Ольга Ларионова - Чакра Кентавра (трилогия)

• Название: Чакра Кентавра (трилогия)
• Автор: Ольга Ларионова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-008651-2

Ольга Ларионова — автор потрясающего “Леопарда с вершины Килиманджаро”, поэтично-прозаичных “Сказки королей” и “Сонаты моря” — и множества других романов, повестей и рассказов, давно уже составляющих классику отечественной фантастической прозы.

Перед вами — великолепная трилогия Ларионовой “Чакра Кентавра”.

Трилогия, которая должна была стать всего лишь пародией на “космические оперы” — а стала вместо этого самой, возможно, поэтичной и красивой сагой за всю историю российской фантастики…

Это — легенда о странной и прекрасной планете Джаспер. О планете гордых лордов, бьющихся на мечах — и посылающих космические корабли к дальним мирам чужих звезд О планете, где грядущее читают в магических картах, а роботов зовут сервами. О планете, где на королевских турнирах сражаются лазерными дезинторами, собирают рыцарские отряды для космических путешествий — и свято блюдут древний Договор с мудрыми птицами-крэгами Ибо без зрения крэга всякий человек этой планеты — слеп Ибо лишь глазами крэгов видят обитатели Джаспера окружающий их мир Вот только — что они видят?..

Содержание:

Чакра Кентавра (Эскиз композиции № 413), стр. 5-128

Делла-Уэлла (Странствие королевы), стр. 129-378

Евангелие от Крэга (Симфония похорон-I), стр. 379-760

---

— Да какой такой цели? Сэнни только хотела вернуть своего сына, и все. Если бы у вас отняли единственного ребенка, вы бы еще не так взбеленились.

— У каждого своя цель, — покачал головой Рахихорд. — У одних это — власть, у других — страсть к завоеваниям, у немногих — любовь… Да, такого желают не только проклятые. Но тот, кто отмечен поцелуем анделиса, жесток и неудержим, как кипящая лава, что извергается из огненных гор, негасимых даже в краю мрака и льда. Они безжалостны… Скажи, светлячок, а почему ты здесь, среди могучих воинов? Разве не пристало тебе пребывать в караване твоих родных? Ты — еще дитя, и бесчеловечно удерживать тебя на смертельно опасной тропе…

— Ха, меня бы удержали1 Да я сама попросилась сюда, ну, не на Тихри, а на корабль. Чтобы оберегать их вместе с Гуен. А потом и речи не могло быть о том, чтобы я вернулась, — ведь какой‑то там голос изрек, что мы вместе — понимаете, вместе! — должны заслужить, чтобы Ю–Юшепьку отдали. Так что Сэнни меня вовсе не удерживала, она только думала о своем сыне…

— А она подумала о твоем отце? — сурово спросил Рахихорд.

— Ну я же ему написала, что все в порядке… А теперь я одна должна что‑то делать, только вот ума не приложу что. И проклятие кончилось, если только оно было.

— Не кончилось, — сказал Лронг, точно камень уронил. — Кто‑то из ваших воинов… Скажи, сибилло, проклятие анделиса может передаться другому?

— Сибилло о таком не слыхало…

— Не слыхало, не слыхало… Память у тебя отбило, трухлявый пень! — рявкнул на него старый рыцарь. — И довольно об этом. Нечего путать дитя в наши заботы. Забудь обо всем, что слышала, светлячок.

— Я уже не дитя. Мне нужно знать, что нам угрожает.

— Нет, светлячок, — проговорил Рахихорд с отеческой нежностью. — Ты лучезарна и любима. Твое дело — светить нам, а не сражаться с духами зла…

Таира почувствовала, как натягивается кожа у нее на скулах.

— Рыцарь Рахихорд, — она выговаривала каждое слово медленно, почти по слогам, — я, властительница этой дороги, приказываю тебе говорить!

Она опустила руку за вырез платья и достала пригревшуюся там голубую звезду.

Девушка и глазом моргнуть не успела, как все трое уже были перед ней на коленях. Она, разумеется, ожидала какой‑то реакции на свое сообщение, но чтобы так восторженно и так подобострастно… Ей стало не по себе. Она и всего‑то хотела, чтобы к ней перестали относиться как к сопливой девчонке.

— Довольно, встаньте, — повелела она и разозлилась окончательно, поймав себя на онегинской цитате. — То есть сядьте где стоите. И теперь вы забудете о том, что я вам сказала. Воины этого корабля потеряли свою принцессу, своего командора… Не годится объявлять им сейчас о том, что я приобрела новый титул, столь высокий в вашей стране.

Оба рыцаря подняли на нее глаза с безмерным уважением. Ну хоть чего‑то она добилась. Только сибилло ничегошеньки не понял и хлопал сивыми ресницами.

— А теперь расскажите мне о том, что произошло, только коротко. Там, — она кивнула на пожарище, одновременно убирая под платье знак своей власти, — делать больше нечего. Сейчас все начнут возвращаться.

— Слушаюсь, сиятельная властительница… — начал было Рахихорд.

— Я же просила — без церемоний!

— Я не могу сказать, как мы очутились во дворе Пятилучья. Тебе это ведомо лучше меня. Красоты великого города восхитили всех, так что и воины твои, и мой сын с сибиллой переходили из одной малой каморы в другую, обозревая дивный вид…

— Короче, — попросила Таира.

— Я на какое‑то время остался тут один. И вдруг появился воин с закрытым лицом. Он сорвал с меня амулет, подаренный принцессой, шагнул прочь — и исчез. Я некоторое время размышлял, стоит ли сообщать кому‑нибудь о приключившемся, но тут поднялась тревога. Я слышал топот, звон оружия, а потом все стихло — мы остались на корабле одни…

— А потом — запах дыма, — подсказал Лронг. Таира кивнула ему, и он продолжал: — Я нашел одну дверь открытой и выбрался на широкий двор. Город уже занялся в нескольких местах, и стражники с факелами мчались; по галереям. Кое–где сновали феи, собирая людей и уводя их за собой. И вдруг что‑то круглое упало сверху и покатилось по брусчатке двора. Это была голова. Без ушей и без носа. Я посмотрел наверх — в надлестничной лоджии кипела схватка, один здешний вони против десятка дворцовых стражников, и столько же было им уже повержено. Я схватил чей‑то меч и бросился ему на помощь, но не пробежал и половины лестницы, как он оглянулся, увидел меня — и исчез.

— Ну и что? — не поняла девушка.

— Когда я поднялся до лоджии, там уже никого не было в живых. И — клянусь утренним солнцем! — это не был бой. Это была зверская резня и такое издевательство над трупами, что потом никто не мог бы быть воскрешен анделисами… Ни один тихрианин не совершил бы подобного. Счастье того, кто не видел…

— Я видела, — упавшим голосом отозвалась Таира. — Я видела то же самое.

— Сейчас он вместе со всеми вернется сюда, — закончил за сына Рахихорд, — неотличимый от остальных, неудержимо стремящийся к какой‑то неведомой нам цели, и его не остановит ни честь, ни совесть, ни любимая женщина, ни лучший друг.

— Ну, с любимыми женщинами здесь не густо, а вот чтобы друг… — Она запнулась и похолодела. Лучший друг. Пылкий, безрассудный Флейж, самодовольный красавец с изумрудно–оранжевым обручем на лбу, — лучший друг ее Скюза. Если все это натворил Флейж, то Скюз первым станет на его пути.

— Молчите, — приказала она, — молчите, пока мы точно не удостоверимся и… Постойте‑ка! Ты говорил, сибилло, что за свою долгую жизнь не раз встречал одержимых проклятием. Так неужели никто не попытался найти противоядия?

— Было, было… Но только ни разу сибилло не слышало, чтобы кто‑то был спасен. В Солнечной Книге Заклятий сказано об этом так туманно…

— Ладно, ты говори, что там сказано, а мы уж сами разберемся в этом заклятошном тумане!

— Это было так давно, когда один ил великих князей соблаговолил прочитать сибилле все заклинания. Сибилло уже не помнит и восьмой части…

— Ну хоть самое начало! — умоляла она.

Сибилло качался, сидя на пятках и выщипывая волоски из своей облезлой пелерины.

— А где книга‑то? — встряхнул его Рахихорд.

— Где ж ей быть — в огне, вестимо… Нет, ни строчечки… Ни буковки…

Его узкие слезящиеся глазки глядели на девушку с таким раболепным страхом, что она не выдержала и отвернулась.

— Мы его найдем, — сказала она твердо. — Во–первых, у него амулет. Во–вторых, можно на девяносто пять процентов предположить, чего он будет добиваться — власти. На корабле нет командора. Тот, кто захочет…

— Разве это власть… — задумчиво, как бы про себя проговорил Рахихорд.

— С малого начинают, — отпарировала Таира.

— Или он исчезнет в поисках равной себе, тянет ведь их, они нутром чуют! — Шаман обрадовался возможности хоть в чем‑то проявить свою осведомленность и, стало быть, полезность.

Девушка вдруг замерла, вглядываясь в массивную стройность ступенчатой башни, расписанной красно–зелеными полудетскими картинками. Четко вырисовываясь на фоне горящего города, она возвышалась даже над клубами жирного, тяжелого дыма, как символ нерушимости и нетленности. И так же неискоренимо в ее памяти было каждое слово, произнесенное Оцмаром. “Зачем ты здесь, равная мне? — обратился он к моне Сэниа вместо приветствия, и голос его был страшен. — Чтобы напомнить мне, кто я?”

— Он признал ее равной себе с первого взгляда… — проговорила она очень тихо, как бы про себя, но все поняли, о ком речь. — Но почему он возненавидел ее? Почему он ее оскорблял, называя…

Но язык не повернулся повторить слова Полуденною Князя: “Злобная, похотливая ведьма! Ты ошиблась, когда твоя алчба повлекла тебя ко мне из твоего проклятого далека, хотя, может быть, мы и были предназначены друг для друга!..”

— И за это она убила его? — тихо, тоже как бы про себя спросил Лронг.

— Нет, — сказала она просто. — Его убила я.

Они отшатнулись от нее — все трое, ненавидевшие своего повелителя и, наверное, не раз желавшие его смерти. Но она не могла позволить, чтобы хотя бы легкая тень лжи легла на память Сэнни.

— Он был хорошим правителем, — после долгого молчания проговорил Рахихорд. — Скоропалительный на месть — по молодости; с безвинными жесток — по необходимости, которая частенько давит на властителей этого мира. Ты еще не знаешь этого, юная госпожа нашей дороги. Мир и порядок царили на сей земле, и не было народа, который не завидовал бы нашему…

— А твоя семья? — запальчиво крикнула Таира.

— Я говорил о народе.

— А его бессердечность? Не вы ли мне рассказывали, сколько женщин он загубил?

— Они сами уходили из солнечного мира, потому что не могли добиться его любви, — укоризненно проговорил старый рыцарь.