Георгий Гуревич - Приглашение в зенит (авторский сборник)

• Название: Приглашение в зенит (авторский сборник)
• Автор: Георгий Гуревич
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-017277-X

Преданный рыцарь Ее Величества Фантастики — так с полным правом можно назвать Георгия Иосифовича Гуревича, человека, отдавшего служению отечественной научной фантастике пятьдесят лет жизни. Пятьдесят лет, за которые он опубликовал двадцать шесть книг, названия самых известных из которых — начиная с дебютной повести “Человек-ракета” — известны ВСЕМ настоящим ценителям отечественной научной фантастики.

Романы “Рождение шестого океана” — и “Мы — из Солнечной системы”…

Сборники рассказов и повестей “Месторождение времени”, “Нелинейная фантастика”, “Только обгон”, но прежде всего, конечно, — роман “В Зените”.

---

Люди религиозные поверили Тэю сразу и безоговорочно. Проповедники во всех церквах объясняли, что чудо пещеры Фей давным–давно предсказано и описано в священных книгах, что это всего лишь новое проявление всемогущества божьего. В книгах сказано, что есть на небе рай, где награждаются праведники. Вот и нашелся вход в рай. Впереди еще и не такие чудеса. Сомнений у проповедников не было и доказательств тоже. У религии вообще с доказательствами туго, там больше бьют на доверие. Любое свидетельство, самое неосновательное, в цене. Было видение во сне — и то хорошо. А тут рассказ живого свидетеля, современника, да еще звездолетчика.

Впрочем, и среди атеистов было не так много скептиков. Понимаете, очень уж хотелось поверить Тэю. Заманчиво было думать, что мечты исполняются где‑то. Хотелось верить — и верилось. Джэй — старая лисица — понял это из первых. Пока там в сенате спорили, отпускать ли средства или не отпускать на новую экспедицию, Джэй основал акционерное общество на паях под названием “Благочестивые паломники” и объявил, что каждый пайщик сможет попользоваться дарами фей, минералов или божьих ангелов — дарами пещеры, короче говоря.

Естественно, никакой флот не мог бы поднять всех желающих. Поэтому в уставе было записано, что пайщики имеют право заказать феям что угодно на сумму своего вклада. Акции же были дешевые, доступные каждому, и оплачивать их можно было не только деньгами, но и материалами и своим трудом. Даже такое правило было введено, либеральное: деньги считаются из расчета один к одному, материалы — по двойной цене, а труд — по пятикратной. Вот и потянулись к Джэю толпами бездомные безденежные голоштанники, все, кто мог предложить только руки и спину. И среди тысяч и тысяч записались в пайщики Пэй, Рэй, Юэй — вся наша компания. Записались и практически бросили учебу даже. Очень уж хотелось наработать побольше трудовых акций. Тем более что наш труд ценился высоко. Мы были студентами старшего курса в инженерно–космическом, почти инженерами, и работали на Джэя инженерами. В результате очутились в первой сотне акционеров. А первый десяток по уставу мог рассчитывать на место в ракете. Одно время мне казалось, что я вот–вот дотяну до первой десятки: мой пай был семнадцатым. Я уже ходил по комиссионным, присматривал шубку с седым ворсом. Но потом меня и всех нас обогнал Рэй. Тут особое обстоятельство сыграло роль: Рэй водил грузоле–ты в космос, на монтажную базу, и в пути свел знакомство с Джэттой, единственной дочерью старика Джэя. А наш Рэй парень не промах. В общем, посовещавшись, мы все перевели свои паи на Рэя, сложились и обеспечили нашему представителю место в ракете.

Три дня назад Рэй простился с нами, улетел на последнем грузоле–те, на том, что увозил заказы пайщиков. Я сам видел эти списки — громаднейшие фолианты с графами: фамилия, размер пая, заказ, заказ, заказ… На каждого пайщика строка, иногда две, иногда целая страница, всего около миллиона страниц. И вот ушла в космос эта библиотека, энциклопедия затаенных желаний, тайных и явных надежд. Ушла, стала звездой на дневном небе. А миллионы уповающих провожали ее миллионами вздохов, мои товарищи в том числе. Вздыхали, но думали: “Там Рэй, наш собственный делегат. Мечты в надежных руках”.

И вдруг этот делегат вбегает в скверик, растрепанный, бледный, с красными пятнами на щеках.

— Ребята, нас продали!

И протягивает скомканное письмо.

“Дорогой мой, ненаглядный, любимый, радость моей жизни!

Прощай навеки, прощай навсегда–навсегда!

Я обливаюсь слезами, не соображаю ничего, еле вижу буквы, прости за мои каракули. Все произошло так неожиданно. Час назад я ничего не знала, приехала на проводы… И вдруг папа объявил, что я лечу, а ты не летишь, что он внес за меня пай в пять раз больше твоего… И мы не увидимся никогда–никогда!

Конечно, у папы все давным–давно было рассчитано, предусмотрено и подготовлено. Папа умница, он величайший комбинатор мира, только о сердце дочери ему некогда подумать. Папа купил у Тэя право один–единственный раз посмотреть пленку, убедился, что все про пещеру абсолютная правда, и решил сделать ставку на фей. И еще папа заплатил Тэю в три раза больше, чтобы он никому–никому не показывал свои фильмы. Заплатил, но такие расходы всегда оправдываются. Другие сомневались и жмотничали, а папа один играл наверняка. Он вложил все свои миллионы в фей, оказался выше всех других пайщиков в сорок раз, и он один мог назначить весь экипаж, всех пассажиров. И он вписал маму и меня, и генерала Цэя, и еще трех майоров для охраны, и жену геолога, и жену физика, и жену штурмана, и семьи инженеров, чтобы все служащие всегда и везде стояли за папу. А семьи брать надо, потому что мы не вернемся. Папа говорит, что он не извозчик и не Сайта Клаус. Его амбиция не в том, чтобы возить подарочки нищим — шесть лет туда, шесть лет обратно, — тратить на это свои последние годы. Папа говорит, что остаток жизни он хочет прожить в свое удовольствие, а не мотаться по космосу туда и обратно. А я ужасно рыдала и просила взять тебя тоже. Но папа очень сердился, топал ногами и кричал, что я дура, сама не понимаю своего счастья, что он выдаст меня замуж за солидного и богатого человека, такого, как генерал Цэй, я еще благодарить его буду. Но я ни за что, ни за что не стану женой этого плечистого солдафона, я люблю тебя и только тебя, мой кудрявый, ясноглазый. Те наши святые часы в рубке — это счастье всей моей жизни. И я плачу, думая о тебе, и целую тебя тысячу раз, и целую каждую букву этого письма, которое будут держать твои сильные руки. Я так хочу к тебе, хотя бы проститься с тобой, но папа меня не пускает. Говорит, что нипочем теперь не пустит, когда я знаю его тайну. Но я все равно перехитрила его, я попросила прислать мою горничную с платьями, а на самом деле я отдам ей все платья, чтобы она передала тебе это письмо. Не знаю, на что я надеюсь, просто я люблю, люблю, люблю и хочу быть твоей, только твоей и ничьей больше. Прощай, мой любимый, славный. Помни обо мне хоть немножечко.

Твоя маленькая Джэтта”.

— Все‑таки это не настоящая любовь, — сказала толстушка Сэтта. — Если бы она любила всерьез, нашла бы способ убежать.

А мы, остальные, думали не про любовь. Подлость потрясала нас, неизмеримая гнусность, жившая рядом с нами. Нет справедливости на этом свете. Остро нужен, просто необходим был нам, безбожникам, бог, чтобы громом поразить Джэя — эту мразь в образе йийита.

— Своими руками разорвал бы! — сказал Сэй Большой, тот, что работал в партере, брата своего держал на вытянутых руках.

А Сэй Маленький только зубами скрежетал, думая об украденном спортзале.

— Что делать будем? — спросил Пэй, глядя на меня.

Библиотека его развеялась в небе, мудрость древних еще не была впитана, а в житейских делах Пэй полагался на меня.

Я и сам не знал, что делать. Я только жалел бедняков, которые отдали свои последние гроши и последние силы, чтобы записать надежду в бесполезные книги пожеланий.

— Может быть, я зря разболтал вам, ребята? Может быть, надо скрыть письмо? — сказал Рэй неожиданно. — Пусть люди надеются! Пусть хотя бы радуются, надеясь! Ведь сделать‑то ничего нельзя. У Джэя единственный звездолет, новейший, лучший, его не догонишь.

— Лгать, обманывать, сеять напрасные надежды? Чем же это лучше религии, Рэй?

— Но какой толк, Гэй, от твоей горькой правды?

— А нельзя ли догнать их на ракете Тэя, ребята?

Это Гэтта спросила. Пока мужчины сетовали и разглагольствовали о принципах, девушка искала выход.

Возражения посыпались градом: у Тэя старая галоша, мощность ее ничтожна — сто граммов фотонов в секунду, у “Благочестивых паломников” — килограмм в секунду. И новенькое оборудование, и аппараты, и лучшие специалисты, и они уже в пути, набирают скорость, у них форы несколько месяцев.

Но другого звездолета не было на планете Йийит. У ракеты Тэя двигатель маломощный, но зато и масса малая, ускорение получается примерно одинаковым. Если нет новейшего оборудования, можно обойтись старым. Специалисты? Мы сами специалисты. Фора? Нагоним. Неужели дадим уйти преступнику?

А главное, стояла перед глазами у меня очередь: видел я этих старушек, робких женщин в стираных платьях, старательно и благоговейно вписывающих свои пожелания в книги напрасных надежд.

— Ребята, надо разбиться в лепешку, — сказал я. — Разбиться, но обогнать “Паломников”, прибыть к феям раньше. Для такого дела жизни не жалко.

— И мне, — сказала Гэтта.

— И мне, — присоединился Сэй Большой. — Жизни не жалко, чтобы раздавить этих идиотов, на части их разорвать.

— И мне… чтобы опередить их, — сказал Рэй.

— Ребята, давайте дадим клятву. Пусть это звучит напыщенно, но поклянемся не думать о себе, о дипломе, о личных делах, о любви, пока справедливость не будет восстановлена.

— Клянемся!