Марина Дяченко - Петля дорог

• Название: Петля дорог
• Автор: Марина Дяченко
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18171-7

Сочинительница историй Ирена Хмель странствует по тропе миров, созданных гениальным безумцем — ее бывшим мужем. Чтобы вернуться, женщине надо найти самого создателя, и лишь от нее зависит судьба людей, каких она встретит на своем пути. Можно, наверное, сделать еще шаг. Вот только каким окажется следующий мир? Выбор, вечный выбор между поступком и бездействием, любовью и ненавистью...

В довольно-таки мрачном фэнтезийном мире зарождается довольно-таки светлая и романтическая любовь... И, возможно, они жили бы долго и счастливо и умерли в один день, если бы в ветвях зловещего леса не жил, ожидая своего часа, могущественный и безжалостный, с довольно-таки странными представлениями о справедливости — Скрут...

Итак, вперед, дорогой читатель! Дорога зовет тебя!

---

— Невинная жертва, — сказала Илаза сквозь смех. И сразу, без перехода, другим голосом: — Отпустите меня.

Земля плавно двинулась ей навстречу. Она потеряла рыцаря из виду — на время, которое потребовалось, чтобы высвободиться из обвисшей паутины и принудить к жизни затекшие ноги.

Потом она снова увидела его лицо. По-прежнему неподвижное, как маска; глаза сделались еще больше — хоть это, казалось, вряд ли возможно — и вперились в освобожденную Илазу почти с суеверным ужасом:

— Вы…

— Пусть он уйдет, — попросила она шепотом, и рыцарь, кажется, понял, что она разговаривает не сама с собой.

— Пусть он уйдет, — голос Илазы сделался умоляющим. — Пусть он уйдет, пусть он…

— Теперь он точно никуда не уйдет, Илаза.

Рыцарь дернулся. Рыцарь замер, похожий на краба с двумя стальными разновеликими клешнями; рыцарь напряженно смотрел вверх, пытаясь определить, откуда слышится голос.

— Ступай, Илаза.

Ей ничего не оставалось, кроме как беспомощно заплакать — но глаза ее оставались сухими и лицо неподвижным. Она шагнула к рыцарю — тот отпрянул, будто при виде ядовитой змеи.

— Ничего, — сказала она, пытаясь улыбнуться. — Ничего страшного… Вы — не невинная жертва; вы, по крайней мере, герой и, как бы не умерли — умрете героически… с убеждением, что мир делится на невинных жертв и виноватых палачей… А если я скажу, что они то и дело меняются местами… вы мне не поверите… И не надо.

Бесшумно обрушилась сеть. Опутывая рыцаря сразу со всех сторон, накрывая сверху и подсекая снизу, не оставляя лазеек; рыцарь мгновенно лишился бы всех шансов — если бы за долю секунды до этого не взвился в воздух в красивом, стелющемся прыжке.

Илаза разинула рот. Она никогда раньше не видела, чтобы люди двигались с такой непостижимой быстротой; рыцарь, как ей показалось, находился сразу в нескольких местах, его меч, похожий скорее на шпагу, размазался в воздухе.

Он походил теперь не на танцора — на акробата, ярмарочного гимнаста; с ловкостью, недоступной для обыкновенного воина, рыцарь уворачивался от падающих сетей, подныривал под паутинные жгуты, перепрыгивал их, увиливал, уходил, вертелся волчком; наконец одно полотнище, особо обширное и потому не очень плотное, поймало рыцаря в свои объятия — тогда Илаза поняла, зачем ему оружие.

Легкий меч завертелся, как мельничное колесо; боевая сталь с трудом продиралась сквозь волокна гигантской паутины, но изогнутый кинжал, похожий скорее на крюк, оказался проворнее — рыцарь бил и кромсал, похожий одновременно на бабочку в полете и мясника за работой. Не веря своим глазам, Илаза увидела, как трещат, расползаются, оседают неопрятными клочьями неуязвимое прежде серое полотнище.

Она опустилась на колени. Происходящее казалось ей сном; рыцарь, минуту назад представлявшийся жалким неудачником, обернулся вдруг непобедимым, сказочным исполином. Неужели?..

Потом случилась пауза; рыцарь снова замер в своей неподражаемой стойке, лоскуты рассеченной паутины чуть заметно покачивалась на ветру, будто края изодранной занавески…

Прыжок. Туда, где только что стоял человек, колоколом упала прочная, непрозрачная сеть; рыцарь увернулся, и в руке у него странным образом оказался короткий метательный нож.

Неуловимое движение; Илаза не увидела броска, но в путанице ветвей, там, куда улетел широкий клинок, ей почудился короткий вздох. Сдавленный вздох боли.

Рыцарь метнул снова — почти в ту же точку, чуть ниже; третий нож так и остался у него в руке. Замерев в стойке, рыцарь медленно поводил головой — справа налево, слава направо; Илазе вспомнилась сова. Сова может вывернуть голову так, что глаза окажутся на затылке…

Рыцарь бросил третий нож.

На этот раз Илаза разглядела все до последнего движения. Клинок вылетел из ладони метальщика, и рыцарь подался за ним всем телом, устремился за ним всей своей волей, сам желая лететь сквозь листву и вонзаться в живое; он был необыкновенно красив в это мгновение — одухотворенный, легкий, с вдохновенно сверкающими глазами. Илаза залюбовалась — в следующее мгновение в ветвях явственно послышался странный и резкий звук. Будто каша, убежав из котла, в мгновение ока залила огонь в очаге — короткое сдавленное шипение.

Тишина. Рыцарь замер на одной ноге, вслушиваясь; тишина, и даже Илаза не смела вздохнуть. Отдаленный треск ветки.

Она поняла, что давящего присутствия больше нет. Давно нет; рыцарь стоял, не меняя позы, и в ладони его лежал четвертый нож — готовый к броску, который уже не понадобится.

Она глупо усмехнулась. Рыцарь мельком взглянул на нее — глаза его утратили блеск и казались теперь отрешенно-черными, как прогоревшие угли.

Илаза медленно поднялась с колен.

— Мерзавец, — проговорила она глухо, еле справляясь с голосом. Рыцарь, кажется, вздрогнул.

— Мерзавец! — заорала Илаза, обернувшись к лесу. — Паучья тварь! Изувер поганый, пожиратель падали, смрадная сволочь, убийца! Ты еще получишь, тебе еще будет, я спалю этот лес дотла, я вспорю тебе твое гнойное брюхо, ты дождешься… — она на секунду замолкла, подбирая слова, потом, осененная, завопила с новой силой: — И никакой Тиар ты в жизни не получишь! Лапы свои поганые сгрызешь, жало свое проклятое проглотишь, а не получишь Тиар, сдохнешь, не получишь, сдохнешь!

Она поняла, что счастлива. Так, наверное, счастлив соловей, захлебывающийся дивными руладами; рыцарь смотрел во все глаза.

— Проклятый, проклятый! Жирный паук, поганый гад, паршивая сволочь! Околеешь, скоро околеешь, в блевотине своей захлебнешься, жди!!

Наконец, она выдохлась. Всхлипнула, бессмысленно улыбнулась; села в развилку корней и заплакала навзрыд.

— Все страшное позади, — шепотом сказал рыцарь.

Илаза плакала.

— Госпожа, с тех пор как отряд, посланный вашей матушкой… Видите ли, нельзя осуждать людей, отказавшихся идти в этот лес…

Илаза подняла на него заплаканные глаза; а ведь он молод. Даже моложе, чем показалось ей с первого взгляда.

Рыцарь позволил себе ободряюще улыбнуться:

— Гибель стольких людей… Дело в том, что справиться с подобным… существом… под силу лишь… А нас… Таких как я… слишком мало…

Он вложил оружие в ножны и стянул правую перчатку; ухватившись за предложенную руку, Илаза ощутила жар его ладони.

Потом в ее памяти случилось помутнение.

Игар… Какая-то мимолетная мысль об Игаре. И мимолетное же удивление: то, что когда-то казалось главным… теперь где-то в стороне, на обочине. Игар…

И мать. Черное бархатное платье, покатые плечи… Ведь если она свободна, если рыцарь освободил ее… то возвращаться следует к матери. В дом, где умерла Ада…

Рыцарь что-то говорил, она не отвечала. Под ноги лезли корневища и пни — опираясь на рыцареву руку, она выбралась наконец на некое подобие дороги, проложенной еще Кареном и его несчастным отрядом. Рыцарь сожалел об утрате коня и предлагал взять ее на руки — она тяжело мотала головой; перед ее лицом кружились две плодовые мушки, вились по спирали, тут же, в воздухе, спаривались…

— Воды, — попросила она жалобно.

Рыцарь снял с пояса баклагу; она пила, процеживая воду сквозь зубы, и смотрела, как рыцарь проламывает для нее проход в колючем кустарнике. Трещат, подаваясь, ветки… ложатся под ноги, ломаются, умирают…

Потом рыцарь исчез.

Илаза сидела, выпучив глаза; вода стекала у нее по подбородку. Рыцарь пропал, как видение, его и не было вовсе, это иллюзия, сон…

Она поперхнулась. Закашлялась так, что на глаза навернулись слезы; с трудом отдышалась, тяжело поднялась.

Иллюзия… Не сходит ли она с ума? А что это у нее в руках — фляга?! Фляга-то откуда взялась…

Шаг. Еще шаг. Медленно распрямляется недоломанная рыцарем ветка.

Посреди кустарника зиял круглый, правильный провал — как отверстие бочки. Илаза закусила губу до крови; изнутри яма тоже напоминала бочку, только стены ее были выстланы, как войлоком, мягкой белесой паутинкой, а дна — дна и вовсе не было видно…

— Истребители чудовищ, — наставительно сказали у нее над головой, — проводят жизнь в изнуряющих упражнениях… Их реакция превосходна, их тело вышколено с детства. Некоторые из них берут деньги за свой труд — но большинство предпочитают чистую, незамутненную золотом славу… И еще — все они, как правило, самонадеянны. А скруты коварны, Илаза, ох как бессовестно коварны скруты, самому, право же, противно… И я получу свою Тиар. И ты не спалишь этот лес и не вспорешь мне мое гнойное брюхо.

Она икнула. Сжала зубами палец; вскинула голову — от горделивого жеста заболела шея:

— Подло… Подло! Кто не в состоянии победить в честном поединке… честным воинским искусством…

— Я презираю воинское искусство, — глухо сказали у нее над головой. — В особенности наемное. В особенности платное; если бы наш истребитель геройствовал за деньги… он бы не умер так легко. Но он бескорыстен и потому умер мгновенно; Илаза, кто знает, как умрешь ты?..