Марина Дяченко - Петля дорог

• Название: Петля дорог
• Автор: Марина Дяченко
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18171-7

Сочинительница историй Ирена Хмель странствует по тропе миров, созданных гениальным безумцем — ее бывшим мужем. Чтобы вернуться, женщине надо найти самого создателя, и лишь от нее зависит судьба людей, каких она встретит на своем пути. Можно, наверное, сделать еще шаг. Вот только каким окажется следующий мир? Выбор, вечный выбор между поступком и бездействием, любовью и ненавистью...

В довольно-таки мрачном фэнтезийном мире зарождается довольно-таки светлая и романтическая любовь... И, возможно, они жили бы долго и счастливо и умерли в один день, если бы в ветвях зловещего леса не жил, ожидая своего часа, могущественный и безжалостный, с довольно-таки странными представлениями о справедливости — Скрут...

Итак, вперед, дорогой читатель! Дорога зовет тебя!

---

Повисла пауза. Слишком долгая для непринужденной светской беседы.

— Вы циничная, вредная человечеству тварь, — сказал Рек, и голос его как-то металлически звякнул.

Ирена обеими руками вцепилась в скрипучий мох.

— Человечеству? — удивился Семироль. — Кто тут у вас в роли человечества, юноша?

Рек не слушал:

— Я обещал тем людям убить вас… И я исполню обещание.

— Сейчас? — саркастически осведомился Семироль.

Пещера ожила.

В отдалении послышались… нет, не голоса. Идущие в облаву хранили молчание; еле слышно поскрипывали камушки у них под ногами, изредка звякал металл.

Охота началась. Вернее, начался ее очередной этап.

Семироль склонился к Ирениному уху, и она кожей ощутила жесткую бороду на его щеках:

— Забирайте своего дон-кихота… и отходите вглубь.

— А вы?!

— Я калека, но не настолько же…

Она заметила, что голос его чуть дрожит. Совершенно не от страха. И не от волнения.

Совершенно иная страсть владеет сейчас преуспевающим адвокатом. Сильнейшая, вовсе не человеческая страсть.

— Ирена, ну идите же… Мне очень НУЖНО. Иначе я умру.

* * *

Ирене так ничего и не узнала о дополнительных способностях упыря-адвоката, тех, что не находили применения в зале суда. И даже не уверилась до конца, что они вообще были, эти способности. Как говаривал в свое время осужденный доктор Ник, «черт его знает. Упырь…»

Рек молча увлек ее в темноту… впрочем, темнота была везде. На ощупь, скользя ладонями по стенам, Рек забрался в отдаленный отросток коридора, в тупичок, и оставил Ирену у себя за спиной, сам же встал, перегородив проход, изготовив свой цеп…

Некоторое время они слышали, как осыпается песок и поскрипывают камушки. Как вполголоса, глухо, переговариваются люди; потом на стены лег слабый отблеск фонаря, и тут же исчез, и звякнуло раздавленное стекло.

Ругань… Видимо, огонь затоптали прежде, чем вспыхнуло разлитое масло.

Снова ругань. Приглушенный вскрик.

Скрипнул зубами справедливый Рек-Шиповник.

Вопль ужаса. Приближающийся топот…

Новый крик. Тишина. Темнота.

Вопль такой, что хоть затыкай уши. Новый звон стекла. Вопль, удаляющийся по коридорам.

— Не бойтесь, Рек, — сказала Ирена с нервным смешком.

Возможно, он обернулся. И хорошо, что она не видела его лица.

На самом деле она успокаивала не его, а себя. Она действительно ужасно боялась — не людей в черном, конечно…

Она боялась, что в установившейся под землей тишине раздастся размеренное, удовлетворенное чавканье.

* * *

— …А если они вернутся?!

— Они не вернутся, — сказал Семироль с явным сожалением.

Он сидел у стены, вытянув ногу, туго перетянутую полотняными лоскутами. Рядом лежала суковатая палка, заменявшая охромевшему адвокату костыль. Фонарь освещал его лицо, исхудавшее и заросшее бородой; еще час назад вампир-адвокат походил, вероятно, на подзаборного доходягу — но теперь отросшие волосы приобретали холеный блеск, выравнивалась кожа на лбу и на скулах.

Ирена старалась не глядеть на Река. Возможно, своим поведением она нарушает важнейшие для рыцаря этические принципы — скажем, не разговаривать с упырями иначе, нежели посредством осинового кола…

Хотя как раз на осиновые колья Семироль плевал с высокой колокольни.

— Почему они за вами охотятся, Ирена?

Она помолчала.

— Из-за моего рассказа, Ян. Рассказ называется «О раскаявшемся», а я его даже не…

Она вовремя прикусила язык. Рек молчал; Семироль и так все понял.

Фонарь горел ровно. Масла хватит еще на пару часов, а потом на троих останется одна пара глаз — Семиролевых…

— Нам надо выбираться, Ян, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. — Нам надо выбираться, Рек…

— Вы искали выход, Ирена?

— Да… И я искала Анджея.

— Поиски провалились?

— Поиски еще не закончились…

Рек с сомнением покачал головой. Не знаю, мол, что вы хотели найти, — но вот придется ли искать дальше — это Провидению видней…

Преследователи ушли и не появлялись больше. Но это вовсе не значит, что на выходе из пещеры беглецов не ждет засада… Не может быть, чтобы не ждала.

— Другого выхода здесь нет? — спросила она, желая избыть неприятное чувство безысходности.

Семироль хмыкнул:

— Устройство этой пещеры — отдельная история, Ирена… Ни один спелеолог не поверит в ее существование. Это декорация, искусственное сооружение, вроде садово-паркового грота… Здесь хорошо играть в казаки-разбойники. Вот мы и играем.

Он отломил от ближайшей стены бледное полукружье подземного гриба. Смачно, с хрустом, надкусил; Ирена поняла, что ее слегка мутит.

Рек поджал губы. С того самого момента, как вернулся насытившийся Семироль, он не произнес ни слова. Фонарь зажег, но губ не разжимал.

— Вы ведь никого не убили насмерть? — спросила Ирена в третий раз. Специально для Река.

Семироль вздохнул и закатил глаза. Рек молчал.

— Идиот, — с чувством сказал упырь-адвокат. — Какой он кретин, ваш Анджей… Ему следовало потренироваться на морских свинках, прежде чем…

— Над морскими свинками Провидение не властно, Ян. У них свои законы.

Стоячий воздух дрогнул. Плотная волна его больно ударила в барабанные перепонки — то был далекий взрыв. Затряслись стены, кое-где полетели с потолка камни и комья, боль перешла в звук — глухой удар…

Фонарь, защищенный стеклянным колпаком, дрогнул пламенем, но не погас.

— Ого, — сказал Семироль.

Рек молчал.

Тишина установилась как бы на новом уровне — где-то что-то оседало и осыпалось, но эти звуки только подчеркивали холодное, как в мертвецкой, молчание.

— Они взорвали вход, — сказал Семироль. — Вероятно, здесь успели выдумать некое подобие пороха…

Рек взял Ирену за руку.

Машинально. Желая подбодрить. Семироль заметил это жест — и бледно усмехнулся:

— Уважаемый бескорыстный рыцарь… Возьмите, пожалуйста, фонарь, и проверьте мою догадку. Думаю, у входа вас ждет ужасное зрелище земляного завала…

Рек неприятно искривил губы.

— Понимаю, — терпеливо кивнул Семироль. — Ни на секунду не считаю себя вправе отдавать вам распоряжения, но подумайте сами… Я хромой и еле передвигаюсь. А госпожу Ирену мы не будем посылать навстречу возможной опасности, правда?

Наверное, в этот момент Ирена выглядела особенно растерянной и жалкой — во всяком случае Рек, бросив на нее долгий взгляд, бесшумно поднялся, взял в одну руку фонарь, а в другую свое оружие, и двинулся вдоль галереи. Свет в его руках уходил все дальше и дальше, Рек углублялся в тоннель, как подземный поезд метро…

Огонек завернул за угол. Ирена опустила голову — что ж, в темноте, возможно, даже лучше…

— Сколько времени прошло… там, откуда мы явились? — негромко спросил Семироль.

Ирена напрягла память — но так и не смогла сообразить.

— Если считать, что эта МОДЕЛЬ находится к той МОДЕЛИ во временном отношении десять к одному… То есть в таком же отношении, как предыдущая МОДЕЛЬ к… — она хотела сказать «к реальности», но запнулась.

— …Почти четверо суток, — сухо заключил Семироль. — А если в другом, э-э-э, временном режиме?

Она не ответила.

— Понятно, — Семироль вздохнул. — А когда вы догадались, что такое Провидение? Вы ведь давно догадались, правда?

Она заговорила — поначалу ощущение было такое, будто читаешь третью лекцию кряду, причем об одном и том же. Все давно обдумано, сказано и пересказано, ловишь себя на нещадных повторах, язык ворочается с трудом…

Потом она увлеклась. Заново увидела и лес винтовых лестниц, ведущих к Толкователям, и «приют для убогих», и бумажный свиток, испорченный водой…

— …Одна заглавная буква осталась. Большая «К». Весь текст смыло… подчистую. Вот, — она через силу усмехнулась. — А вы говорили что-то про сомнительные художественные достоинства…

— Среди тех рассказов, что хранились у вас в доме, не было «Раскаявшегося», — возразил Семироль.

— И правда…

Тишина. И песок перестал осыпаться, и не слышно ни ветра, ни шагов, ни шелеста шарящих под землей корней…

— Я думал о Нике, о Сите, об Эльзе… Если я не вернусь… они обречены.

Ирена с сомнением пожала плечами. Ей наоборот казалось, что, освободившись от адвоката-упыря, бывшие смертники заживут припеваючи…

— …Им не жить среди людей, как вы понимаете. Если их вычислят… а их вычислят рано или поздно… обзовут меня бесчестным человеком и приведут приговоры в исполнение. Только и всего…

— А как же закон об оборвавшейся веревке?

— Что?

— Если веревка случайно оборвалась и приговоренный остался жив — его милуют…

— Нет такого закона, — после паузы сказал Семироль.