Ольга Ларионова - Чакра Кентавра (трилогия)

• Название: Чакра Кентавра (трилогия)
• Автор: Ольга Ларионова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-008651-2

Ольга Ларионова — автор потрясающего “Леопарда с вершины Килиманджаро”, поэтично-прозаичных “Сказки королей” и “Сонаты моря” — и множества других романов, повестей и рассказов, давно уже составляющих классику отечественной фантастической прозы.

Перед вами — великолепная трилогия Ларионовой “Чакра Кентавра”.

Трилогия, которая должна была стать всего лишь пародией на “космические оперы” — а стала вместо этого самой, возможно, поэтичной и красивой сагой за всю историю российской фантастики…

Это — легенда о странной и прекрасной планете Джаспер. О планете гордых лордов, бьющихся на мечах — и посылающих космические корабли к дальним мирам чужих звезд О планете, где грядущее читают в магических картах, а роботов зовут сервами. О планете, где на королевских турнирах сражаются лазерными дезинторами, собирают рыцарские отряды для космических путешествий — и свято блюдут древний Договор с мудрыми птицами-крэгами Ибо без зрения крэга всякий человек этой планеты — слеп Ибо лишь глазами крэгов видят обитатели Джаспера окружающий их мир Вот только — что они видят?..

Содержание:

Чакра Кентавра (Эскиз композиции № 413), стр. 5-128

Делла-Уэлла (Странствие королевы), стр. 129-378

Евангелие от Крэга (Симфония похорон-I), стр. 379-760

---

— Пустыня? — переспросили сразу несколько голосов.

— Пустынь. Место отдохновения духов полуночи, — ворчливо пояснил шаман. — Зачарованный сад, куда не смеет ступить ни одна йога.

— Ага, — сказала Таира, — ботанический сад, вход по спецприглашениям. Но за садом ведь надо ухаживать? Или это делают безногие?

— У тебя в голове вместо мозга — шустрый зверек, — неодобрительно заметил явно компетентный в области анатомии рыцарь. — За садом смотрит Вековая Чернавка.

— Тоже из злыдней? — снова не удержалась девушка.

— Почему — тоже? Анделисы суть духи добра, последняя надежда страждущих и дарители сладостного успокоения безнадежным. Как был бы страшен последний отрезок жизни, если бы не упование на благость анделисов? Разве в твоем мире, дитя, конец жизни не озарен светлым чаяньем?

— Химиотерапией он озарен, но ваша цивилизация до этого не дошла. Вернемся к Чернавке. Это что, жрица?

— Фу, как не стыдно, дитя! Вековая Чернавка вкушает лишь ту малую толику пищи, которая необходима для поддержания сил. Готовится к тому часу, когда ее оставят одну. Надолго ведь не напасешься…

Джасперяне переглянулись: если с приближением холодов эти варвары откочевывали в более теплые места и бросали на произвол судьбы несчастную женщину, то у нее был мотив для похищения ребенка хотя бы в качестве выкупа за свою жизнь.

— Укажи, где этот сад! — тоном, не допускающим возражений, повелела принцесса.

— Это нетрудно сделать, — пожал плечами рыцарь. — Иди так, чтобы солнце светило тебе в правое ухо, пересеки Большую Дорогу Света, пройди весь город, и очутишься в поле ореховых пней. Тропинка, по которой ходит за провизией Вековая Чернавка, не широка, но протоптана основательно, не ошибешься.

— Разве ты откажешься сопровождать меня?

— К Анделисовой Пустыни? Но это — нарушение моего обета…

— Ты забыла, безжалостная повелительница, что отец рыцаря Лроногирэхихауда заключен в княжескую темницу, и он вынужден был надеть Травяной Плащ, как символ своего обета, потому что это — единственная плата за прокорм узника. Если нарушить обет, то клеть заваливают сеном, и заключенный умирает без еды, питья и анделиса.

— Делов‑то! — вмешалась, как всегда, Таира. — Попроси наших мальчиков, и они твоего папу в два счета откуда хочешь вытащат. Не проблема.

— Рыцарь, — торжественно проговорила мона Сэниа. — Если ты поможешь мне найти сына…

— Ой, только не надо торговать добром за добро! — бесцеремонно оборвала ее девушка. — Помоги, и все.

Рыцарь впервые посмотрел на нее с уважением.

— Моя младшая сестра права, — сделав над собой усилие, проговорила мона Сэниа. — Я даю тебе королевское слово, что приложу все усилия к тому, чтобы твой отец уже к утру был свободен — и ты, соответственно, тоже.

Глаза рыцаря под стрельчатыми густыми ресницами, ложащимися такой иссиня–черной тенью на серые щеки, что это невольно воскрешало в памяти что‑то траурное, вроде кипарисовых ветвей на пепелище, — эти глаза как‑то странно вспыхнули и погасли.

— Благодарю тебя, царственная гостья, но мой отец стар, и он не проживет и половины этого срока.

Мона Сэниа и Таира недоуменно переглянулись.

— Знаешь что, — предположила девушка, — наверное, он тебя не так понял. Я уже давно заметила, что у них тут “утро” и “весна” обозначаются одним словом.

— Летим! — приказала принцесса, не тратя больше ни секунды на объяснения. — В любом случае после Анделисовой Пустыни — твой отец.

Тихриане с некоторой опаской забрались в “девятиглавый дом”, и, пока они осматривались, корабль уже завис над дорогой.

— Куда теперь? — спросила мона Сэниа, глядя сквозь прозрачный пол.

— Ищи черное кольцо негорючих сосен, за ним будет красная полоса пятилистника медового, внутри — водяное кольцо; только всего этого ты из‑за сосен не разглядишь. — Сибилло и не предполагал, что они находятся на значительной высоте, откуда все это была видно как на ладони.

— Вон, южнее, — негромко подсказав Скюз. — Садимся с внешней стороны?

— Естественно.

Приземления тихриане тоже не ощутили, и, когда круглая дыра люка разверзлась перед ними, они едва не потеряли дар речи, увидав перед собой стену кольчатых стволов и где‑то за ними — непроходимо частый краснолистный кустарник.

Спрыгнув на утоптанную почву, они увидели город вдалеке, окутанный преддождевым туманом.

— Ну, дела… — сибилло прямо‑таки обвис, став ниже ростом. — Вы и анделисов не опасаетесь?

— Встретимся — увидим, — коротко бросила принцесса. — Кстати, как они выглядят?

Шаман замялся — то ли стыдился своею незнания, то ли, как уже за ним замечалось, придерживал информацию.

— Те, которых они излечивают и обратно в мир выпускают, говорят, что у них два рукава, — неуверенно проговорил Лронг. — Накрывают красным — возвращают силы молодые, самые счастливые минуты, всю сладость жизни в одном глотке воздуха… А уж не поможет — укрывают черным рукавом, и страдалец из мук и сожаления уходит в полуночный край. Кроме этого, никто ничего ни разу и не вспомнил. Ни разу. За все времена.

— Так. Два рукава, — подытожила принцесса. — А Чернавка?

— Ну, эту на рынке встречали. В черном с красной оторочкой, маска на лице углем чернена. У здешней вроде горбик.

— Нет у нее горба, — возразил рыцарь, — это ее печаль пригибает. Жизнь была сладкая, ни трудов особых, ни дорог, сиди в своей Пустыни да орешки щелкай, благо па базаре все даром дают и ни о чем не спрашивают.

— Даже об анделисах? Она ведь их должна видеть по должности.

— Вот потому‑то Вечной Чернавке нельзя задавать ни одного вопроса. Даже если она помирать станет. Закон. И войти к ней нельзя.

— Ну, мы пришли сюда именно за этим, — сухо возразила мона Сэниа. — Флейж — налево, Скюз — направо, обойти сад кругом. Может быть, Чернавка гуляет…

— И я! — подскочила Таира, уже успевшая натянуть штаны и сапоги. — Ноги затекают, ну честное слово…

— Ступай со Скюзом. Но бесшумно.

Они двинулись в обход сада, если только так можно было назвать кольцо пирамидальных сосен с кольчатыми бамбуковыми стволами. Они росли так часто, что между ними не пролез бы и вездесущий гуки–куки.

— Тропинка, — прошептала Таира. — А вот и воротца. Заглянем?

— У меня приказ… — юноша смотрел на нее влюбленными глазами, как, впрочем, почти все дружинники, но пока еще слово командора было сильнее каприза огненнокудрой чаровницы.

— Клянусь всеми побрякушками Джаспера, — девушка для большей убедительности схватилась за амулет с серебряными пылинками, — ты просто трусишь!

— Таира! — он перехватил ее руку — и в этот миг флакон отделился от резной втулочки, которая осталась на шнурке.

Серебристая пыль вылетела, стремительно увеличиваясь в объеме, снежным вихрем закрутилась вокруг девушки, превращаясь в маленький искрящийся смерч, и так же бесшумно растворилась, исчезая.

Но и девушки, стоявшей на тропинке, тоже не было.

— Комарье, что ли, в глазах мельтешит?

Ее голос прозвучал совсем рядом, может быть, слегка скрадываемый едва уловимым шелестом.

— Я не вижу тебя… — ошеломленно прошептал Скюз.

— Да ты что? Протяни руку — вот же я!

— Ты невидима!

— Я же сама себя вижу. Это, наверное, у тебя что‑то с глазами, от переутомления. Дай‑ка руку.

Он неуверенно протянул руку и наткнулся на холодную, покалывающую щетинку.

— Странно, — уже совсем другим голосом проговорила девушка, — между нами точно стенка, и ледяные иголочки колются…

Из‑за деревьев показался запыхавшийся Флейж.

— А где наш рыжий чертенок? — спросил он, приближаясь и останавливаясь по другую сторону тропинки. Скюз только пожал плечами и продолжал оторопело глядеть на полуоткрытые воротца.

— Руки по швам, джентльмены, и не двигаться до моего возвращения, — раздался оттуда такой знакомый голос — Шевельнетесь — худо будет. Я теперь тоже сибилло!

Камешек на тропинке подпрыгнул и откатился в сторону. Шагов слышно не было.

Некоторое время они молчали, застыв по обе стороны от входа, как статуи Гога и Магога.

— Надо сообщить принцессе, — прошептал наконец Флейж. — Это что‑то новенькое…

— Подождем, — еще тише отозвался Скюз. — Если она действительно невидимка, то лучшего для разведки не придумаешь.

— Что значит — действительно? Мы же оба ее не видели.

— Чернавка могла наслать на нас чары. Хотя… ты‑то у меня перед глазами, как столб. Даже не просвечиваешь.

— Ну, слава древним богам, значит, хоть ты‑то здоров!

Они перебрасывались словами через узенькую тропинку, напрягаясь все больше и больше от одной и той же мысли: если там что‑нибудь случится, то как помочь невидимке? Но сразу за воротами начиналась плотная кустарниковая преграда, так что в середину Пустыни прямого хода не было. Не исключено, что там еще и маленький лабиринт.