Марина Дяченко - Утопия

• Название: Утопия
• Автор: Марина Дяченко
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13036-5

Мир на пороховой бочке, и периодически эта бочка взрывается Апокалипсисом. Из моря выходят чудовища, звезда Полынь опрокидывается в реки, превращая воду в кровь, ангел трубит в трубу над пепелищами. Лишь загадочные Врата сумеют спасти живых, чтобы люди могли после катастрофы отстроить жизнь заново — если, конечно, успеют войти в эти Врата.

Мир на пути в рай для всех, откуда никто не уйдет обиженным. «Предположим, что некое существо... — сказал Пандем. — Нет, не так. Предположим, что есть такой комплекс свойств: всеведение, вездесущесть и всемогущество...» И стало ясно: он пришел всерьез и надолго. А может быть, короче и проще: Он пришел. Что делать? Где спрятаться? Что станет с человеком и человечеством, благословят Пандема или проклянут?

Утопия или антиутопия? Наши страхи, ожидания и надежды в романах «Армагед-дом» и «Пандем» Марины и Сергея Дяченко.

---

Соседи и раньше не понимали ее, а после случая с «экзекуцией» так и вовсе невзлюбили. Особенно женщины: «Своих детей нет, так эта стерва на чужих кидается!» Особенно жена дипломата с третьего этажа и жена известного актера с четвертого. Дом-то оставался элитарным, даже появилась у входа будочка консьержа, в которой по очереди коротали дни две смирные старушки…

Один только старик приветливо здоровался с Лидкой, седой плешивый старик с первого этажа, тот самый, что курил сейчас у подъезда. Курил и кашлял.

Лидка поздоровалась, и старик ответил, и она в который раз удивилась, как в этом немощном уже теле помещается глубокий бас – голос не старческий, а в высшей степени мужской, красивый и даже волнующий.

Она отперла дверь своим ключом. Со свекровью они не разговаривали, наверное, уже года три; Клавдия Васильевна жила отдельно, запирала свою комнату на замок и злословила – Лидка точно знала – о своей скверной невестке всюду, где только удавалось завести разговор. От ближайшего хлебного магазина и до Совета министров, где вдова Андрея Зарудного теперь занимала какую-то маловразумительную, но весьма выгодную должность.

Однажды в Лидкино отсутствие Зарудная перенесла портрет мужа из его кабинета к себе в комнату. И Лидка не смогла добиться возвращения портрета на законное место – вдова в который раз продемонстрировала ей свое исключительное право на память об Андрее Игоревиче. Хорошо, что у Лидки был еще фотопортрет, тот самый, который так удобно ложится на стол под оргстекло…

В гостиной толстым слоем лежала пыль. Клавдия Васильевна не убирала нигде, кроме своей комнаты да изредка кухни. Лидка механически включила телевизор, по всем программам было одно и то же. «Такая-то школа приняла сегодня столько-то первоклассников. Несмотря на определенные материальные трудности, педагогический коллектив уверен…»

Тоска, подумала Лидка. И это называется современным телевидением?!

«Продолжают работу институты повышения квалификации для работников дошкольных учреждений. Молодое поколение воспитателей сплошь и рядом сталкивается с собственной некомпетентностью, поскольку воспитателям не хватает образования… стать педагогом… и проблема будет обостряться с каждым годом, по мере усложнения программы. По-прежнему актуальны центры переориентации работников вузов, уволенных по сокращению штатов… для работы с младшими школьниками. Работники музеев, люди с гуманитарным образованием…»

Лидка поморщилась и переключила программу.

«Третий городской лицей объявляет о прекращении конкурсного приема в первый класс. Родителям детей так и не ставших учениками лицея, не стоит отчаиваться. В будущем учебном году будет объявлен конкурс в первый и второй…»

Лидка кисло усмехнулась. Знаем мы цену этим конкурсам. И кто в них соревнуется, тоже знаем.

Она переключила канал еще раз. Ей хотелось чего-нибудь громкого и веселого, клипа хотелось, ну неужели в честь первого дня учебы не пустят ни одной НОРМАЛЬНОЙ передачи?

С экрана смотрел широколицый мужчина из поколения Лидкиных родителей. Очень загорелый, не по возрасту морщинистый, с неопределенного цвета глазами, убежавшими куда-то по самый лоб.

– …оставить армию и заняться политикой? – спросили из-за кадра.

– Мне кажется, я много сделал для армии. Я стал генералом в тридцать пять лет… Но армия в условиях мирного времени, современная армия, уже не дает мне места, чтобы сделать больше. Моя победа на выборах – закономерность, но это только первый шаг. Я хотел бы, чтобы люди, отдавшие за меня свои голоса…

Мужчина говорил с трудом, заученный текст никак не ложился ему на язык. Лидка печально вздохнула и подняла пульт. В чем прелесть телевизора? Так легко можно заставить замолчать любого из политиков, да хоть самого президента.

Камера отъехала, пропуская в кадр длинный стол с выводком микрофонов, и людей, сидящих по обе стороны от рожающего слова генерала. Лидка выключила было телевизор, но тут же разинула рот и включила его снова.

Нет, не ошибка. По правую руку от генерала сидел, сосредоточенно кивая головой, Игорь Рысюк собственной персоной. Светлый элегантный костюм, интеллигентное тонкое лицо – рядом с ним генерал казался просто корягой, притащенной натуралистами из лесу да так и не дождавшейся шлифовки.

Ну надо же!

Лидка выключила телевизор. Бросила пульт в мягкое кресло, прислушалась – кажется, свекрови не было дома. Тоже празднует первый день учебы?

В кабинете, по старой памяти именуемом «кабинетом отца», помигивал красным автоответчик нового телефона. Предчувствуя неприятность, Лидка нажала на маленькую и упругую, как прыщ, кнопку.

– Добрый день, господа Зарудные. Это говорит такой Рысюк, если вы помните. Я был бы благодарен, если бы кто-нибудь из вас перезвонил по номеру…

– Легок на помине, – сказала Лидка вслух.

Еще в лицее она подметила, что события, как правило, ходят табунами. И если есть новость, жди другой, третьей и так далее.

– И это твоя квартира?

Рысюк кивнул.

Крохотная комнатушка была оборудована по первому разряду. Вычислительная машина, видеоцентр, телефоны, совсем как когда-то в кабинете Зарудного.

– А ночуешь ты где? – ехидно спросила Лидка.

Рысюк внимательно на нее посмотрел. Усмехнулся:

– На диване.

Лидка запнулась.

– А… это самое, жена, дети? У тебя вроде жена была?

Рысюк кивнул на стол. Под экраном монитора лепились одна к другой три фотографии – на первых двух были два толстых голых младенца, вперившие в пространство бессмысленные глаза: мальчик и девочка. На третьей, совсем свежей, стояли рядом щекастая первоклассница с цветами и кругленький угрюмый пацан в коротких штанишках.

– А… в кого они такие… – Лидка чуть было на спросила «толстые», но вовремя опомнилась. – В кого они такие крупненькие?

– В жену, – коротко ответствовал Рысюк.

Лидка снова глянула на фотографии. На всякий случай оглядела весь стол – нет, женского фото нигде не наблюдалось.

– Как Слава? – отрывисто спросил Рысюк. – Работает?

Лидка кивнула без энтузиазма.

– А ты, говорят, увольняешься?

Лидка подняла на него глаза:

– А ты откуда знаешь?

– Разве это тайна? – Рысюк снисходительно усмехнулся.

– А, я и забыла, что ты серым кардиналом заделался, – сказала Лидка как бы в шутку.

Шутки не получилось. Рысюк смотрел внимательно, теперь уже без улыбки, и под взглядом его неподвижных светлых глаз Лидке сделалось не по себе.

– Почему ты оставила науку?

– Не твое дело, – сказала она, пытаясь придать разговору тон веселой школьной пикировки.

Рысюк помолчал. Предложил почему-то шепотом:

– Кофе хочешь?

– Ага, – сказала она после паузы.

– Пошли варить…

Кухня, в отличие от комнаты, носила на себе все следы холостяцкого быта. Стол был покрыт, будто круглой чешуей, застарелыми отпечатками кофейных чашек. В раковине аккуратной стопочкой стояла немытая с вечера посуда.

– Лида, тут наклевывается интересная перспектива. Я хотел поговорить с тобой… и со Славой.

– Так со мной или со Славой? – спросила она, пальцем проверяя чистоту табуретки.

Рысюк цепко глянул на нее через стол:

– Мне надо сделать выбор? Или-или?

– Нет. – Она опустила глаза.

– Понимаю, – сказал Рысюк медленно. – Видишь ли, Сотова… Я действительно понимаю, и понял не вчера. Слава НИКОГДА не простит тебе того случая в Музее. Для Славы ты – эмблема его унижения, неполноценности, памятник его подростковой глупости. Если бы даже у вас были дети, вы все равно не ужились бы вместе. Впрочем, ты ведь выходила за Славу не по любви?

– Не твое собачье дело, – сказала Лидка глухо.

– Конечно, – Рысюк кивнул. – Так, к слову пришлось… Потому что теперь МНЕ нужен Слава, и примерно для того же, для чего в свое время он понадобился тебе.

Лидка вскинула подбородок:

– Ты сменил сексуальную ориентацию?

– Так ведь он и тебе нужен был не для секса, – вкрадчиво напомнил Рысюк. – Тебе нужна была его фамилия… фамилия его отца. Чтобы при слове «Зарудная» люди сперва переглядывались, а потом спрашивали с почтением: «А вы часом не родственница ТОГО САМОГО?»

Лидка молчала. Рысюк сполоснул под краном чашки, наполнил их кофе, пододвинул к Лидке сахарницу:

– Бери…

– Спасибо, – сказала она сквозь зубы.

– На здоровье… Видишь ли, Сотова, сейчас я собираю ресурсы для одного очень перспективного дела. Любые ресурсы. А наследие Андрея Зарудного – ресурс крупный, ценный, редкостный.

Лидка сжала губы, отчего рот ее некрасиво, по-старушечьи, искривился. Она поспешно опустила голову: меньше всего ей хотелось, чтобы Рысюк видел ее уродство.

– Перспективное дело – это твой косноязычный глупый генерал?