одно препятствие существовало в его дальнейшем продвижении, с точки зрения Бегби, — количество врагов, которое он нажил за свою короткую политическую карьеру. Черчилль бросал вызов самым влиятельным людям и тем самым оставался незащищенным от нападений со всех сторон. «Приходится признать, — писал Бегби, — что мистера Черчилля ненавидят очень многие в обществе».

В тот самый момент, когда его значение в политическом мире резко возросло, Уинстон снова влюбился. И объектом его страсти стала женщина еще более обаятельная и еще более недоступная, чем Памела. Это была Этель Барримор, — в двадцать лет юная актриса стала звездой Бродвея. Она часто бывала в Британии. Несколько лет подряд она проводила лето с друзьями в Лондоне или в уединенных местах за городом. Она подружилась с Миллисент Сазерленд, которая питала надежду сыграть вместе с Этель на сцене ведущую роль.

Благодаря Миллисент Уинстон и познакомился с молодой женщиной в 1902 году, когда, как писал репортер «Нью-Йорк Таймс», Этель приехала в Лондон.

Он уже видел ее на сцене в представлении, которое исполнялось только один раз, в бродвейском хите, комедии «Морской кавалерист капитан Джинкс». Как признавался позже Уинстон, он влюбился в нее, как только она вышла на сцену. Да, Этель производила огромное впечатление на мужчин. В платье с глубоким вырезом, с цветком и сверкающими украшениями, она выглядела неотразимой. Увидев ее в первый раз, опытный путешественник Арнольд Лэндор написал про нее так, словно встретил нечто диковинное, никогда прежде им не виданное: «восхитительное создание, с опасным выражением глаз, блестящими темными волосами и пленяющими манерами». Но Уинстона покорила не только ее внешность, но и голос, который он описывал как «мягкий, магнетический, соблазнительный».

Она появилась в Бленхейме и подружилась с Консуэло и Дженни. Следующее лето она провела во дворце как почетный гость Консуэло и часто виделась там с Уинстоном. Но, подобно Памеле, она оставалась неуловимой, переносясь в вихре светской жизни с одного приема на другой.

Всем хотелось встретиться с нею. По приглашению графини она бывала в замке Уорвик, посещала Асквита в их снятом на лето особняке в Шотландии, ужинала с лордом Роузбери, играла в бридж с Артуром Бальфуром, в Лондоне ее познакомили с известным денди, входившем в круг Оскара Уайлда, — Максом Бирбомом.

Как-то летним днем 1903 года Миллисент пригласила ее на ланч. Среди других приглашенных был Черчилль, брат Миллисент — лорд Рослин и американский писатель Генри Джеймс. «Милли совершила ошибку, — вспоминала Этель, — спросив у Джеймса, успел ли он утром прогуляться. «Да, — ответил он, — примерно на две с половиной страницы, не оставив промежутка для высказывания другим, без точек и запятых». Уинстон просто не мог вставить ни слова, чтобы привлечь внимание Этель.

Но когда она наконец заметила его, то ее заинтересовала его политическая деятельность. Она восхищалась хулиганами и их тактикой, которую она называла «необузданной». Театр политической жизни Британии привлекал ее, но она, похоже, была не в состоянии понять, с чем связаны «шум, буря и натиск» Черчилля, выступавшего против Чемберлена.

В письме Уинстону, отправленном из Нью-Йорка, она сообщала, видимо, в полной уверенности, что ему будет приятно узнать, что следит за политическими новостями из Британии. При этом стала хвалить совсем не того человека.

«Меня чрезвычайно интересуют те захватывающие вещи, что происходят в Англии, — восхищалась она. — Не могу не думать о том, что Джо — одна из наиболее ярких фигур нашего времени. И мне представляется речь Гладстона тоже очень знаменательной — это правда, что он имел успех?»

Для юной американки это было вполне простительно — считать, что раз Черчилль и Джо сидят на одних и тех же скамьях палаты общин в парламенте, значит, они должны идти рука об руку. Доводы Чемберлена по поводу «пошлины», которые он приводил в своей речи 6 октября 1903 года — столь длинные и запутанные, что, видимо, Этель сочла, — будет проще, если она просто назовет их «блестящими». Уинстон не мог отмахнуться от такой ошибки. Он готов был посвятить сколько угодно часов для того, чтобы разъяснить ей суть вопроса и направить на путь истинный. В любом случае, он с огромным нетерпением ждал ее следующего приезда.

В свойственной ей очаровательной манере, она дала ему понять, что встреча их будет чрезвычайно важной. Но… она очень занята — на Бродвее идет новая пьеса, в которой она выступает. Однако она будет очень и очень скучать по Англии. Правда, она высказывала надежду на то, что получит главную роль в пьесе, которая намечена на конец весны. И подбадривала Уинстона просьбой не забывать ее. «Пишите чаще, дорогой Уинстон», — приказывала Этель.

Последняя часть их переписки не сохранилась, но она была многословной и страстной, потому что к ее следующему приезду в Лондон он уже собирался сделать ей предложение.

VII. Отступление

Война между Черчиллем и Чемберленом достигла самого пика в начале 1904 года. Генеральное сражение состоялось в четверг, в конце марта. Оппозиция потребовала от правительства устроить выборы, чтобы страна могла сказать свое слово по поводу свободной торговли. Настроенный самым критическим образом, Ллойд-Джордж доказывал: из-за того, что партия консерваторов никак не может решить вопрос с протекционизмом, это оттягивает решение и других насущных вопросов. И народ сам должен сделать выбор.

Глядя прямо на Бальфура, он насмешливо спросил, почему тот отказывается прояснить свою позицию и открыто высказаться, в какую сторону он склоняется. Премьер-министр, продолжал он, делает вид, что вся страна следует его примеру.

И тут со скамьи поднялся Черчилль. Глава кабинета понял, что сейчас тот, кто должен выступать на его стороне, тоже выскажется против. Как описывали репортеры, «лицо его исказилось от гнева». В этот момент премьер-министр, видимо, решил, что с него хватит! С несвойственной ему торопливостью, даже не оглянувшись, он покинул кабинет.

А затем произошло нечто невероятное — другие министры один за другим поднялись и вышли следом за своим начальником. За ними потянулись и заднескамеечники. Известный денди из партии тори, Уильям Бердетт-Коуттс, замедлил шаг и остановился в дверях, глядя на всех с настолько высокомерным видом, что оставшиеся разразились гневными возгласами. Только после этого он ушел. За несколько минут скамьи, на которых восседали члены правительства, опустели. Осталась только та часть представителей, которые выступали за свободную торговлю, и Уинстон, который все еще продолжал стоять, не понимая, как члены партии, к которой он принадлежал, могли так поступить. Тем не менее, он закончил свою речь, не щадя премьер-министра. Он был даже беспощаднее, чем Ллойд-Джордж. «Пришло время, — сказал он, обратившись к тем, кто остался сидеть, — когда страна должна наконец избавиться от уклончивой политики, люди имеют право знать, что представители власти думают на самом деле, и как они соблюдают важнейшие политические принципы».

Бальфура, покинувшего зал во время дебатов и тем самым нарушившего традиции парламента, осудили за этот поступок. Но в свойственной ему манере он не желал признать себя виноватым, утверждая, что это было вызвано необходимостью, — его пригласил к себе канцлер казначейства, и он не собирался наносить оскорбление Черчиллю. Мало кто всерьез принял его попытку оправдаться. Одна из газет описывала уход премьер-министра скорее как побег школьника с урока, как демонстрацию слабости. «Спектейтор» утверждал, что подобного рода протест — попытка унизить мистера Черчилля, и упрекал представителей партии тори за то, что они отказываются вести честную игру с человеком, который «проявил храбрость и незаурядность».

Вместо того чтобы обвинить Чемберлена, — ведь раскол в партии произошел из-за его раздутых имперских планов, — Бальфур и другие сподвижники предпочли свалить все на Черчилля, а судьбу свободной торговли предоставить ее собственной судьбе. Конечно, Уинстон был упрям, но и Джо не уступал ему в этом. Хотя на самом деле требовалось не так уж много, чтобы приспособить взгляды Уинстона к взглядам партии и дать ему хотя бы возможность и некоторый стимул для этого. Тем более, что партии тори нужен был такой энергичный молодой боец, который не боится задавать неудобные вопросы. Но Бальфур был нерешителен, а Чемберлен нетерпим. Оба не дали себе труда задуматься, как наилучшим образом использовать таланты Черчилля. А он, в свою очередь, ясно понял, что не сможет оставаться в партии, пока эти двое возглавляют ее. Они создали невыносимую ситуацию: с одной стороны, позиции Джо все еще оставались сильными, его нельзя было просто проигнорировать, а с другой стороны, его доводы не были настолько сильны, чтобы он мог победить. Бальфур был наделен властью, но предпочитал увиливать вместо того, чтобы сделать выбор.