Андрей Валентинов - Серый коршун. Диомед, сын Тидея

• Название: Серый коршун. Диомед, сын Тидея
• Автор: Андрей Валентинов
• Жанр: Эпическая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07472-4

Дилогия «Микенский цикл» из цикла о  Древней Греции в одном томе.

Содержание:

Серый коршун (роман), с. 5-264

Диомед, сын Тидея (роман-эпопея), с. 265-955

---

– Закрой глаза, ванакт, а затем открой их снова.

Я повиновался. Вначале я увидел Тею, затем костер, а после...

Я чуть не попятился. Вместо Телла у огня пристроилось жуткое чудище – получеловек-полуконь с людским торсом и лошадиным телом.

Иппоандрос...

Я взглянул на остальных кентавров и помотал головой. О, боги Аннуаки!..

– Посмотри туда!

Между костров, где только что не было ничего, кроме высокой травы, медленно проступала огромная женская фигура в тяжелом пеплосе. На миг показалось, что у нее очень знакомое лицо.

Всмотреться я не успел – Тея убрала руку, и все приняло прежний вид.

Я перевел дух. Телл и его кентавры снова казались обычными людьми, между горящих костров стало пусто...

– Ты видел? – нетерпеливо спросила Тея. – Ты видел, ванакт?

– Д-да, – еле выдавил я. – Что...

– Я открыла тебе глаза, Клеотер. Таков наш мир на самом деле. Мир, который ты не видишь. Твой Бог ревнив...

– Там была женщина, – я кивнул на пустую поляну. – У нее твое лицо...

– Рея, – улыбнулась она. – Мать богов пришла, чтобы встретить тебя.

– Вернись в наш мир, ванакт, – вмешался Телл. – В свой мир!

Я нерешительно оглянулся. Иппоандросы, киклопы, наяды с дриадами... Что это? Безумный бред дикарей – или настоящий мир, который не позволяет увидеть Тот, в Кого я верю? Но мне жить в этом мире...

– Ты должен принести жертву, – продолжала Тея. – Я уже все приготовила. Потом ты пройдешь между священных огней...

– И тогда ты сможешь править этой землей, – добавил кентавр.

– Погодите...

Я отошел в сторону и закрыл лицо руками. Они правы, на этой земле свои боги и свой мир. Я не могу быть слепым. Но Единый ревнив...

– Он терпелив, – тихо проговорил я. – Он терпит мою божбу, терпит, когда я посещаю чужие храмы. Он стерпел даже Таинство, будь оно трижды... Он терпит, потому что знает – в душе я верен Ему...

– Здесь наша земля, – услышал меня Телл. – Твой Бог далеко...

– Если это Ему не по душе, – добавила Тея, – почему Он не даст тебе знак?

– Ты не понимаешь! – заторопился я. – Тея, нельзя так говорить о Нем!

– Почему? – удивилась она. – Я – верховная жрица!

Тея подняла вверх правую руку и негромко, но внятно, проговорила:

– Бог, в которого верит Клеотер Микенский! К тебе обращаюсь я, жрица Реи, Матери богов...

– Нет! – крикнул я. – Нет!..

Поздно!

Звезды погасли, словно на поляну упал тяжелый холодный туман. Порыв ледяного ветра задул костры, разметав бессильно гаснущие искры по приникшей к земле траве. Что-то крикнул Телл, но новый, еще более беспощадный удар пришедшей ниоткуда бури заглушил его голос. Я оглянулся, ища глазами Тею, и заметил, что туман начал сгущаться. Его частички стали видимыми, засветились ярким, ослепительно-белым огнем. Гигантский купол начал быстро вращаться, сужаясь к центру.

– Единый... – прошептал я. – Нет, только не ее...

...Купол превратился в смерч. Пахнуло жаром, трава в центре поляны вспыхнула. Испуганно заржали кони. Я замер – бешено вращавшийся огненный столб неторопливо качнулся, приближаясь к Тее...

Я закрыл глаза, не в силах смотреть на Его гнев. Мы хрупки, как стекло, перед Его страшной яростью...

Но почему она, Единый? Она же не ведала...

– Клеотер...

Тихий, еле различимый шепот... Я открыл глаза.

У моих ног горела трава. Туман исчез, равнодушные холодные звезды смотрели на разметанные погасшие костры, на сбившихся в кучу, испуганных – может, впервые в жизни! – кентавров, на замершего с поднятой рукой Телла. В центре поляны чернел ровный выгоревший круг. Сгорела не только трава – оплавилась земля, превратившись в сухой ломкий камень. А дальше... Я боялся увидеть...

– Клеотер...

Тея стояла в самом центре того, что только миг назад горело и плавилось. Вокруг нее, на маленьком пятачке, трава оставалась прежней – зеленой и нетронутой. Еще не веря, я бросился вперед, чувствуя жар под деревянными подметками тяжелых сандалий. В центре страшного оплавленного круга я остановился. Даже в темноте, в неясном свете далеких холодных звезд, я заметил, как побелело ее лицо.

– Ты...

Она попыталась улыбнуться, покачнулась и упала. Я успел подхватить ее и, не чувствуя веса, понес Тею прочь от места, где бушевал Его гнев. На краю поляны я осторожно уложил девушку на траву. Жива! Хвала Единому, жива...

– Твой Бог – страшный Бог, ванакт! – Телл незаметно подошел к нам, и я вздрогнул от его негромкого хриплого голоса.

– Нет, – я уже начал приходить в себя. – Он – справедливый Бог.

Тея глубоко вздохнула и открыла глаза. Я присел рядом и осторожно погладил ее по щеке.

...Маленький костерок горел неярко, словно вполсилы. Еле слышно потрескивали дрова. Тея, завернувшись в тяжелые складки хлены, сидела молча, глядя куда-то вдаль. Говорили мы с Теллом – тихо, стараясь не повышать голоса.

– Мы знали о Едином, ванакт. Давно уже среди тех, кто допущен к высшему посвящению, ходит молва, что все наши боги – лишь искры одного огня. Это знание пока скрыто...

Я кивнул, вспомнив Эрифа и Гирто. Они знают – и молчат, по-прежнему поклоняясь истуканам.

– Некоторые считают, что Единый – лишь фантазия, сказка для мудрецов. Другие – что Его время еще не пришло...

– Не знаю, Телл... Далеко отсюда живет небольшой народ – хабирру. Они первые поверили в Единого, но вообразили, что Он – лишь их Бог. Это еще смешнее, чем ваши идолы...

– Идолы – лишь знак, – покачал седой головой кентавр. – Посвященные ведают – боги имеют другой облик. Когда-нибудь люди воздвигнут кумиры даже Единому – если придет Его час...

– Не мне судить, – я встал и повел плечами, сбрасывая внезапную усталость. – Придется мне смотреть на ваш мир Его глазами, богоравный Телл. Честное слово, в человеческом обличии ты мне больше по душе!

– Странно... – тихо проговорила Тея, не поднимая глаз. – На миг я успела увидеть мир совсем другим. Кентавры стали обычными людьми, а у тебя, ванакт, было иное лицо... Наверное, твой Бог тоже решил открыть мне глаза...

Мы с кентавром переглянулись, вспомнив о давнем разговоре. Мое лицо – даже оно может казаться разным.

– Пора, – я запахнул фарос и поправил висевшую за плечами «черную бронзу». – Ехать далеко...

Телл, кивнув, отошел в сторону. Тея медленно встала и с силой провела ладонью по лицу.

– Огонь... Он до сих пор у меня перед глазами... Почему твой Бог не убил меня, Клеотер?

Я хотел ответить: «Не знаю», но вдруг вспомнил то, что рассказывал старый хабирру.

– Мой Бог ревнив, но не жесток. Ты спросила Его – и Он дал ответ. Но мертвым ответ не нужен.

– А я подумала, что твой Бог меня просто пожалел, – улыбнулась она. – Из-за тебя...

Я обнял ее, но Тея отстранилась и поправила золотую диадему. Теперь передо мной вновь была верховная жрица.

– Счастливого пути, ванакт! Да хранит тебя Единый, и да помогут тебе боги Ахайи!

– И тебе счастливо, богоравная Тея!

Я хотел добавить что-нибудь по поводу дороги, которую начну строить, как только разберусь со своими родственничками, но ничего путного в голову так и не пришло.

Я попрощался с Теллом и направился к скале с подковой, где меня уже ждали двое кентавров и мои лошади, которых держал под уздцы какой-то паренек, сразу показавшийся знакомым. Он ухмыльнулся, и я тут же вспомнил.

– Радуйся, Брахос, Лягушонок из-под жертвенного ножа!

Он шмыгнул носом, довольный, что его узнали.

– Радуйся, дядя Клеотер! А здорово шарахнуло!

– Что шарахнуло? – не понял я.

– Молния Дия! Что же еще? – он цокнул языком. – Расскажу – не поверят!

– Поверят! – я бросил взгляд на почерневшую поляну и вскочил на коня, поправляя поводья. Кентавры были уже в седле. Я кивнул, и мы поскакали прочь по узкой тропинке, ведущей в далекую Микасу.

Все оказалось проще, чем я думал. Не понадобилась даже табличка с печатью Ктимены. Редкие путники молча шарахались в стороны только завидев кентавров. Я представил, как выгляжу со стороны – ванакт, возвращающийся в свою столицу в сопровождении суровых иппоандросов. Впрочем, мы ехали ночью, на голове у меня был шлем, и никто, скорее всего, так и не узнал Клеотера Микенского. Можно было ехать и днем, но я понимал – береженого и Адад бережет, а посему предпочел выждать в густом лесу и лишь вечером отправиться дальше.

Около полуночи мы увидели вдали еле заметные огоньки – факелы на стенах спящей столицы.

Я распрощался с кентаврами и в город поехал уже один. Бронзовые ворота с хеттийскими львицами были, конечно, заперты, но я не собирался искушать судьбу. Можно было зайти через потайную калитку, но стражники, изнывающие от ночной скуки, наверняка проявили бы излишнее любопытство. Поэтому я оставил лошадей неподалеку от дороги, а сам неторопливо прошелся вдоль серого скопища валунов, которое здесь считалось стеной. Если посланец Теи добрался вовремя...