Григорий Гребнев - Серебряный век фантастики (сборник)

• Название: Серебряный век фантастики (сборник)
• Автор: Григорий Гребнев
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-10182-9

Советская фантастика, долгое время развивавшаяся в отрыве от мировой, была совершенно уникальным литературным явлением. И если конец XIX - начало XX века принято называть "серебряным веком" русской поэзии, то для отечественной фантастики такой эпохой стали 60-70-е годы прошлого века. Именно тогда зазвучали имена братьев Стругацких, Ольги Ларионовой, Владимира Савченко и других замечательных авторов, чьи произведения вошли в этот том. По мнению его составителя Василия Головачева, каждый истинный любитель фантастики просто обязан прочитать эту книгу!

Содержание:

01 Григорий Гребнев. Мир иной (повесть), 8-89

02 Владимир Михайлов. Стебелек и два листка (повесть), с. 90-251

03 Аркадий и Борис Стругацкие. Пикник на обочине (повесть), с. 252-397

04 Михаил Пухов. Корабль роботов (повесть), с. 398-486

05 Владимир Савченко. Вторая экспедиция на Странную планету (рассказ), с. 487-514

06 Борис Штерн. Чья планета? (рассказ), с. 515-522

07 Вадим Шефнер. Круглая тайна (рассказ), с. 523-568

08 Александр Житинский. Часы с вариантами (повесть), с. 569-656

09 Ольга Ларионова. Леопард с вершины Килиманджаро (роман), с. 657-809

10 Аркадий и Борис Стругацкие. Малыш (повесть), с. 810-941

---

После долгих колебаний я решил покончить с этим делом. Слегка согревала мысль о том, что этим я заглажу трещину, возникшую в нашей дружбе с Максом. А Марина… Что ж, если ей нужны пророки, пусть обращается к цыганкам.

В один миг я стер свое прошлое. Я снова оказался в школьном коридоре, снова выслушал разговоры относительно тем сочинения, но не проронил ни слова. Можете представить себе отвращение, с которым я в третий раз писал одно и то же сочинение. Вероятно, из-за этого получил 4/4. И «четыре» в четверти.

Через десять дней я снова стал обладателем часов, причем на этот раз дед подарил мне их в больнице, куда он попал накануне моего дня рождения. Выглядел он совсем плохо. Я ничего не сказал ему.

Получив часы, я спрятал их подальше от глаз и снова прожил те два месяца, во время которых ранее непрестанно скакал туда-сюда, занимаясь прогнозами. На этот раз я вел себя тихо, ничем не обнаруживая своих способностей, хотя иногда так и подмывало закричать во весь голос: «Ну что же ты делаешь! Через неделю ты будешь горько жалеть об этом!» Но я молчал.

Слава Богу, в этом варианте рыбаки не потонули, а девочка не попала под машину. По крайней мере, на моих глазах.

Пора было задуматься о будущем, как говорила моя мама. Наличие часов сделало мысли о будущем вполне конкретными. Я мог не просто мечтать и строить планы, но, заглянув на несколько лет вперед, проверить, что из них вышло.

Это было опасно. Все равно что нырнуть в незнакомом месте на озере или в реке. Можно лоб расшибить. Возникала масса вопросов, и первый среди них: как не потерять связь с часами?

Я рассуждал так. Допустим, я выберу какой-нибудь момент будущего и прыгну туда. Я сам и все материальные тела, включая часы, займут положение, соответствующее тому моменту. Что, если в тот миг мы будем разлучены с часами? Я могу быть в командировке, в отпуске, а часы оставить дома… Вдруг мне настолько резко не понравится в будущем или возникнет такая опасность, что нужно будет срочно прыгать обратно? А часов нет.

Я решил впредь не расставаться с часами. Для этого я приобрел тонкую и прочную стальную цепочку, продел ее в ушко, имевшееся на крышке часов, и стал носить их на шее, как медальон. Скоро я привык к ним, часы мне не мешали, ибо ничего не весили. Чтобы они не блуждали под рубашкой, я приклеил к задней стороне пятак. Эпоксидной смолой. Слегка волнуясь за часы, принял ванну. Часы выдержали купанье, в чем я практически не сомневался: волшебные часы наверняка изготовили водонепроницаемыми и противоударными.

Маме и Светке я объяснил, что теперь такая мода.

– А что в медальоне? – поинтересовалась сестра.

– Портрет Джона Леннона, – соврал я.

– Покажи!

– Не покажу. Это святыня.

Светка отстала.

Конечно, я не мог гарантировать, что медальон и в будущем всегда окажется при мне. Мало ли что может случиться. Но я рассчитывал, что привычка носить его на шее закрепится на всю жизнь, а значит, риска при скачках будет меньше.

Но что значил этот риск в сравнении с главной опасностью, о которой я боялся даже подумать. Я мог залететь туда, где меня уже нет. Длина прыжка роли не играет. Следующий день или следующий год – никто из нас не знает своего последнего часа.

Оттуда уже не вернуться.

Вот эта-то мысль и не давала мне покоя. Рассуждая логически, впредь нельзя было прыгать ни на одну минуту, если хочешь получить стопроцентную уверенность в возвращении.

Но тогда на кой ляд мне эти часы? Назад – неинтересно, вперед – страшно. Оставалось только проверять по ним время.

А жизнь накатилась свежая, неповторимая и прекрасная. Я соскучился по ней. Каждый день таил неожиданности: я купался в них, радуясь и огорчаясь, временами совершенно забывая о том, что у меня под рубашкой, как мина замедленного действия, болтаются волшебные часы.

Мы закончили девятый класс и поехали в КМЛ пропалывать овощные культуры. Макс не поехал с нами. Его как победителя городской олимпиады по физике премировали путевкой в Карпаты. Марина расценила это как предательство. Кажется, перед отъездом они поссорились.

После того как я остался прежним обыкновенным человеком, ее отношение ко мне тоже осталось прежним. Я был всего лишь другом Макса, не более. Но все же я, благодаря дружбе с Максом, был к ней ближе, чем любой другой из нашего класса, поэтому само собою получилось, что в КМЛ мы продолжали быть вместе: пропалывали одну грядку, бегали купаться и ходили на дискотеку, которую два раза в неделю устраивали нам шефы.

Макс незримо присутствовал при всех наших разговорах с Мариной, хотя она о нем не упоминала. Между нами возникла молчаливая договоренность сохранять статус-кво, хотя над нами посмеивались, называя меня заместителем Максима Кириллова.

Особенно усердствовал Толик, что меня удивляло. Видимо, он сам хотел бы стать заместителем Макса.

Медальон у меня на шее, конечно, заметили и тоже острили по этому поводу. Особенно интриговал всех пятак, приклеенный на обратной стороне. Марина тоже спросила, что там внутри. Это было, когда мы после прополки загорали на берегу озера.

Я молча нажал на замочек и откинул крышку часов.

– Ого! – сказала она. – Откуда у тебя это?

– Дед подарил, – сказал я.

– Какие легкие! – удивилась она, беря часы в руку. Цепочка у часов была короткой. Я нарочно сделал ее такой, чтобы часы было трудно снимать через голову. Поэтому Марине пришлось наклониться к моей груди, чтобы лучше рассмотреть часы. Ее лицо оказалось близко-близко. И я внезапно ее поцеловал. Клянусь, что это произошло помимо моей воли.

Я ожидал, что она возмутится, чего доброго влепит пощечину. Но она задумчиво повертела часы в руках и спросила:

– А пятак-то зачем?

Я хотел ответить, но задохнулся. Сердце билось так громко, что я боялся, как бы она не услышала. Марина отпустила часы и улеглась на камне лицом вниз. Я тоже спрятал лицо. Оно пылало. Минут пять мы лежали молча. Потом я сказал:

– Там дырка в корпусе. Я ее заклеил.

– А-а… – сказала она.

Мы еще полежали.

– Пойдем погуляем, – сказала она.

Сердце подпрыгнуло у меня до зубов. Я натянул джинсы и майку, стараясь не смотреть на Марину. И мы пошли по берегу озера.

Незаметно мы отклонились в лес и пошли по мягкому мху, пружинящему под ногами. У меня внутри было состояние невесомости. Мы молчали.

В лесу было тепло и тихо, как в старом доме, когда протопили печку. Березы светились из-за сосен розовым светом. Солнце просвечивало листочки, как рентген. Пахло почему-то дыней, хотя дынь нигде не было видно. Где-то далеко-далеко, будто в другой стране, ухала кукушка.

– Считай, – сказала Марина, оборачиваясь ко мне.

Мы остановились и стали считать кукованья. Кукушка куковала долго и щедро; видно, ничто ей не мешало. Она накуковала нам целую жизнь.

– Сто семнадцать, – прошептала Марина.

– И у меня, – сказал я.

– Неужели мы проживем сто семнадцать лет! – засмеялась она.

– Вместе… – еле слышно добавил я.

Она строго посмотрела на меня в упор, но ничего не сказала. А я подошел к ней и обнял. Дальше я плохо помню. Мы стояли среди деревьев в пустом, пронизанном солнцем лесу и целовались. Может, час. Может, два. Солнце скатилось низко. Лес потемнел.

Нам страшно было оторваться друг от друга, страшно прийти в себя, потому что нас подстерегал один и тот же вопрос.

– А как же Макс? – наконец спросил я, отрезвев.

Она повернулась и пошла прочь, поигрывая травинкой. Мне показалось, что такой я ее запомню на всю жизнь – беспечно идущую по мягкому мху и поигрывающую травинкой.

Мы пришли в лагерь к дискотеке. Танцевали вместе. И никто не сказал нам ни слова. Даже Толик.

Засыпая в тот вечер, я подумал, что это был самый счастливый день в моей жизни.

Так в чем же дело?! Меня так и подбросило на койке. Я хочу быть с Мариной, я хочу, чтобы это продолжалось до бесконечности! Вот они, часики… Я встал с кровати и, стараясь не разбудить спящих товарищей, на цыпочках вышел в коридор. Там включил свет и переставил стрелки и календарь на вчерашний день – на тот именно час, когда мы, закончив прополку, потянулись к озеру.

Прополку я не включил в число счастливых минут вчерашнего дня. Щелкнула крышка часов, дрогнуло пространство – и я опять оказался рядом с Мариной.

Мы снова лежали на том же огромном, нагретом солнцем валуне, покато сбегавшем в озеро. И я снова показывал ей часы, с нетерпением ожидая, когда она наклонится ко мне. И опять в первый раз поцеловал. Сердце вновь билось громко, но не так часто, как вчера. На этот раз Марина слегка отодвинулась и сказала мягко:

– Не надо, Сережа…

А потом был лес, и мягкий мох, и мы уже не стояли, а лежали в нем, обнявшись и заглядывая друг другу в глаза…

Простившись с Мариной после дискотеки, я тут же возвратил время вспять и вновь оказался с нею на валуне.