Марина Дяченко - Магам можно все (сборник)

• Название: Магам можно все (сборник)
• Автор: Марина Дяченко
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06927-5

Сборник избранных романов и повестей в жанре «фэнтези».

Содержание:

Магам можно все (роман), с. 8-302

Варан (роман), с. 303-580

Ритуал (роман), с. 581-762

Мизеракль (повесть), с. 763-814

Хозяин Колодцев (повесть), с. 815-894

---

Гороф перевел дыхание. Щеки его, и без того белые, приобрели теперь синеватый оттенок.

— Через неделю после королевского приема Арс умер. Это бывает… это случается, когда между хозяином и его драконом утеряна тонкая связь. Чего я натерпелся, пока удалось его похоронить…

Гороф поморщился и замолчал.

— Когда мы пришли к вам, — начала Ора, — вы решили, что мы…

— Да, — кивнул Гороф. — Я подумал, что скоро узнаю разгадку того, что со мной приключилось… и ненамного ошибся. Теперь я знаю.

Он повернул ладонь; на горку из двадцати камушков упали еще два — первый и последний. Барона Ятера и Марта зи Горофа.

— Препаратор имеет полную власть даже над внестепенным магом, — сказала Ора с не совсем естественным смешком. — Хорт, учитывая вновь открывшиеся обстоятельства…

— Не думаю, чтобы полную власть, — серьезно возразил Гороф. — Меня ведь взяли обманом… Мне подсунули куклу.

— Что? — спросил я механически. Мне представилась толстая кукла в парчовом платье и с фарфоровой головой.

Гороф вздохнул:

— Елка. Вы сами подчеркнули, что к каждому из препарированных — к каждому! — незадолго до похищения присасывался близкий друг, подруга, любовница… И между ними устанавливались особенные, доверительные отношения. Это я и назвал… первым подвернувшимся словом. Елка была куклой для меня, — с его голосе прозвучала настоящая боль. — Как любовница Эфа была куклой для старого барона, а эта, как ее… для ювелирши…

— Тисса Граб, — сказал я. — А для старикашки-купца — юный почтительный помощник…

Ора переводила взгляд с Горофа на меня и обратно.

— Меня взяли обманом, — повторил Гороф. — Я поверил Елке… Она стала для меня… собственно, мне не столько жаль Арса…

Он замолчал. Сел; отвернулся.

Его Арс каждую весну употреблял по девственнице, сообщил мне циничный внутренний голос. А теперь господин драконолюб сидит и размышляет о тонких материях, готов, пожалуй, и слезу пустить… Это внестепенной-то маг!

— Один вопрос, — сказал я нарочито холодно и по-деловому. — Вы упомянули видения, галлюцинации… Из всех похищенных они были только у вас — и у ювелирши. Ей виделись замок, мост с цепным драконом, длинный стол, вино, властный господин без лица…

Гороф кисло усмехнулся:

— Понимаю, почему вы так… понадеялись на меня. Но… это были чистой воды галлюцинации. Девочка мечтала о замке с драконом и о властном господине, таковы мечты многих ее ровесниц, рано выскочивших замуж за ювелиров и аптекарей, ничего удивительного… А мне виделись… нет, не скажу. Но то были порождения моей собственной фантазии, я-то способен это понять, в отличие от вашей ювелирши… Ну как, вы не передумали?

Я молчал.

— Вы продолжите ваши поиски? И попробуете разыскать препаратора, и попытаетесь покарать его?

Я молчал.

— Возьмите мой камень, — сказал зи Гороф тихо. — Пополните вашу коллекцию… Если вам удастся покарать господина препаратора — это будет возмездие и за мою беду тоже. За Арса… но больше — за тот чудовищный обман… Мой первый сын не дожил и до двадцати лет. Мой бастард… вы его видели, это животное, точь-в-точь как его мать. Елка была воплощением моей мечты о дочери… Господин препаратор знает толк в людях, что при его-то работе — неудивительно.

И Гороф усмехнулся — весело, как белый череп в темноте гробницы.

* * * Миллион лет назад (начало цитаты) * * *

— Юлька… Юлька, это же праздник какой-то. Тебе нравится?

Скала выдавалась далеко в море, на пологую спину ее вела неприметная тропинка. Глядя под ноги, поддерживая друг друга и распугивая горячих ящериц, они добрались до «смотровой площадки»; справа и слева имелись каменные склоны, причудливо изъеденные ветром и соленой водой. Внизу лежало море, темно-синее, в белых оспинах медузьих спин. Зеленая борода водорослей раскачивалась в такт приходящим и уходящим волнам.

На краю скалы стоял перед мольбертом безусый щуплый художник, на голове его вместо кепки помещалась чалма из спортивных штанов. Подобравшись поближе, Юля глянула живописцу через плечо: пейзаж выглядел пребездарнейше, хотя, возможно, это только полработы, которые, как известно, дуракам не показывают…

Юля едва удержалась, чтобы не рассмеяться.

Стас крабом ползал по наклонному камню, выбирая кадр поживописнее; сын бормотал пиратскую песню, швыряясь камнями в зелень и синь, камни летели, проворачиваясь в воздухе, и нигде, сколько хватало глаз, не было ни единой тетки, в которую пущенный Аликом снаряд мог бы ненароком угодить…

— Осторожно, Юль, я тебя прошу, только осторожно, — бормотал Стас. — Дай руку… Здесь камни качаются под ногами… Посмотри вон туда, вниз, там в море впадает речка, та самая, которая водопад, видишь?

— Алик, не бегай…

— Посмотри, вон дельфины, видишь?!

— Посмотри…

— А вон наш пляж… Издали кажется, что пустой…

— А вон чайка…

— А вон там…

Художник демонстративно не обращал на них никакого внимания.

— Юлька, тебе хорошо здесь? Нет, ну правда тебе хорошо? Здесь же здорово, здесь же сказка… Хочешь покататься на водном мотоцикле? А на яхте? А на доске с парусом — хочешь попробовать?

Ей хотелось задержать время. Или хотя бы сделать так, чтобы эта картинка — скала, море, Стас, Алик — навсегда впечаталась ей в сетчатку.

Надолго.

* * *

У Алика было красное, как арбуз, горло. Юля даже растерялась.

— Ну где ты простыл? Где ты мог простудиться?!

Сын виновато пожимал плечами. Лоб у него горел; превозмогая неловкость, Юля обошла соседей в поисках градусника.

В третьей по счету квартире ее просьбу уважили. У Алика оказалось тридцать восемь и пять.

Юля сидела на краю дивана — руки опустились до самого пола. Все изменилось в одночасье — вместо длинного свободного дня, вместо похода в парк или на пляж предстояло лечение, аптека, полоскание, и ведь надо еще и завтрак приготовить, и пообедать…

— Успокойся, — мягко сказал Стас. — Прекрати панику, на тебя же смотреть страшно. Ничего особенного не случилось, у меня в детстве знаешь какие ангины бывали?

Юля молчала. У нее тоже бывали ангины.

Стас сходил в аптеку. Принес три бутылочки разных настоек для полоскания, мятные конфеты, жаропонижающее и лимон; Алик со страдальческим видом прополоскал горло.

— Где мои плавки? — озабоченно спросил Стас.

— На веревке… — автоматически ответила Юля. — Погоди… Ты куда?

— Мы договорились с Алексеем.

— Так Алый же…

— С Алым можно прогуляться. Ему даже полезно — на солнышке… Пусть поест — и погуляйте.

— Да у него же температура! — растерялась Юля. — Ему лежать…

— Температуру сбей… Да что ты смотришь на меня, как Муму на Герасима? Ничего страшного не случилось! Ребенок простудился. Лекарства я купил…

Воняло уксусом.

Вся квартирка провоняла уксусом; лимон, наполовину уже съеденный, валялся на блюдце посреди пестрой клеенки. Посреди старой, липкой клеенки кухонного стола…

У Алика было тридцать девять. Жаропонижающее не действовало; Юля сидела у постели, методично опуская тряпочку в тазик с уксусом, выжимая — и протирая бледный лоб под сосульками слипшихся светлых волос.

— Ма, мне скучно, почитай…

— Сейчас. Сейчас, я думаю, надо вырвать лист из тетрадки, склеить дом с окнами, и пусть бумажные человечки в нем живут…

— Ма, горло…

— Давай еще прополощем.

— Не хочу полоскать! У меня уже из ушей лезет это полоскание…

— Хочешь к врачу?

— Ну ладно, дай прополоскать, только в последний раз…

На кухне догорал выкипевший, забытый на огне чайник.

* * *

Спустя два дня Алику стало гораздо лучше — не то бесконечные полоскания помогли, не то вступил в свои права бисептол. Сын порывался вскочить и бежать на улицу — Юля придумывала для него все новые развлечения, читала до хрипоты, мастерила гараж из тетрадных листов, нарисовала штук пятьдесят машинок…

Вечером неожиданно пришли гости — принесли целую сумку еды, вина и фруктов. Алик уплетал за обе щеки; липкую клеенку сдернули со стола, протерли тряпкой тусклый пластик, расставили найденные в буфете стаканы.

— А вы здорово тут устроились, — невесть чему радовалась Ира.

— Абрикосы-то! Прямо в окно лезут, — восторгался Алексей.

Юля натянуто улыбалась.

Алик долго не желал засыпать — когда он угомонился наконец, Юля на цыпочках вышла на балкон, где третий день покачивался на ветру ее сухой, заскорузлый от соли купальник.

В городке горланили дискотеки — одновременно штук пять. Хорошо, что здесь, в отдалении, их грохот почти не слышен, во всяком случае, переносим…

Гости ушли около полуночи; на маленьком кухонном столе громоздились объедки.