Марина Дяченко - Утопия

• Название: Утопия
• Автор: Марина Дяченко
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13036-5

Мир на пороховой бочке, и периодически эта бочка взрывается Апокалипсисом. Из моря выходят чудовища, звезда Полынь опрокидывается в реки, превращая воду в кровь, ангел трубит в трубу над пепелищами. Лишь загадочные Врата сумеют спасти живых, чтобы люди могли после катастрофы отстроить жизнь заново — если, конечно, успеют войти в эти Врата.

Мир на пути в рай для всех, откуда никто не уйдет обиженным. «Предположим, что некое существо... — сказал Пандем. — Нет, не так. Предположим, что есть такой комплекс свойств: всеведение, вездесущесть и всемогущество...» И стало ясно: он пришел всерьез и надолго. А может быть, короче и проще: Он пришел. Что делать? Где спрятаться? Что станет с человеком и человечеством, благословят Пандема или проклянут?

Утопия или антиутопия? Наши страхи, ожидания и надежды в романах «Армагед-дом» и «Пандем» Марины и Сергея Дяченко.

---

— И все-таки это не искусство, — подытожила Александра, в то время как в стилизованной пасти старого театра исчезало одно веселое семейство за другим («Комистр» был рассчитан на возраст от четырех до ста четырех, так и было написано в программке, и бодрые старички с бодрыми детьми под мышкой были обычной здешней публикой.)

— Так ты пойдешь? — в четвертый раз спросила Александра.

— Сбрось мне по сети.

— Это подлинное зрелище с эмосимулятором плюс запах и вкус, тактильные ощущения… А реакция зала чего стоит!

— Сбрось мне вместе с запахом и реакцией зала.

— Ах, brother, тебе ведь все равно нечего делать…

Ким улыбнулся. Александра и в старости бывала восхитительно бестактна.

— Там в одном месте появляется Пандем, — поколебавшись, сообщила Александра.

— И что, я должен на это купиться?

Она рассмеялась:

— Ладно, Кимка… А я пойду. Все-таки положительные эмоции…

И, попрощавшись, оборвала связь.

Ким вышел из системы; он сидел на поваленном дереве в самом центре запущенного парка, крона стоящего напротив дуба кипела, казалось, от суетящихся белок, а трава справа и слева ходила волнами — там жили мыши и еще какие-то мелкие грызуны. Городские экологи опять промахнулись с расчетами; теперь либо мышей начнут кормить противозачаточным, либо жди массированного кошачьего десанта…

Ким услышал голоса — в реальности, не в сети, оглянулся. Подростки, почти юноши, лет по пятнадцать-семнадцать, в количестве пяти штук. И шестой, явно жертва. Есть такие, и после Пандема их стало больше: прямо-таки на лбу написано — «Я жертва»…

Шестой тут же оказался прижатым к стволу, и первый — парень в красном комбинезоне с мигалками «под старину» — взялся высказывать ему какие-то свои соображения. Речь была явно обвинительной; до Кима доносились отдельные слова, причем половины он просто не понимал, а другая половина поражала свежим взглядом на ругательство как средство унижения собеседника…

Ну вот, слова закончились. Сейчас, по-видимому, будут бить.

Ким поднялся. Не спеша двинулся к ребятам; бежевые дубовые листья хрустели у него под ногами. Прошлогодние листья.

— В чем дело, мальчики?

Вот что значит тон. Тон человека, привыкшего повелевать; под видом невинного вопроса парням посылается жизненно важная информация: я опасен. Я имею власть.

Как поступила бы допандемная шпана? «Тебе что за дело, старый хрен, вали отсюда, дедушка, пока не получил по шее…»

— Тебе что за дело, старый?.. — начал парень в красном комбинезоне. Последнего слова — после эпитета «старый» — Ким не понял.

— Нехорошо, — сказал он, подходя ближе.

Теперь, по законам жанра, вожак должен взять назойливого хрыча за шиворот…

Почему они должны вести себя как допандемная шпана? Вернее, не так: почему ему так хочется, чтобы эти, родившиеся при Пандеме, оказались похожи на допандемных сявок? Это что же, признак свободы, самостоятельности, зрелости общества?

А почему они не догадываются, что у случайного старичка может найтись встроенный пульт, по которому так легко вызвать «чрезвычайку»? Похоже, они просто не понимают, чего он от них хочет. Кому какое дело, да и что особенного — впятером поколотить одного…

Тем временем парень в красном комбинезоне осыпал Кима набором незнакомых слов, видимо, оскорбительных. Четверо его приятелей поддержали; жертва попыталась смыться, но ее тут же окружили снова. «Решительные ребята», — подумал Ким, разглядывая алый румянец на щеках вожака, его мягкие нарождающиеся усы, его прищуренные яростные глаза.

— Не стыдно? — протянул он почти ласково. — Старшим грубить?

Вожак оскалился — и шагнул навстречу.

Улыбаясь, Ким поднял суковатую корягу, каких полно было тут же, на полянке. Вспомнил Александру: «Ну и в чем message?»

В этот момент вожак встретился с ним глазами.

* * *

…Через полчаса он наткнулся на них снова — в том же парке. Трусливо бежавшие от одинокого старичка с дубиной, они взяли-таки реванш и ухитрились достать свою жертву… хотя у жертвы, как казалось Киму, были все шансы удрать.

Когда Ким прибежал на крик — по бежевым листьям, по пробивающейся из-под них траве — к месту казни, все уже было кончено. Тот, что вовремя не убежал, валялся теперь на земле с пробитой головой, а эти, униженные недавним бегством, мстили теперь свидетелю своего позора — пинали ногами, не обращая внимания на то, что он уже не двигается…

Ким на бегу вызвал и «Скорую», и «чрезвычайку».

— Мертв, — сказал молодой врач, Мишин ровесник. — Не подлежит реанимации… — и побледнел.

Стекло медицинской капсулы оставалось темным, почти непрозрачным. Ким с трудом различал за ним лицо погибшего парня — обиженное детское лицо.

— Взяли всех пятерых, — сообщил дежурный координатор.

— Почему только сейчас? — шепотом спросил Ким. — Я навел на них сорок минут назад…

— Такой сегодня день, — подумав, сообщил дежурный координатор. — Третья смерть за последние четыре часа…

Ким прикрыл глаза. Терентий Логовицу, пятнадцать лет. Пятнадцать. После смерти выглядит даже младше…

— Алекс?

— Я знаю. Тебе надо было серьезнее к ним отнестись, Ким.

— Я не думал… — начал он и понял, что оправдывается. — Я не думал, что…

И замолчал, подавленный нехорошим предчувствием.

Они казались такими безобидными! Такими трусливыми! Он не принял их всерьез… Это большая его ошибка. Куры бывают так жестоки по отношению друг к другу — куда там волкам…

— Алекс, глянь на статистику по слоям…

— Плохая статистика. Что дальше?

Ким в последний раз посмотрел в лицо погибшего мальчика; Алекс оборвал связь. У него наверняка много других забот…

По корпоративному каналу (уходя из координации, Ким все-таки оставил себе доступ) он заказал допросы убийц. Почти сразу на его внутреннем экране обнаружилось перемазанное слезами и соплями лицо парня в красном комбинезоне; в присутствии красного цвета кожа убийцы казалась особенно белой.

— …Уже так было! И ничего не было! Мы его пару раз только стукнули… Только пару раз! Легонько! Уже так было! И ничего не было! Он не мог от этого… Он не мог!.. Уже так было!

Молодой врач погрузил капсулу в леталку. Он и сам был белый — не румянее покойника и не румянее убийцы.

* * *

До окончания «Комистра» оставалось сорок пять минут. Ким спустился на станцию подземки; старый театр располагался на живописном островке посреди неглубокого пруда, кажется, пруд напустили уже после того, как построили здание… или одновременно?

Садилось солнце. Вернее, оно давно уже село, но в этом районе такая подсветка — в сумерках здесь включается «второй закат» и горит до самой полночи…

От подземки Ким шел через старинный квартал — двух — и трехэтажные домишки еще прошлого века, сохранившиеся здесь не иначе как в музейных целях; над озером висел реденький туман. Старый театр отражался в воде вместе со всеми своими неуклюжими колоннами, и восемь ажурных мостиков вели к нему с берегов, напоминая паучьи лапы…

Где-то жгли листву. Запах был из Кимова детства.

Зачем, подумал он устало. Где их родители… где их учителя? Почему не объяснили, чем может кончиться игра с таким вот костром из опавших листьев?

Он огляделся, пытаясь понять, откуда дым; а потом, будто по наитию, вызвал на экран укрупненное изображение театра.

Ч-черт…

— Координация? «Комистр», противопожарная система… Дистанционка есть?

— Есть, вижу картинку, даю команду… Тушение пошло.

Ким был уже над озером. Тонкая спинка моста раскачивалась, по темной воде бежала рябь. Киму казалось, что он слышит чей-то крик — тонкий, приглушенный стенами.

Дыма не становилось меньше.

— Координация? Есть тушение в «Комистре»?

— Вижу отчет о тушении в «Комистре»…

Ким попытался связаться с Александрой. Нет связи — разумеется, они все отключаются перед действом, таково условие постановщиков…

Дым валил уже из нескольких окон на нижнем этаже. Горел пластнатур. Нетоксично, зато вонь тошнотворная.

— Каманин на связи. Проверь тушение в «Комистре».

— Вижу отчет…

— А я вижу дым!.. Свяжись со службами…

— Нет ответа… Идиоты, что у них там… Прогнило все? Нет связи…

— «Комистр» на связи… Координация?

— Эй, вы, чепэшники, у вас задымление! Противопожарка работает или нет?!

— Какая… У нас нету… Отключена…

— Что?!

Ким спрыгнул с моста на неровные, под старину, плиты перед зданием театра. Перед глазами у него прыгал инженерный отчет — противопожарка в театре действительно была на реконструкции два года назад и с тех пор так и не…

Сразу несколько мыслей. Первая: почему именно сегодня? Когда чуть не на моих глазах погиб ни в чем не виновный пятнадцатилетний парень?